Река Калка 1223 года: закат Древней Руси

В начале XIII в. через купцов и кочевавших в восточно-европейских степях кипчаков-половцев до Руси дошли смутные слухи о возникновении на Востоке новой могущественной державы. Речь шла о созданной в ходе объединения многочисленных монгольских племен Центральной Азии и последующих завоеваний Темуджина (Чингисхана) Монгольской империи. Монголия жителям Украины и Европейской части России и сегодня представляется весьма далекой и экзотической страной, а в то время большинство жителей Древней Рус и вовсе не имело о ней никакого представления. От Руси ее отделяли многие тысячи километров бескрайних степей территории современного Казахстана, Нижнего Поволжья, Дона и Поднепровья. Возможно, когда бы на всей этой огромной территории не кочевали говорящие на одном языке кипчакские племена, быстро передававшие геополитические вести от одного к другому, Русь и не узнала бы о Монгольской империи до того самого момента, пока впервые непосредственно с ней не столкнулась. А наступил этот момент по историческим меркам на удивление быстро. Развлекающие воображение смутные слухи уже через десятилетие неожиданно превратились в грозную реальность.

Монголы, как и все степные кочевники, славились бесстрашием и высоким воинским искусством, умением легко и быстро маневрировать в степи на быстроногих конях, используя сложную боевую тактику. Но, как и у всех степных кочевников, до той поры у них отсутствовало политическое единство: каждое племя управлялось по своим законам, по своему усмотрению вело отношения с другими племенами и народами. Войско состояло из родоплеменных ополчений, которые после окончания военных действий распадались, и воины разъезжались по своим стойбищам. Чингисхан, добром и силой подчинив своей власти все монгольские племена, ввел иную систему комплектования войска, создав сильную и многочисленную регулярную армию с системой войсковых подразделений. Как и прежде, отважные и хитрые воины, монголы стали, к тому же, исключительно дисциплинированными в бою, а единоначалие в управлении войсковыми частями позволяло монгольской армии оперативно решать сложнейшие боевые задачи. С такой мощной армией Чингисхан покорил соседние богатые державы с древней развитой культурой: северокитайскую империю Цзинь и государство Хорезмшахов в Средней Азии. Завладев несметными сокровищами этих государств, переняв от них совершенную систему государственного устройства, прославленные культурные и технические достижения, созданная Чингисханом новая держава в одночасье превратилась в нового азиатского гегемона. И затем, используя усовершенствованную своим правителем грозную кочевую военную тактику, заимствованные у Китая мощные осадные машины, а также саму амбициозность почувствовавшего вкус мировой власти степного народа, стала захватывать одну восточную страну за другой, стремительно по тому времени расширяясь и поглощая тысячи километров богатых земель. Монгольское войско обращало в обгоревшие и залитые кровью руины древние восточные города, утопавшие в роскошных садах и сокровищах. Множество людей из разных народов уводилось в рабство в шатры монгольских военачальников — строить дальше могущество и грандиозность державы своих завоевателей. Монголы наголову громили армии и ленивых, прельстившихся роскошной восточной жизнью правителей, и смелых и не менее амбициозных, до встречи с ними не знавших поражений — таких, как хорезмшах Джалал-ад-Дин, только что сам завоевавший Северный Иран. Никто не мог остановить грозившую всем вокруг зловещую военную машину совсем юной, но оказавшейся жизнеспособнее всех своей соседей империи.

Сокрушив в 1220 г. Средней Азии богатую державу хорезмшаха Мухаммеда, который, спасаясь от врага, бежал на остров в Каспийском море, где и умер, два тумена — высших воинских подразделений монгольской армии числом примерно по десять тысяч человек, под командованием молодого и амбициозного Джэбэ-нойона и бывшего уже в возрасте, умудренного опытом Субэдэ-багатура, продолжили в разведывательных целях поход на запад и в 1221 г. вошли в Закавказье. Здесь на их пути встала армия могучего Грузинского царства, включавшего в себя тогда, помимо собственно Грузии, значительную часть Армении и Азербайджана. Нанести поражение мощному грузино-армянскому войску монголы Джэбэ и Субэдэ не смогли, однако причинили ему тяжелый урон; грузинский царь Георгий IV умер от ран, полученных в сражении. Не сумев пройти в Грузию, Джэбэ и Субэдэ повели войска на север через азербайджанские степи, по пути разоряя земли и города. В обход древнего хорошо укрепленного города Дербент между Каспийским морем и горами монголы вышли на Северный Кавказ, где их уже ждал готовый обороняться союз между местным Аланским царством и такими же кочевниками, как сами монголы, кипчаками, которых на Руси называли половцами. Монгольские военачальники обратились к половцам и призвали тех оставить алан, говоря, что монголы и половцы суть родственные народы, и воевать им не из-за чего. Половцы, в то время пребывавшие в состоянии глубокой племенной раздробленности, а потому не способные собрать устойчивого войска, предпочли воздержаться от военных действий и расторгли союз с аланами. Монголы, перебив в сражении почти все аланское войско, обрушились затем и на половецкие кочевья. Половцы-кочевники не хуже монголов умели стремительно маневрировать в открытой степи, использовать засадные и обманные маневры, вот только вовремя собрать все свои разрозненные силы, когда каждый каждый род был сам себе хозяином, не могли. В сражении с монголами погибли половецкие племенные и военные вожди — ханы Юрий Кончакович и Данила Кобякович. Нуждаясь в сильном союзнике для противостояния неожиданному нашествию монгольских воинов, ханы Котян и Бастый, племена которых кочевали за правым берегом Днепра, в 1223 г. обратились за помощью к зятю Котяна галицкому князю Мстиславу Удатному — правителю сильного объединения западно-русских земель Галицко-Волынского княжества. Монголы тем временем разоряли степную часть Крыма, где взяли штурмом город Сурож (Судак).

В течение полутора столетий перед тем русские княжества и половецкие племенные союзы регулярно и жестоко враждовали, устраивая взаимные набеги друг на друга, разоряя деревни, села и кочевья, уводя тысячи людей в рабство. Однако ни Русь, ни половцы не были по-настоящему едиными: Русь пребывала в состоянии глубокой феодальной раздробленности, когда каждый князь был полным правителем в своих владениях, по сути являвшихся независимым государством, а половцы делились, как и монголы до недавнего времени, на многочисленные племена и роды. Пока одни князья и ханы воевали друг с другом, опустошая земли друг друга, другие выстраивали прекрасные добрососедские отношения, заключали смешанные браки и звали друг друга на помощь в борьбе с враждебными князьями и ханами. Русские и половцы могли быть как заклятыми врагами, так и закадычными друзьями — в зависимости от княжества или племени, от своих интересов в данный период времени. Перед появлением в половецких степях монголов русские и половцы уже восемь лет не враждовали: полуторавековое противостояние закончилось «вничью», так как феодальная и родоплеменная раздробленность обоих народов к тому времени достигли пика. После смерти князя его сыновья делили между собой его владения, и так на месте каждого княжества, номинально продолжавшего еще свое существование, образовывалось еще несколько независимых микрогосударств. «В Ростовской земле у семи князей один воин», — метко характеризовали проблему феодальной раздробленности на Руси. У половцев каждый род, то есть, несколько родственных семей со своими кочевьями, был тоже по сути полностью политически независим: хотел — присылал своих мужчин в войско хана, не хотел — занимался мирным скотоводством на бескрайних степных пастбищах. И Русь, и половцы в процессе нараставшей раздробленности просто потеряли возможность собирать многочисленные и стойкие войска, а потому перестали угрожать друг другу. Но теперь им стали грозить спаянные железной дисциплиной монгольские войска.

Пока тумены Джэбэ и Субэдэ пробирались огнем и мечом по Закавказью, а затем быстро сокрушили целое царство алан на Северном Кавказе, на Руси уже наслышались об их коварстве и жестокости. С Аланским царством у Руси издавна сложились тесные дипломатические отношения, и его падение недвусмысленно говорило о том, насколько серьезная опасность встала перед русскими землями. Это, а также родственные узы, которыми были связаны галицкий князь Мстислав и половецкий хан Котян, побудили русского правителя оказать половцам активную военную помощь. В Киеве — формальной столице Руси, Мстислав Удатный и его двоюродный брат великий князь киевский Мстислав Романович Старый организовали совет, на который прибыли князья других русских земель. По постановлению съезда князей было решено поддержать половцев Котяна и Бастыя силами Киевского, Галицкого, Волынского, Черниговского, Северского и Смоленского княжеств. Монгольские командующие отправили тогда в Киев своих посланцев, которые попытались убедить князей в том, что монголы не собираются идти на Русь, а пришли воевать исключительно с половцами, более того, напомнили русским, что в прошлое время половцы причинили немало вреда Руси и посоветовали русским князьям поддержать их, монголов, и ударить по половцам со своей стороны. Русским, конечно, уже было известно о том, что с такими же словами монголы подходили к самим половцам во время союза тех с аланами. Кроме того, родственные узы, которые давно связывали со степными соседями многих русских князей, были дороже неожиданно появившегося из глубины степей какого-то неведомого воинства. Конечно, русские правители отказались нарушать союз с половцами, однако поступили с восточными послами по-европейски высокомерно и самонадеянно, приказав убить тех. Такой поступок, когда монголы еще не успели причинить какого-либо вреда Руси, во все времена рассматривался, конечно, как чудовищное оскорбление, и отомстить за него русским стало с этого момента для монголов делом чести. А своя честь для них была дороже всего — дороже жизни, дороже всех блестящих завоеваний, которые они совершили. После этого военное столкновение Руси с войсками Джэбэ и Субэдэ стало уже неизбежным.

Впрочем, союзные русские князья и не стремились от него уклоняться. Наоборот, стремясь не допустить противника на свою территорию, где монголы неминуемо бы начали разорять земли и забирать в плен население, они поспешили, собрав свои войска, вступить на половецкую территорию, чтобы захватить монголов еще там. К ним присоединились половецкие ополчения, возглавляемые тысяцким (городским военачальником) галичского города Перемышль Яруном. Монголы, в свою очередь, заключили союз с бродниками — населением Приазовья, кочевавшим вольными группами из представителей разных народов, покинувших свои родные селения, племена и роды (некоторые историки видят в них древний прототип, на базе которого сформировалось ставшее затем примущественно славянским казачество). Общее число объединенного русско-половецкого войска неизвестно, поскольку сохранившие источники мало акцентируют на этом внимание. Разные историки выдвигали разные версии: от 15 до 150 тыс. человек. Разные мнения и по соотношению численности русских и половецких войск в составе коалиции. Где-то указывается, что половцы составляли около трети войска, где-то — что почти половину. Ударную силу русского войска составляли княжеские и боярские дружины — каждый князь вел в непосредственном подчинении в среднем несколько сотен человек. Это были профессиональные воины, часто обучавшиеся военному делу еще с детства. Дружинники в походе носили железную кольчугу или латы, надевали остроконечный шлем, который из-за характерной формы было трудно разрубить. Дружина наносила по врагу стремительный конный удар копьями, как бы вклиниваясь в его порядки, после чего рубила неприятеля мечами. Но дружина была своего рода «спецназом». Основную же часть русского войска составляло народное ополчение — вои, которые выполняли больше оборонительные функции, не давая врагу ворваться в укрепление, останавливая его на поле боя и прикрывая наступление дружины. Вои часто даже не носили кольчуги. Они были вооружены в основном рогатинами, позволявшими им достать всадника, и тяжелыми боевыми топорами, которыми рубили увязнувших в их рядах неприятельских воинов. От мощных ударов вражеской конницы они защищались тяжелыми щитами. Умея устоять в открытом поле перед натиском степной конницы, вои, однако, сражались пешими и не были пригодны для активного наступления.

У половцев — обитателей степей, все войско было конным. В личном подчинении хана, как и у русских князей, были профессиональные воины, которые устремлялись на конях в бой с копьями наперевес, закованные в железные кольчуги, надев шлемы с закрывающей от ударов лицо личиной — сплошным забралом в форме устрашающей маски с отверстиями для глаз. Но большинство половецкого войска было представлено верховыми ополченцами, которых отправляли на войну кочевые роды. Ополченцы не носили брони, которая сковывала бы их движения, и были вооружены дальнобойными луками. Стремительно подлетая на лошадях к рядам противника, они осыпали того тучами стрел и так же быстро отступали назад, легко уворачиваясь от вражеских ударов. Неспособные разбить хорошо вооруженного врага в открытом бою, они, однако, сильно изматывали его и затрудняли его продвижение.

Воины Чингисхана же были своего рода «бойцами-универсалами». Каждый воин имел копье, саблю и лук, таким образом, был способен и устремляться в контактный бой, и обстреливать противника с расстояния. Монгольские луки отличались исключительной мощностью и дальнобойностью. С расстояния в десятки метров выпущенная из монгольского лука стрела могла пробить железные латы тяжеловооруженного европейского воина. В бою монголы вместо стеснявшей движения железной кольчуги надевали кожаные панцири. В панцирях увязали неприятельские стрелы и дротики, которые в то время использовались, чтобы не подпустить противника вплотную к своим рядам, а вступив в контактный бой, монголы компенсировали недостаточную твердость своих панцирей стремительными ударами сабель, пользуясь тем, что закованному в тяжелые доспехи, вооруженному неповоротливым мечом неприятелю было трудно уворачиваться. В бою монголы использовали активную наступательную тактику. Противника они сначали осыпали тучами стрел, стремясь внести сумятицу в его ряды, затем на полном скаку ударяли копьями, вламываясь в его оборону, после чего орудовали саблями. В первую очередь они стремились разделить ряды противника, затем, пользуясь четко отлаженной системой оперативного управления своими воинскими подразделениями, пытались охватить разделившиеся неприятельские группы с флангов и с тыла. Монгольские части действовали очень слаженно, командиры рангом выше сотенных непосредственно в бой не выступали, чтобы в случае их смерти войско не осталось без руководства. Командующие располагались на господствующих высотах местности и непрерывно руководили сражением, направляя войска условными сигналами с помощью труб, барабанов, флагов, дыма и огня. По организации монгольское войско было близко к современным армиям.

Русские князья, выступая в поход против Джэбэ и Субэдэ, воспринимали монголов как подобный половцам кочевой народ и в подготовке предстоящих военных действий ориентировались на привычный опыт прежнего противостояния с половцами. На Руси не знали об усовершенствовании традиционной степной тактики в монгольском войске, недооценили высокий боевой дух армии Чингисхана и ее стремлении любой ценой завоевать мировое господство. Русь жила в окружении половцев и феодальных государств Восточной Европы, где удельная раздробленность и низкая военная организованность тоже процветали. Как показали дальнейшие события, после сбора многочисленной княжеско-ханской коалиции воинов Джэбэ и Субэдэ явно сочли недостойными серьезного отношения.

На левом берегу Днепра войскам коалиции удалось разгромить курсировавший там монгольский сторожевой отряд. Все-таки монголы, при всех своих воинских достоинствах, были не на своей земле, и не знали местность так, как половецкая разведка. Расположившись в укреплении бродников на днепровском острове Хортица, князья собрали военный совет, чтобы выбрать стратегию и тактику дальнейших действий. После этого русско-половецкое войско в течение нескольких дней продвигалось вглубь степей по днепровскому левобережью, пока не встало лагерем на реке Калке — предположительно, современном Кальчике, впадающем в реку Кальмиус, в свою очередь, впадающую со стороны украинского побережья в Таганрогский залив Азовского моря. На другом берегу реки располагался основной монгольский лагерь. Здесь между князьями начались типичные для эпохи феодальной раздробленности разногласия. Одни предлагали ждать, пока монголы атакуют первыми, измотать их обороной и затем перейти в контратаку, другие же настаивали на немедленном наступлении, пока монголы не успели подтянуть все резервы. Никто не хотел уступать: как-никак, все были владетельными князьями, хозяевами суверенных уделов, а противостояли им степные кочевники, которые не должны были уметь штурмовать укреплений. В конце концов, с утра 31 мая 1223 г. войска под руководством Мстислава Удатного, Мстислава Черниговского и юного Даниила Волынского стали переправляться через реку. Князь киевский Мстислав Старый со своим войском закрепился на каменистой возвышенности вблизи лагеря и приказал возвести вокруг частокол, укрепленный повозками — типичное степное мобильное укрепление того времени. Переправившись на другой берег, Мстислав Удатный отправил вперед в качестве боевого авангарда половецкие силы под командованием своего сподвижника перемышльского тысяцкого Яруна и войско волынского князя Даниила Романовича. Затем, отойдя правее, он построил свое собственное войско в боевые порядки вдоль реки, а дружина другого Мстислава — князя Черниговского, осталась охранять переправу, расположившись по обоим берегам.

Половцы и волынские полки продвигались вглубь степи за Калкой, пока не увидели впереди высланный Субэдэ авангард. Тогда они устремились на противника в атаку. Молодой волынский князь Даниил одним из первых налетел на монгольские ряды и, хотя получил ранение, отчаянно принялся рубить неприятеля. Завязалась ожесточенная и яростная схватка. Обе стороны дрались упорно. Из-за яростного сопротивления монголов авангард русско-половецкой коалиции, вероятно, решил, что перед ним и есть главные монгольские силы. В конце концов русские и половцы начали теснить монголов. Тогда наблюдавший за ходом битвы Субэдэ — сорокасемилетний закаленный воин из племени урянхай, ветеран всех войн Чингисхана, приказал своему авангарду начать отступление. Когда монгольский авангард обратился в мнимое бегство, воодушевленные половцы и волынцы бросились его преследовать. Собственно, эту тактику часто применяли и половцы, но, должно быть, они обманулись сами, посчитав, что таким многочисленным войском невозможно оперативно управлять, потому и приняли авангард монголов за главные силы. Преимущественно легковооруженные половцы быстро вырвались вперед, тогда как тоже преследовавшие уходящих монголов русские, одетые в тяжелые кольчуги, стали отставать. Когда расстояние между половецким войском Яруна и отставшей дружиной Даннила Волынского сильно выросло, Субэдэ поднял в наступление основные силы монгольского войска, о существовании которых воины коалиции даже не подозревали. Неожиданно обружившиеся на половцев с левого фланга многочисленные монгольские ряды вызвали у них панику, и они, спасаясь от неминуемой смерти, устремились обратно. Не смогли задержать внезапный натиск основных монгольских сил и уже считавшие себя победителями, а потому потерявшие строй войска Даниила Волынского, и тоже обратились в бегство. Половцы, стремясь скорее укрыться за рекой, беспорядочно бросились к переправе и потоптали и расстроили еще не успевшие вступить в сражение ряды черниговцев. Монголы же, подлетев к реке, атаковали занимавшие позиции вдоль нее полки Мстислава Удатного и половцев, прикрывавших их фланги. Войско Мстислава, прижатое к реке в открытой степи, сразу оказалось в отчаянном положении. На помощь ему устремились дружины князей Мстислава Луцкого и Олега Курского, однако в отсутствие согласованности действий с другими войсками коалиции оказались разгромлены монголами. Киевский князь Мстислав Старый из своего укрепления на каменистой возвышенности наблюдал за гибелью основных коалиционных сил, но так и не решился выступить им на помощь. Воины отчаянно пытались спастись из под ударов монгольских сабель, беспорядочно перебираясь через воду обратно на берег, где находился главный лагерь. Однако удерживать переправу от неприятеля уже было некому, и монголы преследовали их, уже не способных снова собраться в хоть сколько-то организованные ряды, и там. Часть русско-половецкого войска полегла на берегах Калки, часть рассеялась по степи, спасаясь от настигавших их и рубивших саблями либо пронзавших копьями монгольских всадников. Некоторым удалось укрыться в укреплении киевского князя на холме, осаждать который Субэдэ направил часть своих сил.

С остальной частью своего войска военачальник Чингисхана продолжал преследование бежавших разгромленных русских и половцев до самого Днепра. Только смоленским воинам удалось вновь выстроиться в организованные ряды и, отразив атаки монголов, отступить без больших потерь. Воины галицкого и волынского князей садились на берегу Днепра в одни ладьи и рубили другие, чтобы монголы не могли догнать их за рекой. Черниговское войско, теряя людей под непрерывными ударами монголов, отступило на север — в леса, при этом были убиты его князь и княжеский сын. Тем временем на берегу Калки понадеявшиеся на нелюбовь кочевников к штурмам укреплений киевляне героически оборонялись на холме. Монголы и союзные им бродники то пытались взять полевое укрепление приступом, то обстреливали его из камнеметов.  С каждым днем положение осажденных становилось все хуже: героизм и упорство не могли восполнить трагических просчетов, допущенных легкомыслием и высокомерием перед началом битвы. Не было запасов воды, и тем невыносимее было смотреть на блестевшую внизу гладь реки, по берегам которой разъезжали монгольские всадники. На третий день командир бродников по-имени Плоскыня пришел с переговорами в киевский лагерь. От имени монгольских военачальников он поклялся, что в случае прекращения русскими сопротивления их кровь не будет пролита. Изнуренные осадой, деморализованные осознанием, что на помощь никто не придет, киевляне сдались. Монголы забрали рядовых воинов в плен, а князей и других военачальников связали, положили на землю, а сверху положили доски, на которые уселись пировать по случаю победы. Князья и дружинные начальники были задавлены насмерть, но кровь их, как и значилось в обещании, не пролилась. По монгольским представлениям, это считалось очень важным: смерть без пролития крови давала, как верили монголы, возможность воскресения в будущем, а обман не знавших об этом веровании русских князей монголы считали справедливым воздаянием за убийство своих послов в Киеве.

Как гласят летописи, в битве на Калке погибло девять десятых всех сил русско-половецкой коалиции. Остались на поле сражения многие князья. С войском киевского князя погиб боярин Александр Попович, считающийся прототипом знаменитого былинного героя богатыря Алеши Поповича. Мстиславу Удатному и Даниилу Волынскому, впоследствии тоже занявшему галицкий престол, удалось на своих конях ускакать от монгольской погони. При этом разгоряченный Даниил, спустившись уже в безопасном месте к реке, чтобы утолить жажду, только тут обнаружил, наконец, что ранен. Потери монголов непосредственно в битве на Калке в наше время неизвестны. Однако судьба войска Джэбэ и Субэдэ тоже оказалась весьма печальной. Победа на Калке стала последней в их знаменитом походе на запад. Уже сильно поредевшие, изнуренные бесконечным трехлетним походом, в котором они постоянно сражались с войсками известнейших держав того времени, два тумена отправились домой — в пределы Монгольской империи, через Нижнее Поволжье вдоль северного побережья Каспийского моря. Движение монгольского войска по поволжским степям привлекло внимание располагавшегося севернее не слишком большого по площади, но тоже весьма сильного и богатого мусульманского государства — Волжской Болгарии. То ли решив, что монголы идут в поход на них, то ли чтобы отомстить за разорение единоверных мусульманских государств Средней Азии, Ирана и Закавказья, болгары атаковали тумены Джэбэ и Субэдэ. В сражении с ними до сих пор непобедимые полководцы потерпели сокрушительное поражение. Множество участников похода попало в плен, и их дешево продавали на болгарских рынках. Уцелевшие были вынуждены спасаться в степях территории современного Казахстана. Через эти обширные засушливые степи четыре тысячи воинов Чингисхана вместо ушедших в поход  двадцати тысяч вернулись в Монголию.

Жестокое поражение при реке Калке стало тяжелым моральным ударом по гордости князей Древней Руси. Никогда еще русские силы не несли таких потерь. К сожалению, даже такое тяжелое потрясение ничему не научило русскую феодальную знать. Посчитав монголов просто народом из далеких земель, так же неожиданно исчезнувшим, как и появившимся, князья вернулись к своим удельным делам и личным междоусобицам. Каких-либо шагов к прочному объединению русских земель так и не было предпринято, каждый князь по-прежнему считал себя полностью независимым правителем в своих владениях и сам решал, с кем его княжеству торговать, с кем воевать. Никто тогда не мог догадаться, что трагедия при Калке — первый предвестник ужасной катастрофы, которая постигнет Русь через тринадцать лет. Монголия, в самом деле, находилась очень далеко от нее, и не только русские, но и никто другой не мог бы предположить, что созданная Чингисханом империя в такие короткие сроки разрастется до половины территории евразийского материка. Оставалось совсем немного времени до того, как по пути, разведанному Джэбэ и Субэдэ, только в обратном уже направлении, на Восточную Европу двинутся уже не два тумена, а многочисленные войска внука Чингисхана Бату, которому будет снова помогать тот же самый умный и расчетливый боевой ветеран из племени урянхай. Приближался конец времени существования того государства, которое мы знаем по овеянным героикой и романтизмом былинам, преданиям о богатырях и мужественных князьях. Произойдет событие, которое серьезно изменит геополитическую расстановку в Европе и разделит русскую историю на две коренным образом отличные одна от другой эпохи. И в конце концов спустя века станет причиной образования на европейской карте нового государства — России.