Абсолютизация власти в Московском государстве и последние годы допетровской эпохи

В течение XVII в. в Московском государстве – ранней России, как и во многих других европейских странах, складывался абсолютистский политический строй, приходивший на смену многовековой сословно-представительной монархии. Все больше власти на местах переходило от выборных должностных лиц (общинных, земских и губных старост) к назначаемым государем воеводам. Центральная власть, заседавшая в Москве при государе Боярская дума и подотчетные ей приказы – высшие государственные органы, ведавшие определенными административно-политическими отраслями, все подробнее регламентировали деятельность органов управления в разных провинциях и городах. Развитие капиталистических отношений в экономике стран Западной Европы привело к всевозраставшему оживлению торговли по всему Европейскому континенту, включая и Россию, через которую по Волге и рекам, впадающим в Балтийское и Белое моря, проходил один из важнейших торговых путей, связывавших Европу со странами Востока. Налоги и пошлины, взимавшиеся с провозивших свои товары через российские границы купцов, с городов, бравших с тех же купцов плату за постой, изрядно пополняли казну московских государей, носивших титул «Царя и Великого князя всея Руссии». За счет этого цари могли расширять штат чиновников, контролировавших дела в обширной стране, делать управлявших провинциями воевод менее зависимыми от местных общественных настроений, так как воеводы, в отличие от ранее осуществлявших областное правление государских наместников и волостелей, содержались не местным населением, а получали жалованье из царской казны.

Еще в XV – XVI вв. типичные для Средневековья феодальные дружины удельных князей, составлявшие основу древнерусского войска, были вытеснены преданными лично государю ополчениями дворян – государевых слуг, пользовавшихся за свою службу пожалованными им из государевой казны относительно небольшими земельными владениями (поместьями), работавшие на которых крестьяне были обязаны их содержать, и подразделениями стрельцов – воинов, обязанных определенное время в году проводить на службе за жалованье из государственной казны и освобождение от податей. Уже с начала XVII в. в Московском государстве создаются полки нового (или иноземного) строя: солдатские, рейтарские, драгунские, из воинов, служивших за государское жалованье постоянно, поэтому имевших возможность регулярно совершенствовать свои военные навыки, своевременно усваивая передовые европейские организацию и тактику. С середины XVII в., хотя основной костяк армии Московского государства составляли еще дворянские ополчения и стрелецкие полки, а также выполнявшие в основном разведывательные и диверсионные функции отряды казаков – легких конных наемников из вольного населения южных российских окраин, главной ударной силой были уже именно полки нового строя. Власть удельных князей была полностью упразднена еще в XVI в., они превратились просто в верхушку боярства – потомственной аристократии, и были обязаны проявлять смирение перед царем как всякие подданные. Соборное уложение 1649 г., установившее довольно подробные правовые нормы для большинства находившихся под властью царя земель и укрепившее политический авторитет московской короны, окончательно запретило крестьянам, работавшим в поместьях дворян, покидать поместья и прекращать выполнять обязанности перед своими помещиками по собственному усмотрению (фактически этот запрет существовал уже с 80-х гг. XVI в., но формально считался временным).

Тенденциям к формированию абсолютизма в России способствовал и сакральный авторитет московских государей. Московское государство оставалось единственным независимым, в котором большинство населения исповедовало православное направление христианства, и православной веры придерживался сам правитель. В средние века и раннее Новое Время религия определяла практически все мировоззрение людей, каждый человек считал только собственные религиозные взгляды истинными и только своих единоверцев – полноценными людьми. В XVI в. Русской православной церковью была выработана концепция «Москва – Третий Рим». Согласно ей первой мировой опорой христианства был город Рим, однако, увлекшись «папской ересью» (католицизмом), был завоеван врагами. После этого оплотом христианской религии стал сохранивший приверженность традиционным религиозным взглядам Константинополь – «второй Рим», однако погряз в роскоши и разврате, поэтому был завоеван османами. Таким образом, Московское государство, единственное из православных оставшееся независмым, стало, как учила церковь, мировым оплотом «истинной веры», а его государи – главными ее защитниками на земле. Поэтому русский царь воспринимался своими подданными как некий наместник свыше, неповиновение ему рассматривалось как религиозное кощунство.

Тем не менее, постепенное складывание абсолютистского строя вызывало и активное противодействие поборников вековых традиций. В начале XVII в. Россия была буквально опустошена кровавой Смутой – гражданской войной между многочисленными политическими группировками, вызванной пресечением прежней правящей династии Рюриковичей и сопровождавшейся активным военным вмешательством Речи Посполитой и Швеции. Каждая группировка пыталась возвести на царский трон своего претендента, беспощадно воюя с противниками как с незаконными узурпаторами власти, в результате чего двое уже воссевших в Москве на престол царей (Федор Годунов и Лжедмитрий I) были убиты, один (Василий Шуйский) низложен, принудительно пострижен в монахи и отдан польско-литовской стороне в качестве заложника. По итогам Смуты в России был возведен на престол более-менее удовлетворивший большинство сложившихся в государстве партий Михаил Федорович из старого боярского рода, ставший основателем династии Романовых. Устав от кровавого и разорительного противоборства, аристократические круги России: боярство – потомственная знать, и фактически тоже превратившееся в элитную прослойку населения дворянство, предпочли отставивать свои интересы бескровным путем, оказывая влияние на царя и убеждая того ввести в высшие эшелоны власти своих людей и удалить от двора своих противников. Фактически именно такую роль – своего рода высших кадровых управителей и третейских судей между представителями аристократической верхушки, и играли первые Романовы на русском престоле, окруженные пышным почетом и уставным раболепием подданных, но не обладавшие достаточно твердым для полного личного осуществления власти характером.

Особенно много новых социальных и политических потрясений Россия пережила в правление сына Михаила Федоровича Алексея Михайловича, прозванного Тишайшим (1645 – 1676), хотя в то же время Россия вследствие проджолжавшихся упрочения влияния московского двора по всей стране и централизации власти достигла и значительных успехов, прежде всего, во внешней политике. Например, по итогам войны с Речью Посполитой 1654 – 1667 гг., Россия возвратила отторгнутые у нее в Смутное Время имевшие важное экономическое значение области на западе, прежде всего, Смоленщину, и подтвердила свой сюзеренитет над Левобережной Украиной, где в результате восстания православных служивых казаков против прежней польской власти образовалось признавшее московского государя своим покровителем военно-аристократическое государство – Гетманщина. Тем не менее, в этот период Московское государство пережило несколько тяжелых городских мятежей, в том числе в самой Москве, спровоцированных служебными злоупотреблениями и неудачными реформами ряда высших государственных сановников, а в 1670 – 1672 гг., начавшись с выступления казаков Степана Разина на Дону и Волге, едва ли не всю европейскую часть страны потрясли многочисленные кровавые восстания и волнения податного населения, вызванные усилением диктата верховной власти, тяжелым налогообложением и сопровождавшимся закрепощением новых масс крестьян продолжением раздачи государственных земель под дворянские поместья. Чтобы не посягать на сакральный авторитет царя в массах, Степан Разин утверждал, что Алексей Михайлович находится в заложниках у правящих от его имени «злых бояр», а свое восстание вел именем некоего человека, представлявшимся «сыном царя Алексеем Алексеевичем» (реальный царевич на самом деле умер от болезни) и призывавшим освободить его «отца».

Проведение в 50 – 60-е гг. XVII в. в государственных интересах церковных реформ, направленных на унификацию русского православного служения с греческим, вызвало категоричный протест сторонников традиционной независимости церкви от государства, что привело к церковному расколу и отказу следовать за поддержавшим реформы духовенством многочисленных ревнителей старого обряда. Духовный конфликт и связанные с тем интриги затронули даже сам царский двор, привели самого царя к долгой размолвке с собственной женой. Жестокие государственные репрессии, ссылка и заключение в тюрьмы духовных лидеров старообрядчества не могли заставить признать новый обряд и законность реформированной церкви широкие массы людей, боявшихся погибели в загробном мире больше, чем царских слуг. И сам инициатор церковных реформ патриарх Никон, сам по себе остававшийся принципиальным приверженцем нерушимости авторитета церкви, в конце концов был низложен и отправлен в ссылку иерархами, поддерживавшими соглашательство со светской властью.

В 1654 – 1655 гг. по России прошла опустошительная эпидемия чумы, на некоторое время приведшая в запустение саму Москву.

В 1673 г. группа бывших разинцев попыталась организовать оппозиционный верховной власти Московского государства оплот в вольном украинском Запорожье, представив некоего пятнадцатилетнего юношу сыном Алексея Михайловича Симеоном (который на самом деле умер в раннем детстве) и повторив прежнюю легенду о пребывании царя в боярском заложничестве. Однако после года переговоров царю удалось убедить запорожцев, что он остается при своей полной власти, и что настоящий царевич Симеон давно умер. Лже-Симеон был выдан московским властям; в стране еще не до конца развеялись кошмарные воспоминания Смуты, к тому же, вновь разворошенные восстанием Степана Разина, поэтому ни юный возраст самозванца, ни то, что он действовал полностью под влиянием бывших мятежников, не могли смягчить московский двор, и в сентябре 1674 г. подросток был четвертован на Красной Площади в Москве, а части его тела выставлены на всеобщее обозрение на Болотной.

30 января по юлианскому календарю, 9 февраля по григорианскому, 1676 г. умер 46-летний царь Алексей Михайлович. Российский престол занял старший из его выживших сыновей 14-летний Федор Алексеевич – от его первой жены Марии Милославской, официально коронованный 18 июня по юлианскому календарю, 28 июня по григорианскому, 1676 г. Первые месяцы его царствования фактическое правление страной осуществляли ближайшие доверенные лица его отца. Царь-подросток, отличавшийся, как, в общем, и его отец, очень слабым здоровьем, казался им очень удобной фигурой на троне. Но уже с середины 1676 г. юный государь проявил неожиданно для своего возраста волевой характер. По его указу был отправлен в ссылку ближний боярин (фактически первое после самого царя лицо в государстве) его отца Артамон Матвеев, подозревавшийся в организации умышленно неправильного лечения Федора Алексеевича и намерении посадить на престол младшего сына покойного Алексея Михайловича Петра. Однако далее наперекор воле Боярской думы – высшего совещательного органа при государе, состоявшего преимущественно из потомственных аристократов и относительно небольшого количества имевших большую выслугу перед царем дворян, Федор отказался от предложения выселить из Кремля в отдаленный дворец своих братьев Ивана – родного, и Петра – единокровного, как потенциальных конкурентов за корону, и мать Петра, вторую жену Алексея Михайловича Наталью Нарышкину. Более того, он категорически запретил даже вести при дворе такие разговоры и сам переселился в загородный дворец, где ему было легче вести государственные дела в стороне от придворных интриганов. Им были помилованы братья Натальи Нарышкиной Иван и Афанасий, приговоренные Боярской думой к смертной казни по подозрению в подготовке покушения на жизнь царя: Федор счел обвинение недоказанным и ограничился тем, что выслал их из Москвы. Царь лично хранил свои печати, удостоверявшие его волю на подготовленных делопроизводственными служащими грамотах.

По указу Федора Алексеевича состав Боярской думы был увеличен на треть за счет введения в нее членов аристократических фамилий, ранее в ней не представленных или представленных в небольшом количестве. Это исключало бывшее ранее обычным делом сосредоточение политического влияния в руках двух – трех боярских кланов. Дума, в которой ни один род теперь не составлял внушительной доли от общего состава, была вынуждена работать только на государственные интересы. Все число ее заседателей составило теперь 99, ее заседания стали проходить ежедневно. Была прекращена раздача государственных чинов в качестве царских подарков по поводу различных событий и торжеств, а в 1682 г. Федор Алексеевич, удовлетворив просьбы дворянства, отменил существовавшую в России около двух столетий систему местничества – принципа, согласно которому из всех претендентов на государственную должность назначался наиболее знатный вне зависимости от личных заслуг и способностей. Эта система была учреждена в Московском государстве в конце XV в. для предотвращения конкуренции государевых слуг за должности, однако обратным ее следствием стали ухудшения качества государственной службы и сосредоточение всей власти в стране в руках высших боярских родов. При Федоре Алексеевиче государственную политику вершила преимущественно Боярская дума, в которой никакой род, никакая придворная группировка не занимали господствующего положения. Федор равномерно распределял между высшими должностными лицами государственные обязанности, таким образом, в его царствование не было каких-либо фаворитов и иных особ, сосредотачивавших в своих руках чрезмерное влияние. Конечно, одной только собственной волей юный государь не мог столь эффективно и без всяких кровопролития, массовых репрессий привести в идеальный порядок систему высшего государственного управления, в одночасье положить конец такому вековому явлению как господство в политической системе нескольких аристократических родов. Кто-то все же давал ему советы и проводил его политику в жизнь, возможно, его родственники князья Милославские, однако при этом все время оставаясь в тени и не выделяясь над остальным аппаратом высших сановников.

Продолжением административной политики Федора Алексеевича стало учреждение Табеля о рангах – систематизирующего перечня дворцовых, военных, гражданских чинов и должностей. Знаменитая Табель о рангах Петра I на самом деле была исторически уже вторым документом такого рода. За счет рекрутских и дворянских наборов была еще более увеличена численность регулярных полков нового строя. Строительством новых пограничных укреплений усиливались государственные рубежи. В то же время внешняя политика Федора Алексеевича характеризовалась скорее стремлением к замирению отношений с соседними державами. В 1678 г. было продлено перемирие с Речью Посполитой, в 1681 г. – заключен Бахчисарайский мирный договор с Крымским ханством и могущественным сюзереном того – Османской империей, между которыми и Московским государством с 1672 г. шла война за Правобережную Украину. По условиям Бахчисарайского мира Россия признавала права Османской империи на Правобережную Украину, а Османская империя – права России на Левобережную.

В 1678 г. была произведена общая перепись податного населения. В 1679 г. была упорядочена налоговая система: вместо разных налогов, формально уходивших на определенные цели, уплачиваемых разными категориями податного населения, был установлен единый прямой налог – стрелецкий (изначально так назывались платежи, которое податные (тягловые) жители отдавали на содержание стрелецкого войска), поступавший на общие государственные нужды. Сбором его ведал Стрелецкий приказ. Сумма налога по сравнению с общей суммой существовавших до него платежей была уменьшена. Также царским указом были прощены все прошлые недоимки по налоговым сборам. Если налог платили хлебом, а не деньгами, было предписано использовать для его отмеривания одинаковые во всех местностях медные меры, заверенные царской печатью.

Федор Алексеевич также уделял внимание развитию образования. В 1681 г. при Заиконоспасском монастыре в московском Китай-городе было открыто греко-славянское Типографское училище. Через шесть лет, объединившись с Богоявленской школой в том же Китай-городе, Типографское училище было преобразовано в знаменитую Славяно-греко-латинскую академию – первое в России высшее учебное заведение. При этом Федор продолжал начатую еще при его отце политику постепенного фактического подчинения государству Русской Православной церкви. При нем был упразднен отдельный Монастырский приказ – светское учреждение, ведавшее судом над лицами духовного звания, а также церковными налогами и имуществом, большинство его функций передано Приказу большого двора, управлявшего делами в личной вотчине царя. Федор также выдвигал инициативу реформирования организации Русской церкви, однако его план не был одобрен Московским собором 1681 – 1682 гг. Однако собор, заседавший под председательством патриарха Иоакима, поддержал предложения царя по ужесточению преследований старообрядцев, расширению и упорядочению социальной помощи нуждающимся при монастырях, усилению церковного и государственного контроля над перемещениями монахов и нищих, открытием новых монастырей. Духовная деятельность в целом была приведена к более единому порядку. В то же время были внесены изменения в текст государственной присяги людей, получавших государственные должности и чины: оттуда были убраны фразы, противоречащие христианскому учению, например, призыв на себя погибели в загробной жизни в случае нарушения верности царю. В апреле 1682 г. в отдаленной русской крепости Пустозерск на территории современного Ненецкого автономного округа вместе с несколькими сподвижниками был сожжен давно пребывавший там в заточении фактический верховный лидер старообрядчества протопоп Аввакум, приславший Федору Алексеевичу письмо с критическими отзывами о его отце и патриархе Иоакиме.

При Федоре Алексеевиче среди российской аристократии продолжала развиваться распространившаяся еще в царствование Алексея Михайловича мода на европейскую культуру, осуждаемая, но не слишком жестко пресекаемая духовенством. Сам царь подобно западным королям увлекался музыкой и пением. На заседаниях Боярской думы регулярно зачитывались составленные в Посольском приказе обзоры западной печати. Под влиянием своей первой жены Агафьи Грушецкой – польской аристократки по происхождению, Федор активно внедрял при дворе польские бытовые традиции. В октябре 1680 г. царь даже запретил придворным и служившим при нем боярам появляться в русской одежде, предписав всем носить польские костюмы. Также частью культурной политики Федора Алексеевича была произведенная в его правление капитальная перестройка кремлевских палат и соборов, сооружение более изящных и грандиозных фасадов, разбитие в Кремле парков с прудами и беседками. Кремль был превращен в роскошный архитектурно-парковый ансамбль под стать резиденциям европейских монархов. В этот период в нем была построена также единая канализационная система.

27 апреля 1682 г. 20-летний Федор Алексеевич после очередной продолжительной болезни скончался. Единственный сын его Илья умер в прошлом году, прожив всего десять дней. Таким образом, права на русский престол переходили к старшему из выживших братьев Федора Ивану. Но 15-летний Иван Алексеевич также отличался хронически очень слабым здоровьем и, возможно, умственной отсталостью. Во всяком случае, он практически не проявлял интереса к государственным делам. Это использовали в своих интересах родственники второй жены Алексея Михайловича бояре Нарышкины, пытавшиеся посадить на трон младшего брата Федора Петра – сына царицы Натальи Нарышкиной. Нарышкиных поддержал патриарх Иоаким – бывший капитан полков нового строя, в 1655 г. после гибели всей своей семьи от болезни постригшийся в монахи. Возможно, он опасался, что с воцарением практически неспособного к самостоятельному правлению Ивана вернется бесконечная закулисная борьба придворных группировок за влияние на государя, причинявшая серьезный урон экономическому и социальному благополучию страны. В этом отношении Петр , тогда еще 10-летний мальчик, однако резвый и смышленый, в играх с товарищами проявлявший безусловные лидерские задатки, смотрелся выгоднее своего старшего единокровного брата. Возможно, Иоаким рассчитывал войти в доверие к государю, пока тот был еще мал, чтобы затем стать первым после него лицом в государстве. Под влиянием Иоакима Боярская дума прямо в день смерти Федора Алексеевича провозгласила новым царем Петра. Это вызвало недовольство родственников матери Федора и Ивана князей Милославских, которые с ожидаемым укреплением Нарышкиных рисковали потерять все высшие должности при дворе. Оппозицию Нарышкиным фактически возглавила родная сестра Федора и Ивана, дочь Алексея Михайловича от Марии Милославской царевна Софья Алексеевна.

К этому времени в Московском государстве уже проходили систематические волнения стрелецких полков. Когда-то стрельцы были важной силой на полях русских стражений: в их функции входили сдерживание атак противника, оборона захваченных позиций, штурм крепостей. Однако с увеличением количества полков нового строя, более совершенно организованных и регулярно обучавшихся, потребности в стрельцах, в мирное время занимавшихся торговлей в лавках или несших в городах полицейскую службу, у государства становилось все меньше. Соответственно сокращалось и финансирование стрелецкого войска, уменьшались и задерживались выплаты стрельцам жалованья. Недовольством стрельцов решила воспользоваться Софья, для этого заключив договор с обладавшими в среде тех авторитетом известными московскими полководцами князьями Иваном Хованским и Василием Голицыным. Тем – выходцам из древних аристократических родов, тоже не нравилось возвышение Нарышкиных – бывших дворян, получивших боярское достоинство относительно недавно за верную царскую службу.

15 мая 1682 г. ближний боярин и родственник покойного Федора Алексеевича Иван Милославский со своим племянником Петром Толстым явились в Стрелецкую слободу – район Москвы, где проживали стрельцы, и подняли тревогу, объявив, что Нарышкины задушили царевича Ивана. По сигналу набатного колокола стрельцы, а также солдаты Бутырского полка нового строя, построились в боевые порядки и вошли в Кремль, смяв охрану из царских слуг. Навстречу им на Красное крыльцо Грановитой палаты Кремля вышли царица Наталья Нарышкина, державшая за руки своего провозглашенного царем сына Петра и царевича Ивана, патриарх Иоаким и несколько бояр, среди них – фактический глава Стрелецкого приказа (заправлявший всеми делами в нем, в том числе выдачей стрельцам жалованья, вместо своего престарелого отца) князь Михаил Долгорукий и к тому времени вернувшийся из ссылки бывший ближний боярин Алексея Михайловича Артамон Матвеев. Увидев живого и невредимого царевича, который, к тому же, искренне стал уверять их, что никто не подвергает его никаким притеснениям, стрельцы растерялись и, похоже, были уже готовы разойтись. Однако присутствовавший при этом Михаил Долгорукий, почувствовав их нерешительность, приободрился и принялся оскорблять взбунтовавшихся подчиненных, обвиняя в государственной измене и угрожая карами. Толпа мятежных военных вновь завелась и, разъяренная речами М. Долгорукова, ворвалась на крыльцо. Схватив М. Долгорукова, стрельцы сбросили его с крыльца на подставленные копья, после чего с обнаженными саблями набросились на Артамона Матвеева. Пытаясь спастись, А. Матвеев схватился за одежду 10-летнего царя Петра, однако стрельцы грубо оторвали его от мальчика и тут же изрубили. Затем мятежники ворвались во внутренние покои Кремля, где убили брата царицы Афанасия Нарышкина, военачальника Григория Ромодановского, которого обвиняли в военных неудачах на Правобережной Украине и жестоком обращении с подчиненными во время походов, государственного сановника Ивана Языкова, которого стрельцы считали взяточником и несправедливым судьей по стрелецким мятежам, и бывшего стрелецкого начальника Лариона Иванова, внушавшего мятежникам опасение своим авторитетом для некоторых их товарищей по службе, с его сыном Василием – делопроизводственным служащим Боярской думы. Мятежные стрельцы также разыскивали в Кремле другого брата царицы Ивана Нарышкина, которого по оговору Милославских и их сторонников, завидовавших стремительному продвижению того по придворной службе, подозревали в попытке незаконно захватить престол. Однако Иван Нарышкин скрылся в покоях своей сестры: обыскать те никто из стрельцов не решился, так как врываться к царской вдове считалось кощунственным. Погиб также придворный служащий Ф. Салтыков, по ошибке принятый стрельцами за одного из Нарышкиных. Мятежники расправлялись с нелюбимыми им боярами и командирами также в городе, в том числе был убит отец Михаила Долгорукова Юрий: стрельцы опасались, что он станет мстить им за своего сына.

Москва полностью перешла под контроль восставших стрельцов, только внутренние покои Кремля они, движимые сакральным трепетом перед обителью православных государей, в конце концов покинули, однако установили вокруг караулы, никого не впуская и не выпуская. Царственная семья и уцелевшие придворные сановники оказались фактически в заложниках. Такие небывалые успехи восстания, выявившаяся совершенная слабость власти двора побуждали стрельцов к продолжению крамольной экспансии. 16 мая они вновь явились во внутренние покои Кремля и в ультимативной форме потребовали выдачи Ивана Нарышкина, угрожая в противном случае убить всех находившихся в Кремле бояр. Опасаясь за свои жизни, бояре стали склоняться к выполнению требования мятежников. Согласился с отдачей себя на расправу и сам Иван Нарышкин, так как боялся, что иначе пострадает его сестра-царица. Причастившись в кремлевском соборе, он вышел к стрельцам, которые тут же схватили его, осыпая грубой бранью, подвергли пыткам, а затем изрубили в куски на Красной Площади. Отец царицы Кирилл Нарышкин по требованию стрельцов был принудительно пострижен в монахи и выслан в Кирилло-Белозерский монастырь на удаленной от Москвы Вологодчине. До 18 мая продолжались убийства знатных людей, подозреваемых в нарушении интересов стрельцов. Погиб даже придворный лекарь Федора Алексеевича немец фон Гаден, которого стрельцы заподозрили в отравлении покойного царя. В результате стрелецких расправ практически все высшие государственные руководители страны были убиты или бежали из Москвы. Малолетний царь Петр со своей матерью-регентшей Натальей Нарышкиной остались без всякого правительства в захваченной мятежниками столице.

19 мая представители стрельцов подали на имя Петра челобитную – официальную просьбу, о выплате им всей задоженности по жалованью в размере 240 тысяч рублей (колоссальная по тем временам сумма). Опасаясь возобновления кровавых расправ со стороны мятежников, которые уже вышли из-под контроля первоначально инициировавших их выступления Милославских, Софья распрорядилась немедленно произвести сборы денег по всей стране и переплавить в монеты золотую и серебряную посуду царской столовой. Примечательно, что Софья на тот момент еще не обладала какими-либо юридическими властными полномочиями, однако ее указание было исполнено. 23 мая стрельцы в очередной челобитной потребовали признания Ивана Алексеевича царем наряду с Петром, причем в качестве «старшего царя». 29 мая новая стрелецкая челобитная изложила пожелание мятежников, чтобы регентом при царях-братьях, один из которых был недееспособен, другой – слишком мал для самостоятельного правления, стала не царица Наталья, а царевна Софья. Патриарх Иоаким и Боярская дума были вынуждены принять условия стрельцов, и 25 июня 1682 г. Иван и Петр были венчаны на царство в Успенском соборе Московского кремля. Опасаясь, что после того как они разойдутся по слободам и казармам, новое правительство, закрепляя свою власть, обрушит на них репрессии, стрельцы также подали челобитную о том, чтобы их мятеж был признан справедливым, совершенным в интересах государства и царской семьи, никто не подвергался за участие в нем наказанию, а убитые стрельцами бояре и царские служащие – получившими воздаяние по заслугам за свои преступления. Возглавившей государственный аппарат Софьи и Боярской думе ничего не оставалось, как принять и эти требования, и на Лобном месте – круглом каменном сооружении на Красной Площади, с которого объявлялись царские указы, был возведен «столб позора» с вырезанными именами погибших от рук мятежников сановников и указанием их реальных и мнимых преступлений. По указанию Софьи высшим стрелецким начальником был назначен Иван Хованский.

Однако, теперь официально возглавив мятежные полки, И. Хованский принялся уже диктовать регентше свою волю. Под предлогом охраны юных царей и их близких стрелецкие караулы продолжали контролировать Кремль. И. Хованский оказывал давление на Софью угрозами, что в случае его отбытия стрельцы возобновят расправы, в чем недвусмысленно звучал намек на его готовность самолично захватить власть в столице. Свою политику популярный в стрелецкой среде воевода, по всей видимости, намеревался направить по консервативному руслу: на усиление влияния сословного представительства и ограничение полномочий государственных сановников. Так, он поддержал требования воодушевившихся кризисом государственной власти старообрядцев, делегаты от общин которых стали являться в Москву с призывами к отмене никонианской реформации церковного служения. Софья, однако, отказывалась идти старообрядцам навстречу, так как церковные реформы были поддержаны ее покойными отцом и братом, и их отмена под нажимом мятежников могла вконец расшатать авторитет освященного церковью московского престола. В конце концов было решено организовать в Грановитой палате Кремля диспут между иерархами официальной церкви во главе с патриархом Иоакимом, и духовными предводителями старообрядчества, которых возглавлял суздальский проповедник Никита Добрынин, от сторонников нового обряда получивший прозвище Пустосвят. Диспут состоялся 5 июля, однако ни к какому компромиссу спорящие стороны не пришли, наоборот, дело едва не дошло до драки, и старообрядцы покинули Грановитую палату. Софье удалось в этом вопросе в обход мнения И. Хованского склонить на свою сторону представителей стрельцов, которых она обвинила в недобросовестной службе своим государям и дозволении раскольникам оскорблять царскую семью. В тот же вечер Никита Добрынин был убит стрельцами, которые подтвердили свою готовность верно служить царям. Однако фактическая зависимость регентши и двора от воли стрелецкой верхушки во главе с И. Хованским все равно сохранялась. Желание скинуть с себя тягостную стрелецкую опеку побуждало к единению теперь всех членов царской семьи: и Милославских, и Нарышкиных.

19 августа в Донском монастыре под Москвой должен был состояться крестный ход, в котором по обычаю всегда принимали участие цари. На дороге из Кремля в монастырь царской семье с обоими юными царями, следуя в сопровождении сильного отряда телохранителей, удалось оторваться от стрелецкого конвоя и сначала добраться до царского имения Коломенское, а к 14 сентября проселочными дорогами перебраться в село Воздвиженское. Направившиеся в Воздвиженское для переговоров с регентшей И. Хованский и его сын Андрей по пути были захвачены группой царских телохранителей в селе Пушкине, доставлены в Воздвиженское как пленники и там казнены по обвинению в попытке узурпации власти. Царская семья разместила свою ставку в Троице-Сергиевом монастыре недалеко от Воздвиженского, и стала собирать дворянское ополчение для возвращения власти в столице.

Мятежные стрельцы после гибели своего предводителя не смогли определиться с программой своих дальнейших действий. Цари и регентша были теперь недосягаемы для них, и их положение в глазах народа становилось нелегитимным, теперь они воспринимались как мятежники, посмевшие диктовать свою волю православным правителям. В конце концов стрельцы решили добровольно по-настоящему подчиниться и служить своим государям и правившей от их имени регентше. В течение осени 1682 г. стрелецкие делегаты подавали Софье челобитные, в которых стрельцы признавали свой мятеж преступным и сами просили о сносе столба на Лобном месте с обличавшими убитых ими сановников надписями. Они просили царского помилования и обещали служить, как прежде, верой и правдой, выдали царской семье младшего сына И. Хованского, тоже Ивана. Софья приняла повинные стрельцов, удовлетворившись лишь казнью ближайшего сподвижника воеводы-узурпатора Алексея Юдина и ссылкой Ивана Хованского-младшего. Начальником Стрелецкого приказа был назначен думный дьяк (делопроизводственный служащий Боярской думы) Федор Шакловитый, которому удалось быстро и не прибегая к каким-либо крайним репрессиям навести порядок и дисциплину в стрелецком войске. В начале ноября царский двор возвратился в Москву. Ключевые должности при дворе заняли представители рода князей Милославских, что побудило старшую вдовствующую царицу Наталью вместе с «младшим царем» Петром переехать из Кремля в подмосковное село Преображенское – бывшую загородную резиденцию Алексея Михайловича. События стрелецкого бунта 1682 г. произвели сильное душевное потрясение на малолетнего царя Петра: с тех пор тот начал страдать нервным тиком и патологически бояться всяких новых мятежей, а также приходить в ярость при любой попытке возражать ему в чем-либо.

Правя в качестве регентши, Софья в основном продолжала политику своего покойного брата Федора Алексеевича по поддержанию внутренней стабильности в стране и исправности государственной службы. Главной ее опорой в политических делах стал В. Голицын. В годы правления Софьи был запрещен экспорт в Швецию леса, мяса и сала. Было запрещено под страхом смертной казни поднимать цены на вино выше установленного государством предела. В апреле 1685 г. Софьей был издан указ из двенадцати статей, окончательно устанавливавший категоричный запрет на исповедание старого обряда. Отказывающиеся признавать новый обряд подлежали аресту и в случае отказа от покаяния – смертной казни через сожжение в срубе, и та же участь ждала признавших новый обряд под угрозой казни, но затем вернувшихся к старому. Вынужденно обратившихся в новый обряд людей полагалось заключать в монастыри «до полного исправления», а исповедующих старый обряд тайно – бить кнутом и отправлять в ссылку.

Софья пыталась укрепить господство своих родственников Милославских, женив своего родного брата Ивана – «старшего царя», на дочери бывшего киевского воеводы, когда-то являвшегося подданным Речи Посполитой, но перешедшим на московскую службу, боярина Федора Салтыкова Прасковье. В случае рождения у Ивана и Прасковьи мальчика тот как сын «старшего царя», и вообще, старший из наследников, имел бы преимущественные права на российский престол после смерти обоих ныне царствующих государей. Однако у царственной четы рождались только девочки.

В 1682 г. был подтвержден Кардисский договор со Швецией, согласно которому Россия признавала права той на Северо-Восточную Прибалтику. 26 апреля 1686 г. был заключен «вечный мир» с Речью Посполитой, согласно которому польско-литовская сторона признавала за Россией ее приобретения по итогам войны 1654 – 1667 гг., а также Киев – бывший центр древней русской государственности, и Запорожскую Сечь – главный укрепленный пункт вольных запорожских казаков. Взамен Россия передавала Речь Посполитой некоторые приграничные территории, соглашалась принмать на польско-литовской стороне участие в войнах против Крыма и Османской империи в составе так называемой Священной Лиги – созданного по инициативе папы римского Иннокентия XI антиосманского союза, в который, помимо России и Речи Посполитой, входили Священная Римская империя (Германия с зависимыми от нее странами) и Венецианская республика. На данные военные нужды выделяла Речи Посполитой субсидию в размере 146 тысяч рублей. В связи с полным присоединением Киева к владениям русской короны Киевская митрополия была подчинена Московскому патриархату. 27 августа 1689 г. был заключен первый в истории договор между Россией и Китаем: в ходе продолжения освоения отдаленных земель Восточной Сибири русские военные экспедиции вступили в столкновения с маньчжурскими войсками империи Цин, тоже стремившейся к расширению подвластных пределов. Договор, заключенный в забайкальском городке Нерчинск, устанавливал точные границы между владениями обеих держав в Сибири. Россия была вынуждена отказаться в пользу Китая от только начавшего осваиваться ею Приамурья. В 1687 и 1689 гг. русские войска под руководством В. Голицына в ходе выполнения российских обязательств перед Священной Лигой воевали против Крымского ханства.

30 мая 1689 г. царю Петру – единокровному младшему брату царя Ивана и царевны Софьи, исполнилось 17 лет, к этому времени он уже был женат на Евдокии – дочери одного из высших государственных сановников Иллариона Лопухина, имевшего дворянское происхождение, а в связи с женитьбой царя на его дочери получившего звание боярина. По традициям того времени это означало, что «младший царь» достиг совершеннолетия, поэтому должен был вступать в право самостоятельного правления. Однако Софья не слагала с себя регентских полномочий, хотя и не пыталась выдвинуть какого-либо юридического основания для этого. Трудно сказать, двигало ей, безусловно, характерное для нее властолюбие или же неудовлетворенность личными качествами обоих царей. В случае перехода власти к безвольному Ивану в России возобновилось бы свойственное времени царствования Алексея Михайловича фактическое правление сменявших друг друга царских фаворитов, снова развернулась бы закулисная придворная борьба за влияние на царскую особу. Петр же, сам выросший в экспансивного и властного юношу, пренебрегавший любыми устоявшимися традициями, которые были ему не по нраву, внушал многим представителям московской элиты опасение: в случае перехода к нему всей полноты власти он не только установил бы деспотическое правление, не считаясь ни с чьими достоинством и интересами, но и причинил бы немало опасных в том числе и самой русской короне потрясений для страны вообще. Если его отец и старший брат были любителями западной моды, то он буквально преклонялся перед европейской культурой, причем его привлекали уже не польские традиции тогдашнего «ближнего зарубежья», а быт и нравы аристократии более дальних германоязычных стран: немецких государств, Швеции, Нидерландов. За время своего пребывания в Преображенском, являясь в Кремль лишь на официальные церемонии, он превратил село в настоящий уголок западного мира под боком у русской столицы. Он сам и его друзья носили европейские костюмы, регулярно устраивали бурные пиршества с распитием хмельного. «Младший царь» часто посещал Немецкую слободу – район Москвы, в котором жили иностранцы из Европы на русской службе, где водил дружбу с ее обитателями, исповедовавшими лютеранство и католицизм, считавшимися в православной России еретическими религиями. Это отталкивало от юного государя наиболее ревностных приверженцев характерных для Московского государства строгой нравственности и преданности православной церкви.

Петр не раз пытался вступить в самостоятельное правление, как это требовал обычай, однако большинство государственных сановников и военных просто игнорировали его указания, привыкнув повиноваться Софье, которая продолжала отдавать правительственные распоряжения. Вероятно, ключевую роль сыграло то, что вокруг «младшего государя», до совершеннолетия прожившего в Преображенском, в стороне от кремлевской политики, просто не сложилось влиятельной придворной партии. Его по-прежнему воспринимали как «тень царя», некое второстепенное дополнение к фигуре Ивана и правившей как регент Софье. Это приводило Петра во всевозраставшее негодование. Между Кремлем, где заправляли Софья, В. Голицын и Милославские, и Преображенским, где полноправным хозяином уже стал Петр, окруженный столь же амбициозными отроческими друзьями из приставленных к нему с детских лет для совместных забав сыновей сановников и придворных служащих, установились откровенно враждебные отношения. Петр подозревал сестру в намерении узурпировать власть и устранить его, Софья подозревала Петра в подготовке силового захвата всей полноты власти. Разумеется, в окружении обеих царственных особ были лица, в своих интересах подливавшие масла в огонь, распространявшие якобы подтверждающие неприязненные намерения противоположной стороны слухи.

7 августа 1689 г. после очередной публичной ссоры сестры и брата в Кремле распространился слух, будто Петр намерен захватить власть в Москве, убив Софью и брата Ивана. Возможность применения реальной силы у Петра была: в Преображенском находились верные ему так называемые «потешные полки» – тренировочные военизированные формирования, не считавшиеся кадровой армией, но тем не менее, владевшие боевой тактикой по образцу полков нового строя. По своей сути «потешные полки» представляли собой что-то среднее между развлекательным и обучающим институтом: еще Алексей Михайлович, заметив у своего четырнадцатого ребенка интерес к военному делу и решив вырастить его профессиональным полководцем, приказал назначить Петру группу сверстников, организованную по военному образцу, для развивающих батальных игр. Дети регулярно забавлялись, разыгрывая под началом профессиональных военных наставников подобие сражений, тренируя при этом настоящую европейскую тактику и организацию, используя порченое оружие из кремлевских арсеналов. Иногда заигрывались до такой степени, что происходили несчастные случаи: серьезные травмы и даже гибель юных игроков в войну. Выросши в таких постоянных забавах вместе с юным царем, царские товарищи по играм превратились в реальную преданную ему лично боевую силу. Встревоженный слухами о якобы предстоявшем выступлении «потешных полков» московский двор решил прибегнуть к крайним мерам. Глава стрелецкого войска Федор Шакловитый вознамерился захватить Преображенское для изобличения и казни тех, кто замыслил переворот. Однако, поскольку Петр являлся законным, признанным и освященным церковью государем, а формальных причин продолжать свое регентство у Софьи не было, сам такой шаг юридически выглядел как попытка отобрать власть у православного правителя, что воспринималось в глазах простых государских служащих как кощунство.

В ночь с 7 на 8 августа в Преображенское явились несколько стрельцов, которые доложили Петру, что стрелецкое войско решило поддержать единоличное правление Софьи и готовит на него покушение. Перед юным царем мгновенно всплыли воспоминания кошмара стрелецкого бунта 1682 г., Петр тут же вскочил на коня и, оставив в Преображенском даже собственных мать и жену, в сопровождении лишь нескольких телохранителей ускакал в Троице-Сергиев монастырь. На следующий день под защиту мощных монастырских стен прибыло все потешное войско и с тем – обе царицы. Для штурма монастыря верным Софье стрельцам пришлось бы развернуть полноценную военную кампанию, продолжительность которой была бы неопределенной, и весть о начавшейся междоусобице брата и сестры разошлась бы по всей стране. Народ и дислоцировавшиеся в провинциях военные гарнизоны в таком случае неизменно поддержали бы Петра как законного православного государя. Софья уговорила поехать в Троице-Сергиев монастырь для переговоров с Петром патриарха Иоакима. Однако патриарх, в 1682 г. уже пытавшийся возвести на престол одного Петра в обход более старшего Ивана, что и спровоцировало тогда стрелецкий бунт, едва оказавшись за стенами монастыря, благословил «младшего царя» на взятие всей полноты законной власти в свои руки. После заявления патриарха Софья теряла всякую легитимность как правительница в глазах православного населения страны. Немедленно захватить Троице-Сергиев монастырь, контролируемый «потешными полками» Петра, было невозможно, а время работало против царевны.

27 августа, находясь в монастыре, Петр издал указ, предписывавший всем командирам стрелецких полков явиться к нему с отрядами для непосредственного несения ему службы как государю. За неявку грозила смертная казнь. В ответ Софья издала указ о запрете служащим покидать Москву – также под страхом смертной казни. Однако для многих сакральный страх перед неповиновением настоящему царю оказался сильнее страха перед властной регентшей, и стрельцы начали переходить в Троице-Сергиев монастырь, где их встречал бывший воспитатель Петра Борис Голицын, по сути возглавивший монастырскую ставку еще юного государя, благодарил от имени царя за верную службу и награждал деньгами и выпивкой. На время пребывания в Троице-Сергиевом монастыре Петр, чтобы сохранить поддержку изъявивших желание быть с ним подданных, был вынужден придержать свои свободолюбие и любовь к европейской культуре. Он участвовал во всех молебнах, носил русские одежды, чинно принимал обращавшихся к нему и прекратил общение с друзьями из Немецкой слободы. Софья в сопровождении небольшого охранного отряда самолично выехала для переговоров с братом в Троице-Сергиев монастырь, однако была остановлена выехавшими ей навстречу перешедшими на строну Петра боярами и стрельцами. Князь Иван Троекуров – бывший ближний боярин ее с Петром отца, объявил ей, что Петр не желает ее принимать и пригрозил применить силу, если она вздумает проследовать дальше. Почувствовав, что Петр проявляет действительную власть, московские бояре, сановники, военные все больше стали склоняться к повиновению ему и оставляли регентшу. В начале сентября в Троице-Сергиев монастырь ушла самая боеспособная часть русского войска – наемная иноземная пехота во главе с командиром-шотландцем П. Гордоном. Даже бывшая «правая рука» Софьи князь Василий Голицын занял выжидательную позицию и отбыл из Москвы в свое имение Медведково.

7 октября Петр отправил в Москву указ об аресте и доставке в Троице-Сергиев монастырь для следствия и суда верховного стрелецкого начальника Ф. Шакловитого – единственного, кто продолжал активно поддерживать регентшу. В указе оговаривалось, что тот, кто будет препятствовать следствию над Ф. Шакловитым, сам разделит его судьбу. Под давлением стрельцов Софья согласилась на арест ими Ф. Шакловитого. Тот был согласно указу Петра доставлен в ставку «младшего царя» и там казнен. После этого в Троице-Сергиев монастырь явился сам Василий Голицын с сыном. За прежнюю близость к Софье и долгие колебания Петр не простил его, а только смягчил участь, отправив с семьей в ссылку в Пинегу на территории современной Архангельской области. После этого Софья осталась фактически в одиночестве. Контролировавшие Москву гарнизоны, не решаясь идти против воли законного православного монарха, в любой момент могли не только объявить о полной поддержке Петра, но и арестовать ее саму. Когда Петр прислал сестре повеление удалиться из Москвы в Свято-духовский монастырь в далеком Путивле у западных рубежей Московского государства, она решила подчиниться. Прибыв в Москву, Петр вступил во все властные полномочия. Царь Иван, как правитель недееспособный, продолжал оставаться номинальным государем, отдав все дела на волю младшего брата. Через некоторое время решив, что вдали от Москвы опальной сестре, наоборот, будет легче плести новые интриги, Петр приказал Софье вернуться в столицу и поселиться в Новодевичьем монастыре, где к ней была приставлена стража. Поначалу Софья, хотя находилась под надзором, вела в монастыре мало ограниченную светскую жизнь, но после нового стрелецкого бунта 1698 г. ее по приказу Петра постригли в монахини.

С полным воцарением Петра I осенью 1689 г. заканчивается так называемая допетровская эпоха в истории России. Новый царь стал, без сомнения, наиболее выдающимся из всех ее монархов, хотя его политике в целом разные историки с начала XIX в. и по сей день дают неоднозначные оценки. Важнейшим свершением, произошедшим в период правления этого государя, продлившемся до его смерти в начале февраля 1725 г., стало окончательное складывание в России монархического абсолютизма – сведение к минимуму влияния представительных институтов и переход практически всей власти как при дворе и в столице, так и в низших административных единицах, к должностным лицам, назначаемым по принципу властной вертикали, восходящей к самому государю. В 1721 г., подчеркивая свои властность и величие, Петр полностью изменил прежний титул российских правителей: «Государь, Царь и Великий Князь всея Руссии», на «Император и Самодержец Всероссийский», и с этого времени в историографии русское государство носит название Российской империи. При Петре I Россия сравнялась по военной мощи с передовыми державами Европы, сокрушив гегемонию Швеции в Прибалтике, и вновь обрела выход в Балтийское море, на берегу Финского залива которого была основана ее новая столица – Санкт-Петербург. Характерной составляющей политики Петра стала и знаменитая «культурная революция» среди ее элиты: всем светским сановникам, всем дворянам (которые в правление Петра составили одно сословие с боярами) было в принудительном порядке вменено в обязанность следовать в быту европейской моде и европейским традициям, изучать европейские культурные достижения, носить одежду европейского покроя и сбривать бороды.