Независимый дух против самодержавия: Кавказская война (часть IX)

Как и следовало ожидать, после летней засухи и неурожая в условиях устроенной российскими военно-колониальными властями экономической блокады в горных районах зимой 1840 г. разразился жестокий голод. Рассчитывая укрепить свои позиции разоружением горцев, российские власти под видом заботы о голодающих предложили принужденным к покорности чеченским обществам уплачивать подати не деньгами, а оружием. Отлично понимая, чего хотят от них русские генералы, чеченцы предгорных районов подняли волнения. Одновременно в особенно страдающих от голода горных районах Чечни назревало очередное антироссийское выступление (собственно, противодействие чеченцев российской колонизации и носило характер быстро развивашихся активных и масштабных вооруженных выступлений, разделенных весьма длительными периодами относительного затишья), во главе которого снова встал находившийся в Шубуте Шамиль. Он и так имел очень высокий авторитет среди разных горских народов, а звание имама Дагестана и Чечни делало его решения фактически неоспоримыми для приверженных тогда религиозному мистицизму чеченцев. Теперь все стремящееся к газавату население Чечни сплачивалось вокруг Шамиля. Сохранил верность ему и ряд аварских селений. По распоряжению Шамиля вышедшим из повиновения российским властям чеченцам предгорий были предоставлены земли в лесистых горах, куда труднее было добраться российским карательным экспедициям.

Но особенно драматичные события зимой 1840 г. развернулись на Западном Кавказе. В январе месяце в долинах рек Курджипс и Фарс терзаемые голодом абадзехи – адыгское племя, жившее в глубинных горных районах, приняли решение вступить в союз с причерноморскими адыгами с целью прорвать Черноморскую береговую линию, захватить ее укрепления. 7 февраля 1840 г. полторы тысячи горских воинов атаковали форт Лазаревский при впадении в море реки Псезуапсе. Несмотря на отчаянное сопротивление русского гарнизона в семьдесят восемь человек, форт оказался захвачен, его защитники перебиты. Ожесточение, нежелание умирать голодной смертью сделали свое дело: теперь даже не склонные к единодушию и боевой дисциплине адыги-горцы дружно сплотились в стремлении во что бы то ни стало разрушить перекрывавшие доступ османским торговцам русские укрепления. 29 февраля под натиском многотысячных адыгских ополчений пал форт Вельяминовский при реке Туапсе; горцы убили всех офицеров гарнизона и взяли в плен уцелевших солдат, захватили продовольствие. 23 марта несколько тысяч шапсугов и абадзехов окружили Михайловское укрепление, которое защищали всего около 250 человек: прочий гарнизон был небоеспособен из-за свирепствовавших на линии болезней. Начальник укрепления штабс-капитан Н. Лико принял решение взорвать его, если горцам удастся прорваться за стену. Первый штурм адыгами укрепления с помощью лестниц был отбит, но горцы, перестроив ряды, ожесточенно устремились на второй. На этот раз защитники укрепления были оттеснены во двор, где еще некоторое время продолжался яростный бой. Когда почти все русские солдаты погибли под ударами адыгских шашек, горцы устремились к пороховому погребу. Однако находившийся там рядовой Архип Осипов, выполняя приказ штабс-капитана, взорвал порох. Российские источники сообщают, что от мощного взрыва погибли три тысячи горцев. А. Осипов стал первым, чье имя в знак почета было навечно занесено в списки  российской армии, а основанная в 1854 г. на месте бывшего Михайловского укрепления станица Вуланская в 1889 г. была переименована в Архипо-Осиповку. В течение трех месяцев горцы упорно штурмовали Навагинское укрепление (Сочи), однако его гарнизон сумел устоять. 2 апреля 1840 г. под натиском горцев пало Николаевское укрепление в стороне от побережья на впадающей в Кубань реке Абин. 26 мая адыгские ополчения атаковали находившееся недалеко русское укрепление Абинское, однако понесли большие потери и отступили. Так Черноморская береговая линия частично была прорвана горцами, но позднее русский морской десант сумел снова занять разрушенные укрепления. После боевых действий зимой – весной 1840 г. российское командование разрешило на Черноморской линии осуществлять торговлю с желающими прекратить участие в войне адыгскими общинами. На расположенные в укреплениях меновые дворы потянулись горские арбы с овечьей шерстью, сыром, повезли строевой лес; толпы изголодавшихся людей просили подаяния на подъездах к линии, за 26 – 52 л. (одна – две меры) хлеба знатные люди продавали своих рабов и крепостных, а обнищавшие простолюдины – своих детей. Попытки горцев взять укрепления штурмом почти прекратились, однако ожесточенные боевые действия продолжались, по-прежнему российские войска не могли без боя набрать воды в реке или нарубить дров, связь между укреплениями осуществлялась только по морю. Чтобы враждующие с русскими общины не могли использовать разрешенную на линии торговлю в своих целях, российская администрация запретила продавать горцам оружие, впоследствии было запрещено покупать у них лошадей (те могли быть угнаны при нападении или взяты у убитого казака или кавалериста) и невольников.

Летом 1840 г. российское командование решило вновь привести к покорности отказавшихся от присяги императору и признавших предводительство Шамиля предгорных чеченцев. 6 июля экспедиция под командованием генерала А. Галафеева выступила из крепости Грозной и через ущелье Ханкалу с боями продвинулась в селение Дуду-Юрт, а оттуда – к Гойтинскому лесу через селения Большая Атага и Чах-Гери. Штыковым ударом взломав оборону горцев у Ахшпатой-Гойта, российские войска совершили переход на запад к предгорным селениям Урус-Мартан и Гехи. Чеченцы возвели укрепленную линию из нескольких рядов завалов бревен по левому берегу реки Валерик (чеч. Валаргта от «валеран хи – река смерти»). 11 июля экспедиция А. Галафеева подошла к Валерику и начала штурм горских укреплений, оборону которых возглавлял близкий сподвижник Шамиля аварец Мухаммед Ахбердилау. В завязавшемся прямо в речной воде и среди бревенчатых завалов сражении русские потеряли 71 человека убитым, 265 ранеными, еще восемь пропали без вести (возможно, были уведены горцами в плен); из чеченцев на поле боя остались 150 человек убитых. Несмотря на упорство, отчаяние и глубокую преданность Шамилю, горцы не могли в открытом бою противостоять слаженным действиям орудующих при поддержке артиллерии ружейным огнем и штыками русских колонн. Очень острые шашки были короче оснащенных штыками ружей, а горское огнестрельное оружие, хотя хозяева его и отличались исключительной меткостью, большим качеством не обладало, давало частые осечки. После шести часов непрерывных боев чеченцы были оттеснены в глубь леса и затем отступили. Описание валерикского сражения приводит офицер-поэт М. Лермонтов, принимавший в нем самое активное участие, в своем стихотворении «Валерик». Преодолев Валерик, войска А. Галафеева двинулись на селение Ачхой-Мартан, подвергаясь постоянным обстрелам и мелким атакам укрывавшихся в лесах горцев. В Ачхой-Мартане, который многие жители, посчитавшие, что русские не смогут преодолеть Валерик, не успели покинуть, завязалась очередная ожесточенная перестрелка. Из Ачхой-Мартана отряд А. Галафеева по рекам Натахи и Сунже вернулся в крепость в Грозную. Однако чеченцы не стали складывать оружия и о своем возвращении в покорность России не объявили.

В сентябре – октябре генерал А. Галафеев повторил экспедицию в предгорную Чечню. Российские войска прошли с тяжелыми боями через Ханкалу к впадающей в Сунжу реке Аргун, а оттуда – к большому селению Шали (Шела), еще при Бейбулате Таймиеве служившему одним из центров сопротивления чеченцев. В октябре – ноябре А. Галафеев действовал с войсками возле селения Алды, в Гойтинском лесу и снова на реке Валерик. Экспедиции сами по себе казались успешными: российские войска занимали и разоряли намеченные селения, горцы не выдерживали открытого боя и рассеивались по лесам. Однако в реальности, как и во время походов генералов А. Ермолова, «успехи» российских войск оборачивались против них самих: чеченцы заблаговременно уходили с пути их следования в недоступные лесные дебри, забирая с собой скот и прочее все равно немногочисленное имущество. Отряды стремительных горских всадников, укрывавшихся в лесах, всю дорогу сопровождали русские экспедиции, без конца подвергая их налетам, засадам и обстрелам. Чтобы разгромить горские «летучие отряды», у русской армии не хватало маневренности, так как она, как все европейские армии того времени, была приспособлена больше к штурму и обороне укреплений. Беспрестанные мелкие стычки сильно замедляли движение экспедиций по и без того мало пригодным для маршей колоннами дорогам в предгорьях, экспедиции были вынуждены выставлять дополнительные охранения и дозоры, а военнослужащие находились в постоянном напряжении, что не в лучшую сторону сказывалось на их боеспособности. Длительность пребывания войск в экспедициях требовала большого количества провианта, медикаментов, большого штата вспомогательных кадров (лекарей, инженеров, саперов), поэтому каждая экспедиция стоила больших средств из российской казны. Получалось, что дорогостоящие экспедиции в несколько тысяч человек месяцами просто бессмысленно бродили по плохим дорогам в предгорьях, теряя людей, а горцы так и не желали покоряться. Более того, теперь их действия стали гораздо сплоченнее и согласованнее, чем во время А. Ермолова: практически вся Чечня объединилась под предводительством Шамиля, а установившееся правило обязательной взаимоподдержки между чеченскими обществами уменьшало страх перед разорением российскими войсками. Чеченцы одного селения теперь решительнее выступали против России, зная, что в случае разорения их хозяйства найдут приют в другом селении. Вести же наступление одновременно против всех чеченских обществ русская армия того времени при всем желании возможности не имела.

Встав во главе Чечни и прилегающей части Дагестана, Шамиль основал свою ставку в горном чеченском селении Дарго, где поселился в деревянном доме, построенном пленными русскими солдатами.

В 1841 г. российское командование возобновило наступление на адыгов со стороны Кубанской линии. 20 марта войска под командованием Г. Засса перешли реку Лабу и вблизи устья впадающей в нее реки Фарс встретились с объединенным ополчением адыгских племен абадзехов, шапсугов и убыхов под командованием Хапача Даурова, Шеретлука Болотокова и др. В разыгравшейся шестичасовой битве, впоследствии оцененной как одно из самых кровопролитных сражений Кавказской войны, адыги потерпели поражение. 24 марта российские войска уничтожили шапсугское селение Пшехор, располагавшееся между притоком Нижней Кубани рекой Афипс и впадающей в нее рекой Убин. В сентябре абадзехское ополчение, совершив дальний рейд из гор на Кубань, напали на станицу Усть-Лабинскую, а в октябре – на станицу Махошевскую. Перед лицом упорно усиливавшейся военной экспансии России адыгские племена, наконец, предприняли конкретные шаги к своему политическому единению. В октбяре 1841 г. в долине реки Пшеха состоялось собрание представителей от разных адыгских племен, на котором было принято решение о всеобщем сопротивлении российскому наступлению. Был принят межплеменной договор – Дефтер (от турецко-арабского «лист»), согласно которому все племена обязались неуклонно вести борьбу против России и помогать в этом друг другу, а внутреннее управление адыгских общин должно было основываться только на шариате с отменой всех противоречащих Исламу народных обычаев. Для крайне консервативного и разделенного адыгского общества того времени это был небывало прогрессивный шаг. Фактически адыгский Дефтер представлял собой нечто вроде конфедеративного договора. Было принято также знамя, под которым отныне все адыгские племена должны были воевать против России: зеленое полотно с тремя скрещенными желтыми стрелами в нижней части и дугой из двенадцати желтых звездочек, символизирующих двенадцать адыгских этнотерриториальных обществ, над ними (современный государственный флаг Республики Адыгея и неофициальный символ адыгского единства вообще). Адыгское племя абадзехов учредило единый орган племенной власти – народный суд.

Решительное единение народов как на Западном, так и на Восточном Кавказе встревожило российские власти на всех уровнях. 17 февраля 1842 г. военный министр Российской империи граф А. Чернышев направил Е. Головину предписание, в котором указал: «Распространение владычества нашего на Кавказе непосредственно зависит от несогласия между горцами. Ныне же все почти горские общества единодушно соединились против нас, и в этом положении дел необходимость указывает приступить к безотлагательным мерам для возможного уменьшения числа неприятелей и поселения между ними внутренней вражды и раздоров». В мае 1842 г., преодолев по плохим горным дорогам через несколько русских кордонных линий сотни километров, к адыгам прибыл представитель Шамиля Хаджи Мухаммед. В течение двух лет, находясь среди абадзехов, он призывал их полностью оставить все противоречащие исламскому вероучению обычаи, установить полное шариатское правление и организованным фронтом выступить против России.

В 1842 г. в Ичкерию – юго-восточную область Чечни, лежащую в высоких лесистых горах, выступила русская экспедиция под командованием возглавлявшего три года назад штурм Ахульго П. Граббе. Однако в лесистых теснинах среди крутых гор российские войска тем более не могли действовать в привычном боевом порядке. Понеся в боях с чеченцами большие потери, русские вынуждены были отступить. Надеясь, что ухудшающееся для России положение дел на Северном Кавказе изменится в лучшую сторону при замене главнокомандующего Кавказским корпусом, Николай I в октябре 1842 г. отозвал с Кавказа Е. Головина и назначил на его место генерала А. Нейдгардта. Прежний главнокомандующий был отблагодарен за верную службу тем, что в честь него возведенное в Дагестане на реке Сулак новое русское укрепление было названо Евгениевским. На 1843 г. российское командование с согласия императора предполагало вести только оборонительные действия, так как экспедиции против объединившихся горцев стали сопровождаться слишком тяжелыми потерями и требовали затраты больших средств. Однако учащение набегов почувствовавших силу горцев привело к тому, что эта директива выполнялась не всегда. Весной 1843 г. А. Нейдгардт предпринял несколько экспедиций в Дагестан. В 1843 г. перед угрозой нападений объединяющихся адыгов российское командование предприняло усиление Лабинской кордонной линии, выстроив на ней несколько дополнительных укреплений. Воспользовавшись тем, что значительные силы русских были переброшены к Чечне и Черкесии, Шамиль прибыл в аварское селение Дылым в Дагестане, где начал собирать крупное войско. В августе войско мюридов подступило к служившему российским войскам укреплением горному аварскому селу Унцукуль. Российский гарнизон, состоявший всего из одной роты при трех орудиях, отчаянно оборонялся. На помощь ему из укрепления Цатаних поспешно выступил отряд из 350 человек под командованием полковника Веселицкого, однако был наголову разгромлен мюридами. Сам полковник и десять офицеров попали в плен горцам. После четырехдневной осады под атаками воинов Шамиля пал Унцукуль. Затем в течение двух недель войска Шамиля захватили все русские укрепления в Аварии, кроме Хунзаха. В октябре 1843 г. войско Шамиля осадило дагестанское селение Гергебиль (Харгаби), в котором дислоцировались две русские роты. После упорного штурма, когда из русских осталось в живых только пятьдесят человек, Гергебиль был взят.

Из Аварии войска Шамиля двинулись на населенное кумыками и аварцами Мехтулинское ханство, правители которого находились под присягой верности российскому императору. Воодушевленный приходом имама с войском народ восстал и поднялся против России на газават. За ним стали подниматься в ружье обремененные тяжелыми податями кумыки Тарковского шамхальства, со времен А. Ермолова считавшегося одним из главных союзников России на Северном Кавказе. Таких успехов горцы не знали уже давно. Многотысячные войска мюридов осадили Темир-хан-Шуру и Низовое укрепление, и лишь поражение, нанесенное им генералом Р. Фрейтагом при селении Казанища в шамхальстве, спасло эти ключевые российские опорные пункты от захвата. Вновь бóльшая часть Дагестана перешла под власть Шамиля, а кроме того, практически вся Чечня, в которой до того еще не бывало единого правителя. Оказалось, что все прежние усилия российской администрации по борьбе с мюридизмом, тяжелейшие экспедиции и кровопролитные штурмы горных селений, тысячи жизней солдат и казаков, миллионы рублей из императорской казны пошли насмарку. Объединенное антироссийское движение горцев, во главе которого стоял суровый и решительный, глубоко преданный своему делу имам, быстро набирало масштабы. Горцы начали совершать набеги на такие удаленные от их земель русские крепости, как Кизляр и Ставрополь, считавшиеся уже российским тылом. В непрерывной войне горские воины совершенствовали свое искусство, отрабатывали тактику противостояния русским  боевым колоннам, умение справиться с вооруженными штыками солдатами в открытом столкновении.

Фактический переход стратегической инициативы к горцам был тяжелым моральным ударом для руководства колониальной державы. Империя, простиравшаяся от Польши до Тихого океана, одержавшая блестящую победу над Карлом XII Шведским, бравшая столицу воинственной Пруссии Берлин, относительно недавно полностью разгромившая угрожавшую всей Европе наполеоновскую Францию, уже шестьдесят лет не могла подавить сопротивление считавшихся полудикими горских народов Кавказа. Более того, в начале 40-х гг. XIX в. под угрозой оказались едва не все прежние завоевания России на Северном Кавказе. Многие сановники из окружения Николая I, в том числе военный министр А. Чернышев, предлагали ограничиться теми кавказскими землями, которые уже стабильно находились под контролем российских властей, и по крайней мере на ближайшее время отказаться от присоединения к России горных районов. А один из ближайших сподвижников Николая I министр финансов Е. Канкрин вообще категорично выступал против продолжения Кавказской войны, утверждая, что надо либо немедленно подавить движение горцев, либо вовсе прекратить военные действия. Войну на Кавказе он считал главной угрозой экономическому благополучию Российской империи и предупреждал, что огромные средства, которые тратились на нее из российской казны, скоро приведут к опасному дефициту бюджета. Обширной империи, экономика которой базировалась по старинке в основном на труде крепостных крестьян, в самом деле трудно было выдержать расходы на оснащение и содержание армии передового образца. Однако у Николая I был не тот характер, чтобы он мог признать поражение от даже не имеющих развитой государственности народов. Тем более что вскоре в Северном Дагестане генералу Д. Пассеку удалось успешно остановить наступление 20-тысячного войска мюридов. Император приказал во что бы то ни стало продолжать войну, для чего на Кавказ дополнительно были направлены 13-я и 15-я пехотные дивизии, 16-й, 17-й и 18-й маршевые батальоны, в основном входящие в 5-й корпус генерала А. Лидерса. Всего численность российских войск на Кавказе была доведена до 150 тыс. человек. Е. Канкрин, решив, что при таком обороте дела ему не справиться с сохранением императорской казны, подал в отставку формально по болезни и возрасту. Николай I был недоволен уходом со службы верного старого товарища, но все же отставку принял.