Царица монета: шхеры капитализма (часть III)

В XIX в., когда сырье и заморские товары поступали на европейский рынок уже практически со всей населенной части планеты, небывалый рост экономики европейских стран привел к тому, что общее благосостояние и не занятых активно в капиталистическом производстве жителей Европы существенно возросло вследствие снижения цен на в изобилии теперь производившиеся товары первой необходимости. По-прежнему массы населения, не сумевшего оказаться у подходящего дела в жестоких реалиях свободного капиталистического оборота, беднели и опускались на дно общества, особенно в периоды экономических кризисов, когда из-за слишком обильного выброса различных товаров на рынок спрос на них падал, производившие их предприятия разорялись и переставали работать, экономическая активность в стране притормаживалась. Бедняки тесно ютились среди грязи и разрухи в городских трущобах, где подчас власти не могли обеспечить элементарный общественный порядок, мерзли и недоедали, искали хотя бы какую-нибудь возможность заработать на скудное пропитание. Однако толпы нищих и умирающих от голода уже не являли собой неотъемлемой картины в экономических центрах Европы. Предпринимательский класс разросся, стал одной из наиболее широких прослоек населения, внутри него тоже отчетливо выразилось расслоение: от крупных производственных и торговых магнатов, которые вели жизнь, подобную жизни высшей аристократии, до мелких городских и сельских торговцев, содержателей мастерских и таверн, использовавших труд нескольких наемных работников фермеров. Буржуазия была сформирована из людей разного сословного происхождения, занявшихся предпринимательской деятельностью: и купцов, и бюргеров, и дворян, и крестьян. Некоторые чиновники, заработав начальный капитал на государственной службе, затем развивали свое коммерческое дело. Однако определенное улучшение материального благосостояния не только европейских буржуа и государственных служащих, но и простых обывателей, не обладавших собственным капиталом, не служивших разбогатевшей на взимаемых с предпринимателей налогах монархии, было оплачено жестокой эксплуатацией, захватом и разорением других стран и народов мира, приносившими тяжелые беды коренными изменениями в традиционном укладе жизни неевропейских народов, спровоцированными вторжением европейского капитала.

Общее улучшение быта европейцев, у большинства которых появилось время не только на добычу пропитания, но и на размышление над справедливостью сложившейся капиталистической системы, а также распространение грамотности и образованности, механизм которого был запущен де факто самим капитализмом, так как усиливавшие свое влияние за счет налогов с буржуазии монархи нуждались в большом количестве служащих специалистов и потому поощряли открытие школ, училищ, университетов, способствовали и распространению критических взглядов на текущие европейские реалии. В том числе простые обыватели все чаще ставили под сомнение моральную сторону господства в жизни их стран интересов капитала, деспотизма укрепившей на том свое влияние государственной системы; мелкая и средняя буржуазия, инициативность которой была скована защищенными государственной властью интересами крупных капиталистов, желала расширения своих экономических и политических возможностей; работники заводов и фабрик, аграрных латифундий желали ограничения произвола алчных владельцев тех, заставлявших их подчас за очень скудную плату тяжело трудиться по двенадцать часов в сутки, практически не оставляя никакого времени для личной жизни, а также государственной защиты на случай потери работы или трудоспособности.

Выступления против сложившейся буржуазно-бюрократической системы происходили в Европе практически с самого того времени, когда капитал завоевал более-менее прочные позиции в экономике европейских стран. С каждым столетием их частота возрастала, и в протесты вовлекалось все больше населения разных социальных слоев. На заре капиталистической эпохи против усиления разбогатевшей королевской власти выступали феодалы или же крупные феодальные владетели, сами взимавшие налоги с развернувших в их владениях свою деятельность капиталистов, пытались избавиться от требовавшей дележа доходов королевской опеки (религиозные войны XVI в.). Провинции, в которых капиталистические отношения развивались более бурно, чем в остальных владениях королевства, могли пытаться отделиться, чтобы полностью самостоятельно распоряжаться своими доходами (война за независимость Нидерландов 1566 – 1648 гг.). Затем уже собственно буржуазия выступала против поначалу активно способствовавшей ее экономическому укреплению монархии, которая требовала от буржуа, как от всех подданных, неукоснительного повиновения и сдерживала слишком бурное ее обогащение, которое могло поколебать королевскую власть (Английская революция 1642 – 1651 гг.). Затем против сложившегося порядка стала выступать мелкая и средняя буржуазия, недовольная предоставлением крупным капиталистам от государственной власти исключительных экономических прав (монополий), желавшая иметь возможность свободно развивать свои предприятия (Французская революция 1789 – 1799 гг.). Во всех протестных движениях, инициированных и финансируемых предпринимательским классом, громко декларировались всеобщие права и свободы, требования решения социальных проблем, так как буржуазии надо было для успешности революций привлекать на свою сторону народные массы. Мелкие буржуа, к тому же, сами еще были близки к народу, поскольку их доходы не являлись слишком высокими, и это не способствовало формированию у них принципиально отличного уклада жизни, социального отгораживания от большинства населения. Но как только интересы буржуазии начинали расходиться с интересами народных масс, погоня за прибылью, одержимость деньгами брали свое, и буржуа сами начинали противодействовать способному пошатнуть их собственное влияние раскрепощению населения. Добившись выгодных для себя прав и свобод (отмены государственных ограничений на предпринимательскую деятельность, снижения имущественного ценза для представительства в органах власти, запрета внесудебной конфискации имущества  и т.п.), буржуа сами тормозили революции, которые инициировали, чтобы слишком много свободы, способной поколебать их собственное господство, не оказалось в руках людей из других классов. Силы возглавляемых или финансируемых буржуазией революционных правительств беспощадно подавляли народные выступления, требовавшие большего, чем уже было достигнуто: защиты простых крестьян и ремесленников от экономической конкуренции капиталистов-аграриев и мануфактур, возможности участия в национальном представительстве всех классов, государственного признания общественных организаций, созданных простыми тружениками для официальной защиты своих интересов.

В XIX в. в Европе широко распространились социалистические учения, направленные уже на противодействие безграничному влиянию буржуазии в общественной и политической жизни европейских стран и провозглашавшие необходимость установления всеобщего равноправия, заботы общества о благосостоянии каждого его члена по общечеловеческим принципам справедливости, а не в зависимости от имущественного положения или происхождения того. Идеи построения социализма – общественной, экономической и политической системы, обеспечивающей приоритет общественных интересов над всеми остальными, безусловную полноценную заботу общества обо всех его членах и по мере возможностей заботу каждого члена общества о нем в целом, продвигались разными мыслителями того периода и различались по степени радикальности: от умеренных, представлявших отношения между капиталистами и работниками как некий взаимовыгодный симбиоз, регулируемый государственной властью и законами для защиты от несправедливого ущемления чьих-либо интересов, до крайних, требовавших полного упразднения капиталистического производства, обобществления всех предприятий, труда и доходов. Умеренные социалистические идеи зачастую поддерживали сами наиболее дальновидные буржуа, понимавшие, что безудержная гонка за обогащением их классовых собратьев грозит новыми восстаниями озлобленных бедностью и несправедливостью народных масс, политической анархией и, как следствие, самопроизвольным прекращением государственной защиты их предприятий, потерей возможности благополучно и безопасно вести торговлю, а значит, падением доходов вплоть до разорения. К крайнему социализму, такому как марксизм, больше тяготели профессиональные рабочие крупных производственных предприятий, связывавшие с теми всю свою жизнь, тогда как неквалифицированные и малоквалифицированные работники мелких предприятий и аграрных хозяйств обыкновенно трудились там временно, зарабатывая деньги на свадьбу, дом, «черный день» или даже открытие собственного маленького предприятия. Мелкие работники и фермеры обычно были менее склонны менять традиционный образ жизни и были либо аполитичны, либо придерживались консервативных взглядов, либо поддерживали умеренных социалистов.

Особое политическое течение составили в первой половине XX в. фашисты (от названия первой такой организации Fasci italiani di combattimento – Итальянский союз борьбы, возникшей в 1919 г. в Италии), которые, провозглашая возврат к традиционным национальным ценностям своих народов, вели в целом политику социалистической направленности, в том числе подчиняя деятельность капиталистических предприятий в своих странах строгому государственному регламенту, однако при этом сами в типично капиталистическом духе стремились, особенно германские нацисты, к подавлению любыми способами конкуренции для родной промышленности, территориальным захватам для обеспечения ее ресурсами и сырьем. С той разницей, что капиталисты вели войны исключительно для личного обогащения, своим народам перекидывая лишь строго дозированную часть выгоды в качестве вознаграждения соотечественникам, завоевывавшим и удерживавшим для них под контролем заморские земли, продавая вывезенный из-за океана товар и продукцию из заморского сырья дешевле их прежней стоимости для увеличения спроса, тогда как фашисты уже в социалистическом духе использовали ресурсы захваченных территорий на общенациональные нужды своих народов. Ориентируясь, однако, на потребительский и не отличающийся терпеливостью настрой масс невежественных обывателей своих стран, фашистские государства, не учтя своих объективных возможностей, стали главными инициаторами Второй Мировой войны за новый передел политического и экономического влияния на планете, и в итоге, растратив все свои ресурсы на борьбу с доброй половиной населения земного шара, потерпели полное поражение, сам фашизм был заклеймен публицистами и капиталистических, и классических социалистических стран как образец идеологии варварства и насилия.

Социалисты сыграли ключевую роль в революциях, потрясших некоторые страны Европы и Россию в начале XX в., когда народные массы, раздраженные тяготами Первой Мировой войны, шедшей исключительно в интересах деливших сферы влияния на земном шаре крупных капиталистов и высшего чиновничества разных европейских государств, решительно выступили против ввергшей их в беспросветную трагедию политэкономической системы. Первая Мировая война и последовавшие за ней революции в России, Австро-Венгрии, Германии стали разрядкой всех порожденных безраздельным господством капитала и связанного с тем чиновничества государственных противоречий, обозначили кризис классической капиталистической эпохи (но не окончание капиталистического господства вообще). В странах, избежавших революций, напуганные перспективой повторения тех в собственных границах правящие режимы сами предприняли ряд мер, направленных на ограничение прав капиталистов в пользу установления более-менее надежной социальной защиты населения (установление минимальных размеров оплаты труда, максимальной продолжительности рабочего дня, различных социальных пособий и страховок, запрещение увольнять работников без серьезной причины и т.д.). В странах бывшей Российской империи, на месте которых после революции и прихода к власти марксистов-большевиков образовался Союз Советских Социалистических Республик (СССР), всякий оборот частного капитала был запрещен с 1931 по 1987 гг., все производственные предприятия, кроме коллективных аграрных хозяйств (колхозов), находились в государственной собственности и управлялись назначемыми соответствующими государственными ведомствами директорами. В ходе Второй Мировой войны СССР установил социалистический строй и в странах, занятых его войсками в ходе военных действий против нацистской Германии. Укрепление «социалистического лагеря» побудило страны с развитой капиталистической экономикой, правительства которых спонсируются крупными промышленными компаниями, объединяться против дальнейшего усиления влияния в мире социалистических государств, пример которых побуждал население экономически менее развитых стран оказывать противодействие господству в тех евроамериканского капитала. Для совместных действий против СССР, союзных тому социалистических стран и социалистических движений в странах так называемого Третьего мира в 1949 г. был создан западный военно-политический блок Организация Североатлантического договора (НАТО). В ответ СССР и другие социалистические страны в 1955 г. создали свою Организацию Варшавского договора (ОВД). Третий мир надолго оказался расколот противостоянием между миром развитого капитализма, в котором фактическое лидерство заняли США, и социалистическими странами, среди которых безусловно лидировал СССР. Каждая сторона искала себе союзников среди менее развитых стран, активно финасируя их правительства и выгодные себе политические движения.

В то же время политическое влияние европейского капитала было серьезно подорвано последствиями мировых войн и противостоянием революционным настроениям. Войны нанесли тяжелейший удар по общей экономике европейских стран, а США, в которых капитализм исторически развивался особенно свободно, после бурного экономического подъема конца 20-х гг. XX в. потряс катастрофический кризис 30-х гг. – Великая депрессия, который вследствие того, что промышленники и сами государства разоренной Первой Мировой войной Европы прочно подсели на кредиты американских банков, быстро распространился и на Европейский континет, а затем – в страны-колонии по всему миру. После Второй Мировой войны европейские страны, экономика которых во избежание новых тяжелых кризисов и революций теперь была подчинена достаточно жесткому регламенту, стали тяготиться собственным контролем над колониями, в которых уже сформировалась желавшая освободиться от метропольной опеки собственная буржуазная прослойка. В течение XX в. европейские государства предоставили государственную независимость почти всем своим колониям.

Однако умеренные социалисты недооценили способность капитализма, движимого жаждой наживы, находить всевозможные способы и ухищрения для подчинения интересов народа делу обогащения буржуазии. Крайние же социалисты переоценили свободу трудовых классов от одержимости деньгами и их общественную солидарность. В результате раскрепощения сознания трудовых масс потеряв возможность откровенно притеснять и грабить их, капиталисты, тем не менее, нашли способ подчинять их мышление своим интересам, парализовать их волю к отстаиванию собственных интересов и нарушать взаимную солидарность народов, делая вложения в либерализационные проекты, о чем и будет особо сказано ниже. В социалистических же странах вдруг открылось, что далеко не каждый гражданин, даже принадлежащий к трудовому классу, готов бескорыстно трудиться на общее благо, отказаться от возможности увеличить свое состояние; в странах, где капиталистическое производство сохранилось, хотя было помещено в жесткие рамки государственного регламента, скованность экономической инициативы не позволяла производителям выпускать продукцию в таком же широком объеме, как в странах целиком капиталистических, а там, где все производство было национализировано, в том числе в СССР, сводилась к минимуму даже личная заинтересованность в своем труде рядовых работников, получавших, вне зависимости от количества и качества сделанной ими работы, фиксированную заработную плату с несущественными премиями и поощрениями. Чтобы поддерживать свою экономику на уровне, позволявшем противостоять экономике развитых капиталистических стран, руководства социалистических государств расширяли бюрократический аппарат, командными методами обеспечивавший нужный объем производства. Однако это быстро привело к распространению коррупции, завышению положительных статистических данных, массовым хищениям продукции, сырья, бюджетных денег, расцвету теневого рынка. На борьбу с негативными явлениями бюрократической экономики требовались дополнительные затраты из государственных бюджетов. Руководствам бюрократических государств приходилось постоянно экономить на всем, на чем было возможно.

Какое-то время социалистические государства сохраняли силу и влияние на международной арене, но со второй половины XX в. уровень жизни в них все более безнадежно отставал от такового в развитых капиталистических странах с царившей в тех широкой производственной свободой и продолжавшим поступать из стран Третьего мира потоком сырья для предприятий. В конце XX в. экономика большинства стран социалистического мира не выдержала гонки с капиталистической, в них произошли перевороты, реставрировавшие капитализм; в июле 1991 г. распалась ОВД, а в декабре – сам СССР, при этом владельцами крупных капиталистических предприятий в прежде входивших в него странах стали сами бывшие высшие чиновники, когда-то защищавшие социалистическую экономику. Новое развитие капитализма в странах бывшего СССР сопровождалось по естественной схеме глубоким имущественным расслоением населения, обнищанием масс граждан, не сумевших встроиться в новые экономические реалии или не нашедших достаточно доходного места в новой экономической системе, ростом преступности, а также еще большим усугублением коррупции государственной системы, и активной пропагандой в обществе достоинств капиталистического производства с отсылкой к благополучию развитых капиталистических стран. При этом в пропаганде не упоминалось о том, что к своему экономическому уровню капиталистические страны шли через века массовой нищеты и социальной несправедливости, а также то, что щедрая оплата труда работников в них обусловлена продолжающимся фактическим грабежом опутанных евроамериканскими кредитами стран – бывших европейских колоний, поставляющих за бесценок сырье для европейской и американской промышленности, сами при этом хронически страдая от бедности и внутренних конфликтов. Страны бывшего СССР со своей подорванной экономикой, охватившей их промышленной разрухой и сами стали превращаться в поставщиков дешевого сырья для европейских предприятий, закупщиков уже готовых изделий по высокой цене.

Из бывших европейских колоний ушли прежде владевшие ими государства, но не ушел европейский капитал, более того, в связи с уходом европейских властей туда хлынул вдобавок капитал американский. После многих лет выкачивания ресурсов из своих стран, теперь, в отсутствие поддерживавших основанный на праве сильного, но все-таки порядок, европейских властей и войск охваченных резко обострившимися внутренними противоречиями, руководства новых государств искали средства удержать в них ситуацию под контролем, обеспечить население всем необходимым, для чего вынужденно прибегали к всевозраставшим займам опять-таки в странах Европы и США, приглашали новых инвесторов из развитых капиталистических стран. Однако отдавать долги с возрастающими процентами у них с их слабо развитой экономикой, как правило, не было возможности. В результате большинство бывших колоний попало уже в финансовую кабалу капиталистических государств, львиную долю своего национального дохода стало отдавать им, а в международной политике защищать их интересы. Причем, если в колониальный период метрополиям все же приходилось как-то заботиться о благополучии и населения своих колоний, которое все-таки являлось их подданными (даже Свободное государство Конго, когда бельгийскому парламенту стало известно об ужасном положении его населения, в 1908 г. было изъято из собственности Леопольда II и стало заморским владением собственно бельгийского государства), то теперь промышленников и банкиров совершенно перестало интересовать что-либо касающееся дел бывших колоний, кроме получаемой оттуда прибыли. Многие опутанные долгами перед европейскими и американскими капиталистами страны погрузились в конце концов в крайнюю нищету, в гражданские войны, в войны между собой. В кредитно-инвестиционное закабаление попали не только страны, освободившиеся от колониальной зависимости в XX в., но и давно обретшие государственный суверенитет, сами имеющие давние капиталистические традиции страны Латинской Америки, не сумевшие выдержать конкуренции с экономически более мощными США и державами Европы.

С развитием политической сознательности населения своих стран и массовых коммуникаций, позволяющих людям быстро делиться своими проблемами, капиталистический класс больше не мог безнаказанно разорять свои народы и навязывать согражданам кабальные финансовые договоры. Однако сама жажда увеличения прибыли никуда от этого не могла исчезнуть. Капиталисты Европы и Америки начали делать вложения в проекты, создающие ажиотаж вокруг различных мнимых проблем, отвлекая население от проблем реальных, лишь бы оно как можно меньше выступало против недостаточной социальной защищенности во время кризисов, против иллюзорности демократического строя, когда при внешнем народном равноправии власть все равно оказывается в руках людей, связанных с капиталом, имеющих больше средств на предвыборную рекламу или за спонсирование продвигающих нужные предпринимательской верхушке законопроекты. Особенно щедрое финансирование стали получать ультралиберальные организации различной направленности, поскольку их деятельность не только отвлекает население от насущных проблем, но и разрушает систему внутренней традиционной дисциплины народов, обеспечивающую естественные порядок и рационализм в обществе. Общество, не имеющее привычки неукоснительно следовать существующему порядку, проявлять терпение и объективно оценивать складывающуюся вокруг ситуацию, становится не только не способным эффективно сплачиваться для защиты своих интересов, но и легко поддается на любые хорошо разрекламированные предложения, глубоко не продумывая, надо ему или нет то, что предлагается, принесет это в конечном итоге пользу или вред.

Склонной к продвижению политического либерализма буржуазия стала достаточно рано: как только окрепла как класс, и ее начала стеснять плотная опека монархического абсолютизма. Именно буржуа стояли в авангарде европейского демократического движения, в конце концов приведшего к установлению так называемой западной демократии, поскольку демократический строй гарантировал им свободу предпринимательской деятельности. Европейские государства в постколониальный период способствовали и установлению демократических режимов в разных странах за пределами Европы, так как легкая сменяемость правительств облегчала и приход в них к власти людей, спонсируемых европейским капиталом. Но ни Европа, ни США никогда не противостояли диктатурам, даже самым тираническим, которые действовали в соответствии с их интересами. На более ранних этапах капиталистической эпохи буржуазия поддерживала проведение либерализации лишь в той степени, в какой та препятствовала восстановлению неограниченной власти государства, способной ущемить интересы самих капиталистов, но в целом даже поддерживала строгую социальную дисциплину, приучавшую народы неукоснительно следовать существующему порядку и не задумываться о справедливости сосредоточения колоссальных богатств в руках одних людей и разорения масс других. К тому же, само занятие предпринимательской деятельностью требовало терпения и выдержки, умения стойко преодолевать трудности, бороться с обманщиками и конкурентами. Однако после того как просвещенное и быстро обменивающееся информацией общество начало активно отстаивать свои интересы, включая расходящиеся с интересами буржуазии, а доходность предприятий в связи с распадом колониальной системы уменьшилась из-за прекращения возможности прямой эксплуатации колоний, капиталисты, наоборот, стали поддерживать максимальную либерализацию, используя либерализм для скрытного подчинения масс своим целям.

На средства, отпускаемые предпринимателями, в Европе, США и других развитых капиталистических странах развернули свою деятельность общественные организации, под прикрытием поддержки общественного равноправия, человеческой свободы и гуманизма пропагандирующие нравственную свободу, обесценивание и разрушение всегда обеспечивавших внутреннюю дисциплину в обществе традиций и социальных институтов, подрыв авторитета более старших и опытных людей, способных критично относиться к текущей ситуации и предостеречь остальных от следования обманчивым предложениям со стороны капиталистических дельцов, равнодушие к проблемам других, личностный эгоизм, препятствующий объединению общества для совместного отстаивания своих интересов. При финансировании капиталистами, желающими сделать из своих народов неорганизованную массу людей, падких на всякую страсть, легко схватывающих коммерческую рекламу и потому становящихся выгодными потребителями, к тому же, неспособными сплотиться для противодействия вновь нарастающему засилью капитала, к власти в капиталистических странах стали приходить партии, реализующие заявленную вышеуказанными организациями программу на деле и принимающие соответствующие законы, направленные на разрушение внутрисоциальной дисциплины. В 60 – 70-х гг. в США и Европе прошла так называемая «сексуальная революция», в ходе которой половые излишества: сношения вне брака, гомосексуальность, свободные разговоры, публикации в прессе, произведения литературы и кино на темы секса, были объявлены вполне соответствующими общественной морали при условии соблюдения свободы личности. Взгляды на свободное безбрачие и отказ от продолжения рода как на нечто аморальное также были осуждены. В течение 80 – 2000-х гг. в большинстве стран Европы был принят законодательный запрет на применение при воспитании детей, в том числе семейном, телесных наказаний, также приняты различные законы, форсирующие эмансипацию детей (например, запрет на надзор за частной жизнью подростков даже со стороны родителей) и устанавливающие ответственность родителей за проявления «чрезмерной опеки». С конца 90-х гг. начинается легализация в разных странах Европы и Америки хранения легких наркотиков для личного пользования, а в некоторых была разрешена выдача медицинскими работниками зависимым ограниченных доз тяжелых наркотиков. В 2001 г. в Нидерландах был впервые узаконен однополый брак, в последующие годы аналогичные законы приняли многие другие капиталистические страны. Примерно с середины 2010-х гг. в развитых капиталистических странах под предлогом защиты прав сексуальных меньшинств и трансгендеров начинается активное как информационное, так и юридическое преследование людей, откровенно осуждающих назревающую в обществе нравственную распущенность, а к государствам, отказывающимся принимать аналогичные законы, часто применяются неформальные политические и экономические санкции.

Между тем, именно привычка неукоснительно выполнять существующие повседневные правила и традиции, проявлять участие к нуждам других людей, умение воздерживаться от сиюминутных желаний для трезвой оценки степени их пользы или вреда приучают людей исполнять юридические законы и общественный долг, страхуют их от попадания в не замечаемое ими рабство собственных страстей, позволяющее как угодно управлять ими тому, кто способен их страсти удовлетворить. Поскольку по историческим меркам разгул ультралиберализации в Европе и Америки начался еще не столь давно, мы пока видим только первые его разрушительные плоды. Это нарастающее политическое бессилие народных масс при демократическом фасаде, когда, несмотря ни на какую смену правящих партий, основные проблемы капиталистических стран, в частности, перенасыщенность не соблюдающими ни местных традиций, ни подчас и юридических законов мигрантами, сокращение бюджетных расходов, в том числе на социальную поддержку населения, дефицит молодых, трудоспособных кадров, не решаются. Это ставшая уже бичом некоторых стран склонность многих граждан к устроению массовых беспорядков, причиняющих серьезный ущерб и общему спокойствию населения, и инфраструктуре, даже по малозначительным поводам. Это старение коренного населения по причине низкой рождаемости и плохое здоровье его молодой части по причине увлеченности вредными привычками, сидячего образа жизни, низкой стрессоустойчивости вследствие либерального воспитания в детстве. Судя по тому, что каких-либо изменений в политическом курсе развитых капиталистических стран пока не предвидится, дальше эти явления будут только прогрессировать вплоть до окончательного внутреннего разложения этих наций и поглощения их стран другими, сохранившими внутреннюю дисциплину.

Из развитых капиталистических стран либеральная пропаганда перекинулась и в страны Третьего мира, так как там капиталистам особенно важно противостоять сопротивлению народов финансовому закабалению их государств. В некоторых из развивающихся стран под давлением Запада также были приняты реализующие либерализацию и ультралиберализацию нравов законы, однако пока что большинство их неохотно идет навстречу евроамериканским тенденциям в этой сфере, поскольку их власти, даже связанные с западным капиталом, опасаются разрушения обеспечивающих какую-то внутреннюю стабильность традиций, поскольку зачастую общество этих стран проникнуто серьезными внутренними противоречиями, и раскрепощение нравов легко может спровоцировать его на новые волнения и неповиновение властям.

Но даже государства, не опутанные западными кредитами, нередко все-таки идут в своей внутренней политике навстречу западному либерализму просто из желания выгодно торговать с Европой и Америкой. Как это происходит? Приведем упрощенный пример. В одной европейской стране одна топливная компания закупает нефть в Мексике, другая – в Объединенных Арабских Эмиратах. Обе компании производят из этой нефти бензин, то есть, на рынке являются друг для друга конкурентами, поэтому каждая пытается сделать все, чтобы именно ее бензин, а не бензин другой, покупало население. Они не могут критиковать непосредственно друг друга, чтобы не отвечать по искам о клевете. И они поступают хитроумным способом: финансируют информационные агенства, которые составляют публикации и репортажи, понижающие репутации стран – поставщиков сырья. То есть, компания, закупающая нефть в ОАЭ, платит журналистам за то, чтобы те представляли перед публикой в негативном свете Мексику, а компания, закупающая нефть в Мексике, платит за представление в негативном свете ОАЭ. Расчет на то, что население, проникшись негодованием от репортажей и журналистских публикаций, перестанет покупать бензин, произведенный из нефти, закупленной у не понравившейся ему страны, соответственно, будет больше покупать бензина у компании, заказавшей порочение той. Люди, возмущенные тираническими нравами, якобы царящими в Мексике, будут, чтобы не пользоваться бензином из мексиканской нефти, покупать бензин у компании, закупающей нефть в Эмиратах, и наоборот.

В развивающихся и отсталых экономически странах большинству населения, конечно, не до внутренних нравов государства, из которого оно получает товары, но в развитых буржуазных странах, где предоставляется огромный выбор различных товаров и услуг, население куда как более привередливо, и может обращать внимание не только на качество товара, но и на «качество» государства, где этот товар либо сырье для него производятся. Европеец, находящийся под впечатлением обличительных репортажей или публикаций о Мексике, вполне может рассудить, что покупка бензина, произведенного из мексиканской нефти, повышает доходы мексиканской государственной нефтедобывающей компании Pemex, и соответственно, доходы мексиканского государства, которое, по его мнению, способствует притеснению своих людей. И отказаться от пользования бензином компании, получающей сырье из Мексики, предпочтя покупать бензин компании, получающей сырье из ОАЭ; таким образом, доходы второй компании повышаются, и средства, которые она выделила журналистам на очернение облика Мексики – поставщика сырья для конкурента, окупаются с лихвой. То же самое и наоборот: если европейский автомобилист проникся репортажами о якобы жестоких нравах арабских стран, он может перестать покупать бензин закупающей там сырье компании и начать покупать бензин, произведенный из мексиканской нефти, повышая доход первой компании, которая окупает свои средства, затраченные на очернение облика ОАЭ.

Разумеется, странам – поставщикам нефти, чтобы сохранить свой рынок, необходимо, чтобы их товар пользовался спросом, чтобы предприятия, закупающие у них сырье, были рентабельными и могли хорошо платить за поставки. Поэтому их политики будут стараться представить свои государства перед журналистами и общественными деятелями стран, куда поставляется их нефть, в лучшем свете, чтобы не позволить «придраться» к нравам своих государств и не дать благоприятной почвы для дискредитирующей деятельности подкупленной конкурентами их покупателей прессы. Отсюда и неуверенные шаги политиков многих стран Третьего мира по установлению четкого порядка в обществе своей страны, и современная либерализация, происходящая сейчас во многих арабских странах, даже в таких известных прежде строгими нравами как Саудовская Аравия. Дети, которые во все времена и во всех культурах окружались заботой и трепетным отношением, и женщины, даже в самых патриархальных обществах воспринимающиеся, прежде всего, как матери, воспитательницы и хранительницы домашнего очага, зачастую становятся основной мишенью оплаченных западным капиталом журналистских спекуляций. Репортажи о якобы поддерживаемых государством жестоком обращении с детьми или притеснении женщин найдут в сердце европейца глубокий отклик, и чтобы принять хоть какое-то личное участие в облегчении участи тех, он легко может отказаться от заправки своего автомобиля бензином, сделанным из нефти «государства-притеснителя».

Неважно то, что на самом деле и в школах многих европейских стран применение соразмерной физической силы к ученикам, злостно нарушающим дисциплину, является стандартной мерой наведения порядка, а насилие над женщинами в странах Запада распространено не меньше, чем в арабских или латиноамериканских, так как мораль европейцев, несмотря на отсутствие у них патриархального уклада, не сдерживается религиозным трепетом, и чтобы привлечь к ответственности по закону, нужны доказательства правонарушения. Профессиональные журналисты очень умело преподносят обстановку совсем не такой, какая она есть на самом деле. Мы не понаслышке знаем о том, какие ужасы рассказывают в Европе о массовом притеснении геев и женщин на Кавказе, хотя содомия на Кавказе еще считается настолько постыдным делом, что открытые геи в кавказских республиках вообще практически не встречаются (никто не захочет стать для всех посмешищем), а вследствие активной занятости мужчин на работе и в бизнесе все в большем количестве семей делами начинают фактически заправлять жены – так, что некоторые публицисты уже говорят о «кавказском матриархате». Помнится репортаж американской журналистки, сделанный в Афганистане вскоре после вторжения туда войск США и их союзников, в котором она, показав на афганский кишлак, выразительно заявила о том, что талибы, проходя через него, совершили там групповое насилие, а затем спросила нескольких местных девочек, что талибы сделали с ними. Девочки ничего не ответили, и журналистка прокомментировала, что они даже не хотят говорить об этом. Иных доказательств «массового насилия» она так и не предъявила, хотя дети, плохо знавшие английский язык, возможно, просто не поняли ее вопрос.

Финансируемые конкурентами торговых партнеров мексиканских либо арабских предприятий журналист или общественный деятель легко могут преподнести своей публике стандартный патриархальный уклад жизни, при котором и у мужа, и у жены свое социальное место, своя роль, свои обязанности в семейной сфере, как притеснение женщин, реальные случаи преступлений против слабого пола, происходящие и в самых демократических странах, представить как закономерность. Главное, правильно подобрать слова и смонтировать материал. Разумеется, опровергнуть разгромный репортаж, вышедший в другой стране, политикам и журналистам соответственно Мексики или ОАЭ очень затруднительно. Единственное, что они могут сделать, чтобы предотвратить выход на Западе таких обличительных репортажей и связанное с ними падение рентабельности закупающих их нефть предприятий, это максимально отшлифовать существующую обстановку, не дать западным журналистам и готовым с теми сотрудничать местным либералам зацепиться хоть за какую-то зазубрину. Что в итоге выливается в открытие в этих странах свободы для деятельности финансируемых западным капиталом либералистских организаций разного характера, принятия все большего количества законов и подзаконных актов, разрушающих веками обеспечивавшие порядок в обществе традиции, появление большого количества молодежи, не склонной уважать общественные нормы, в итоге причиняющей вред и другим людям, и себе, разгул преступности и усугубление социальной, политической нестабильности.

Обрисованный выше пример, конечно, касается не только нефти, но и любых важных для экономики страны статей экспорта. А также, конечно, не только Мексики и ОАЭ: закон капитализма таков, что более экономически сильные страны в той или иной степени «подминают под себя» экономику менее сильных, что прямо отражается и на внутренних делах тех. Поскольку в современном мире все завязано на финансовом обороте, те, у кого имеются деньги, могут подчинять себе все прочие отрасли жизни общества, включая прессу и влияние на общественное мировоззрение. И использовать это для увеличения своего капитала. Так же и в самих Европе и США двигателем гиперлиберализации является бизнес, манипулирующий общественным сознанием в своих интересах. Европейские предприниматели закупают сырье и технические средства не только у стран Востока, Африки, России или Латинской Америки, но и в других европейских же странах, соответственно, там действуют те же рыночно-информационные законы, и политики европейских стран, чтобы представить свою страну в безупречном свете перед журналистами из соседних, тоже проводят кампании «выглаживания», разрешая то, что способствует моральному разложению нации, и запрещая то, что способствует сохранению в ней внутреннего порядка.

Издавна европейский капитал щедро финансировал и выпуск произведений литературы, «научные» труды, формировавшие представление о совершенстве европейских культуры и общественно-политической системы, превосходстве их над другими и моральном долге каждого здравомыслящего человека распространять их. Вначале это служило, прежде всего, оправданием колониальным захватам земель других народов и подчинению европейцам и европейским по культуре государствам их населения. Но даже после распада колониальной системы априорные идеализм и непогрешимость европейских ценностей и традиций продолжают активно насаждаться через получающие финансирование из капиталистических сундуков мировые средства массовой информации, созданные при активном участии западного капитала различные международные организации (даже если в создании тех принимали участие и защищенные авторитетом сыгравшего ключевую роль в разгроме нацистской Германии СССР социалистические государства). Хотя в настоящее время это обычно не говорится открытым текстом, но недвусмысленно подается, что все приходящее из Европы – это правильно и хорошо, а все, что противоречит сложившимся европейским традициям – это зло и несправедливость, с которыми надо бороться. Капитализм защищает свое господство везде, включая информационную и духовную сферы. Сегодня капитал активно финансирует различные якобы научные исследования, «доказывающие» правоту ультралибералистских суждений едва ли не до отрицания физиологической разницы между между мужчинами и женщинами, хотя таковая видна невооруженным глазом, а с помощью специальных средств можно еще заметить, что в клетках женского организма все хромосомы имеют форму буквы Х, тогда как по одной хромосоме в мужских клетках – форму буквы Y.

Либерализм, формально декларирующий свободу и защиту прав личности, на самом деле ведет социально-разрушительную деятельность, уничтожая социально организующие общество традиции и естественную иерархию (старших над младшими, более опытных и знающих над менее опытными и знающими), в результате чего в обществе взращиваются эгоизм, равнодушие к реальным общественным проблемам, потребительское отношение ко всему, социальный паразитизм и в итоге – пренебрежение уже юридическими нормами и интересами окружающих, что приводит к утрате дееспособности общества, росту преступности, превращению общества в инертную массу, не способную противостоять тем, кто использует его в своих целях – сначала хитростью, затем уже грубой силой. На практике вопреки прямому пониманию их основополагающего идеологического принципа – свободы личности, либералы поддерживают именно то, что ведет к распущенности, тогда как то, что способствует обеспечению социального порядка, осуждают и преследуют, даже если оно является добровольным выбором человека. Так, именно либералы инициировали законодательный запрет на ношение хиджаба и никаба в ряде стран Европы, несмотря на то что носившие те женщины – уроженки мусульманских стран, одевались так без принуждения, просто в силу привычки и стеснения показываться на улице, в общественных местах с открытыми для взглядов посторонних мужчин частями тела. Все равно либералы посчитали ношение хиджаба нарушением свободы личности, поскольку это была не та свобода, которую подразумевают они. Либералы, понятное дело, никогда не выступают и против политики своих спонсоров, даже если та прямо противоречит продвигаемым ими принципам. Они приветствовали в том числе и вторжение США с союзниками в Афганистан, утверждая, что это «спасет угнетенных афганских женщин от тирании талибов», но остались равнодушными к тому, что тысячи этих афганских женщин погибали под бомбардировками, артобстрелами и откровенно убивались солдатами капиталистических держав. Конечно, непосредственно в сговоре с капиталистами находится лишь либералистская верхушка – руководства продвигающих проплаченные идеи организаций, остальные же активисты представлены людьми с потребительским взглядом на жизнь, людьми, жаждущими полной свободы, но не умеющими найти той правильное применение, людьми, по какой-то причине обозленными на сторонников традиций и социального порядка, или просто через присоединение к либеральной организации пытающимися противостоять коррумпированному или тираническому государственному режиму. Такую публику может и не интересовать, откуда и с какой целью ее организация получает финансирование, поскольку «деньги не пахнут», а в своей организации эти люди получают удовлетворение своих амбиций.