Облик государства Московского: общая характеристика России второй половины XV – первых лет XVIII вв. Часть IV: бояре, стрельцы, казаки, новое войско, холопы

Кроме крестьян (абсолютного большинства населения), дворян, городских посадских людей, купцов и духовенства, в населении Московского государства имелось еще несколько сословий, игравших в его жизни важную роль. Высшим сословием было, конечно же, боярство. К боярам относились потомки русской родовой аристократии и высшие чиновники, приближенные непосредственно к государю. Потомки удельных князей, при Иване IV потерявших политическую власть в русских землях, хотя продолжали называться князьями, тоже относились к боярству, составляя его высшую элиту. К княжеским фамилиям, из которых вышло немало видных государственных деятелей России, относились Болховские, Оболенские, Прозоровские, Новосильские и др. Титул боярина передавался по наследству; бояре владели обширными личными наследственными землями с работавшими на тех крестьянами. Назначая кого-либо более простого происхождения на высшую государственную должность, государь жаловал ему титул боярина и вотчинные земли. Однако с конца XV в. до решение Земского Собора 1682 г., то есть, почти всю эпоху Московского государства, назначение людей на должности, особенно высшие, осуществлялось по заимствованному из литовской и польской административной системы принципу местничества. То есть, из всех возможных претендентов на должность назначался тот, кто имел наиболее знатное происхождение. Князья имели преимущество перед остальными боярами, бояре – перед дворянами и купеческими сыновьями (известна также категория так называемых детей боярских – предположительно, потомков боярства, не унаследовавших вотчины; дети боярские были менее знатны, чем собственно бояре, но знатнее дворян), выходцы из семей купцов-гостей – перед выходцами из семей гостиной сотни, а выходцы из семей гостиной сотни – перед выходцами из семей суконной сотни. Принцип местничества в значительной степени предотвращал конфликты в высшей государственно-административной системе из-за должностей, сдерживал придворные интриги, однако следствием его было отстранение от руководства более способных людей в пользу более знатных, что негативно сказывалось на качестве государственной службы. Соответственно порядку местничества государь чаще всего и назначал своими приближенными князей и потомственных бояр, уже имевших и титул, и вотчины. Исключения были редки. По инициативе дворянства в 1682 г. местничество, затруднявшее служилым людям продвижение по карьере, было отменено как обязательный принцип, однако его пережитки сохранялись в России вплоть до революции 1917 г.: всю монархическую эпоху происхождение служащего имело очень важное значение, незнатному человеку, чтобы занять высокую должность, нужно было либо проявить исключительные заслуги, либо завоевать всецелое доверие вышестоящего начальства или самого государя, либо оказаться в нужном месте во время острой нехватки соответствующих кадров.

В государевом войске, помимо дворян с их слугами, важное значение имели подразделения стрельцов – полурегулярных военнослужащих, преимущественно пеших, называвшихся так, потому что обязательный комплект их вооружения входило ручное огнестрельное оружие – «огненный бой». Другим, и даже более важным, чем пищали «огненного боя», оружием стрельцов были боевые топоры на длинных рукоятках – бердыши, которые также во время стрельбы служили для пищали подставкой. Если конница, представленная преимущественно дворянскими подразделениями, наносила противнику решительный удар, взламывая и рассеивая его порядки, то стрелецкая пехота, передвигающаяся не так быстро, но способная быстро разворачиваться в нужном направлении, оперативно перестраивать свои ряды, ведущая слаженный ружейный огонь, а при бурном натиске врага искусно орудовавшая бердышами, эффективно сдерживала неприятельские атаки, укреплялась на захваченных позициях. В европейских армиях того времени примерным аналогом русских стрельцов были мушкетеры.

Стрельцы, в отличие от дворян, служили не за предоставление земельного поместья (только их высшее командование состояло из дворян и бояр), а за фиксированное денежное жалованье и освобождение от податей и неслужебных повинностей. Они фактически составляли особое сословие. Обыкновенно сыновья стрельца записывались на государеву службу на место отца, то есть, принадлежность к стрелецкому войску передавалась по наследству. Поступив на службу, стрелец получал дом с огородом в слободе города, в котором служил, имел право заниматься мелкой торговлей наряду с посадскими людьми. Но определенную часть времени в году он проводил в строю, причем не только отправляясь в военные походы или охраняя крепости, но и выполняя в городе полицейские функции по охране общественных порядка и безопасности. Стрельцы, основным занятием которых вне службы обычно была торговля, так же, как и остальной посадский люд нередко терпели убытки и разорения от экономических потрясений, коррупции местных властей. Поэтому обычным было явление, когда в случае возникновения городских бунтов стрельцы, посланные на усмирение тех, сами переходили на сторону мятежников.

Особым сословием было казачество. Издревле массы обездоленного люда селились по берегам больших рек, протекающих через степи юго-востока Европы, и под защитой густых пойменных лесов создавали свои вольные сообщества, занимаясь охотой, рыбной ловлей, наемной охраной приграничных укреплений соседних государств, а также промышляя просто разбойными нападениями на города и торговые караваны. В раннее время это было, по всей видимости, очень многонациональное население, но с усилением эксплуатации крестьянства в Московском государстве и Речи Посполитой и, как следствие, миграции спасавшихся от закрепощения людей на труднодосягаемый для центральных властей юг, в казачестве стал преобладать восточно-славянский элемент. Обширные степи, окружавшие заселенные казаками лесистые речные поймы, в то время из-за засушливости климата были почти безлюдны: в них невозможно было заниматься земледелием, и только кочевники выпасали там свой скот. Войскам соседних государств: России, Речи Посполитой, Крымского ханства, Османской империи, Ногайской Орды, негде было закрепиться и получить продовольствие при продвижении через эти степи, трудно было отыскать среди пойменных дебрей казачьи поселения. Небольшие карательные экспедиции, которые время от времени высылались против них раздраженными казачьими набегами соседними военными властями, казаки, не имевшие себе равных в искусстве обороны укреплений, эффективно отражали, а в случае прихода сильного войска, выследив его издалека, погружались на лодки и уходили по речным водам. Жили казаки в небольших деревянных крепостях – городках; семейные, которых поначалу было немного, размещались невдалеке от городков на личных подворьях – хуторах. Все вольные казаки городка или служивые казаки пограничной крепости составляли станицу, самоуправляющаяся община казаков носила название кош. Военное сообщество казаков называлось войско. Во главе казачьих войск и общин стояли вожди – атаманы, избираемые на всеобщем собрании – круге. Управлять атаманам помогали их уполномоченные – есаулы.

Казаки считали себя вольными людьми, не обязанными повиноваться никакой государственной власти. Свою наемную службу на пограничных рубежах и в войсках соседних государств они тоже считали добровольным делом, могли в любой момент оставить ее и вернуться в свой кош, перейти на службу другому государству. Казак сам решал, как ему строить свою личную жизнь, чем заниматься в свободное от службы и военных походов время, какой внешний вид иметь. Личной свободой, отсутствием необходимости платить кому-либо подати и нести повинности казаки дорожили больше всего на этом свете. Жившие в постоянных военных тревогах, обеспечивавшие себя бóльшую часть времени весьма примитивным способом хозяйства: охотой и ловлей рыбы, среди глухих степей не имевшие возможности сделать состояние на торговых операциях, казаки отличались исключительным авантюризмом, спешили принять участие в любом деле, самом рискованном, где можно было попытаться «сорвать большой куш» и просто разнообразить свой в целом весьма унылый быт на государственных окраинах. В XVII в. тяжелые природные катаклизмы, разорявшие массы сельского населения, закрепощение крестьянства и ужесточение государственных режимов способствовали постоянному притоку в казачьи регионы новых переселенцев. Вольные казачьи войска стали мощной силой, прочно взявшей под контроль районы расселения казаков, куда правители соседних государств уже не решались снаряжать военные экспедиции. Успокоение жизни в казачьем тылу способствовало появлению все большего количества семейных казаков, дети которых уже сызмальства привыкали к специфическому укладу жизни на берегах степных рек, изначально впитывали в себя бесстрашный и авантюрный дух казачьей вольницы. Новые переселенцы же, уходившие от притеснений у себя на родине, воодушевлялись невидаными им прежде вольными порядками, равноправием, выборностью атаманов.

В России казаки всегда шли в авангарде гражданской войны Смутного времени, в частности, именно они предоставляли укрытие и опору всем самозванцам, претендовавшим на российский престол, кроме Лжедмитрия III. Одну из ключевых ролей сыграли они и в земском ополчении, освободившем Москву от интервентов Речи Посполитой, а также в возведении на престол Михаила Федоровича. По преданию, во время выборов нового царя делегат от казачества положил на стол листок бумаги с написанным на том именем Михаила и накрыл сверху своей саблей. На Украине восстание казаков Богдана Хмельницкого 1648 – 1654 гг. привело к ее отделению от польской короны и образованию на ее территории государства – Гетманщины, в котором казаки составили правящую прослойку. Под властью казачьего государства оказалась и древняя русская столица – Киев. Преимущественно православная Гетманщина, нуждаясь в сильном покровителе против попыток Речи Посполитой взять над ней реванш, принесла вассальную присягу единоверному Московскому государству, что спровоцировало войну между двумя державами, длившуюся с 1654 по 1667 гг., по итогам которой Король Польский и Великий князь Литовский был вынужден признать сюзеренитет русского царя над Гетманщиной и уступить России обширные территории Белоруссии и Смоленщины. В 1667 – 1671 гг. всю Россию потрясло антиправительственное выступление на Дону, Волге и Яике (река Урал) казаков Степана Разина, спровоцировавшее также масштабные крестьянские восстание практически по всей Европейской части России. Только в 1672 г. царским войскам удалось подавить последние очаги сопротивления воодушевленного движением разинцев простого народа.

Если служивые казаки были хотя бы на время действия своего договора с государством о службе были обязаны повиноваться указаниям государских воевод, то вольные казаки считали себя подданными государя лишь сакрально: почитая его как единственного в мире независимого православного правителя. Но государские указы они исполняли по настроению: если пришедший из Москвы указ отвечал их интересам, они ему следовали, если нет – просто игнорировали. И служивые, и вольные казаки становились, как правило, первыми новыми поселенцами на осваиваемых Россией дальних территориях, и преимущественно из них же состояли московские войска, завоевывавшие малознакомые еще русскому государству края, первые гарнизоны возведенных там крепостей. Привыкших к постоянным риску и авантюрам казаков не пугали ни тяжелые переходы за тысячи километров по безлюдным местам, ни населенные иноязычными народами дремучие леса Сибири и Крайнего Севера, ни безводные степи, ни сырые тундры, ни трескучие зимние морозы. Вольные казаки отправлялись в незнакомые земли в поисках нового пространства для жизни, служивые – по указу государя или воевод. В войне с армиями сильных государств – Литвы и Польши, Швеции, Крымского, Казанского, Астраханского ханств, казаки, будучи ловкими, превосходно ориентировавшимися на местности бойцами, выполняли преимущественно разведывательные, дозорные и диверсионные функции, вносили в расположениях неприятельского войска дезорганизацию внезапными конными налетами с последующим стремительным отступлением, засадами на дорогах.

Поскольку и дворяне, и стрельцы, и казаки служили не постоянно, а лишь определенное время в году, они не могли регулярно совершенствовать свое воинское искусство, оперативно переучиваться на новую боевую тактику сообразно темпам развития военного дела в Европе. Между тем, армии ведущих европейских держав постоянно совершенствовались, так как обогащение европейских монархов в эпоху развития капитализма позволяло тем задействовать на военной службе все более широкие кадры, а увеличение мощности артиллерии в ходе общего технического прогресса требовало и реорганизации боевого строя армий, повышавшей его мобильность. Поэтому русские государи всегда охотно брали на службу бойцов-наемников из европейских стран, которые хорошо знали тактику европейских войск и умели ей противостоять. Из наемников-европейцев в русском воинстве создавались отдельные подразделения. Однако в политическом плане наемники были ненадежны: культурно привязанные к своей родине, они в случае войны с западными государствами легко находили общий язык с неприятелем (даже если война шла не с их родным государством, все равно менталитет других европейцев был им ближе, чем русский), воевали же только за деньги, и в случае невыплаты жалованья покидали войско. Да и в казне российских государей не находилось средств на содержание мощной наемной армии. Во время Ливонской войны 1558 – 1583 гг. отчетливо выявилось тактическое отставание российских войск от западных. Во время польско-литовской и шведской интервенции в Россию Смутного времени эта проблема снова остро всплыла, в связи с чем тогда недолго правившим царем Василием Шуйским была предпринята первая попытка создать в Московском государстве регулярные военные подразделения из российских же подданных, которые могли бы постоянно совершенствовать свое воинское искусство, не отставая от европейских армий. Но особенно много так называемых полков нового (иноземного) строя появилось в России с конца 30-х гг. XVII в., и вскоре они, хотя основной костяк армии еще составляли дворяне и стрельцы, превратились в главную ударную силу на полях сражений.

Поначалу полки нового строя комплектовались преимущественно из добровольцев: как из уже имевших достаточный военный опыт дворян и казаков, так и из других охочих людей. Долгое время значительную часть их кадров продолжали составлять иностранные наемники, на впоследствии остаться на службе было позволено только тем иностранцам, которые согласились перейти в российское подданство и принять общие порядки службы и выплаты жалованья. В 40-е гг. XVII в. на некоторые села в приграничных областях Московского государства, преимущественно на Юге, была наложена воинская повинность: сначала каждые 100 дворов, а затем – каждые 20 – 25 должны были отправлять в царское войско по одному боеспособному человеку. Мобилизованных таким образом крестьян и направляли служить в полки нового строя. Также осуществлялся перевод в конные полки нового строя дворян.

Основных рода войск нового строя в России было три: солдаты – пехота, рейтары – конница, и драгуны – бойцы, в зависимости от характера боевой задачи, действовавшие то в конном, то в пешем строю. С 1634 г. был сформирован гусарский полк – легкая конница, осуществлявшая разведку, диверсионные операции, прикрытие авангарда и арьергарда движущегося войска. Солдаты и драгуны набирались из крестьян по воинской повинности на пожизненную службу, в рейтарах были как отбывающие повинность крестьяне, так и переведенные в новый строй дворяне, и добровольцы разного происхождения. Каждый полк нового строя делился на более мелкие подразделения, те – на еще более мелкие. В командовании было строгое единоначалие. Важнейшей особенностью полков нового строя было то, что их воины служили бóльшую часть года, поэтому у них имело достаточно времени на обучение, тренировки навыков, совершенствование боевой тактике, которая поддерживалась на уровне, соответствующем таковому у передовых европейских армий. Службу в полках нового строя несли за денежное жалованье; взятым в армию крестьянам иногда предоставляли земельный надел, а дворяне по традиционной схеме владели поместьями, однако отпуск, длившийся всего несколько месяцев, не позволял служилым людям нового строя уделять много времени своему личному хозяйству.

Воинская повинность была известна простому русскому народу и до создания полков нового строя. По старинному праву государь в случае войны мог собирать так называемую посошную рать – временное ополчение из крестьян и городских посадских людей. По государскому указу от определенного числа дворов (в разных имевших в истории место случаях набора посошной рати – от 3 до 30) выставлялся один вооруженный человек. Посошные ратники на войне выполняли вспомогательные функции: производили инженерные работы, перевозки, охраняли тыл, а также участвовали в обороне городов и крепостей. Мобилизованные в войско – как в посошную рать, так и в полки нового строя, крестьяне и простые горожане назывались даточными людьми.

В Московском государстве еще было распространено патриархальное рабство. Рабы в ранней России, как и в Древней Руси, назывались холопами и были представлены весьма разными категориями. Какой-либо значимой индустрии, основанной на рабском труде, в России не существовало. Холопы обслуживали дворы и дома знатных людей, выполняли роль личной прислуги при господах, некоторые, как и зависимые крестьяне, трудились на владельческой земле, особая группа – боевые холопы, сопровождали дворян и бояр в военных походов, в том числе могли сами участвовать в сражении рядом со своими господами. Во времена Древней Руси большинство рабов по происхождению были военнопленными, но в Московском государстве захваченные на войне пленники обычно возвращались на родину за выкуп или обменивались на попавших во вражеский плен российских людей. С 1556 г. военнопленные, даже не выкупленные и не обменянные, становились холопами до смерти господина, а затем освобождались. В московскую эпоху большинство холопов становились ими либо добровольно от нужды (несмотря на низкий социальный статус, холопу не надо было думать о пропитании: его кормил господин, и холопы не несли ни тягла, ни каких-либо еще государственных повинностей), либо по наследству, то есть, дети холопа, тоже становились невольниками того же господина, либо в счет уплаты долга. Последний тип холопства – кабальное холопство, формально не был пожизненным: отработав долг кредитору, должник должен был стать свободным, но на практике из-за росших процентов большинство кабальных холопов оставались в своем положении до собственной смерти или смерти господина. В большинстве случаев заимодавцы в своих завещаниях прощали долги, опасаясь на Том Свете ответственности за алчность, поэтому, после того как они умирали, их кабальные холопы освобождались как больше не несшие бремени долга. Но если заимодавец перед смертью не делал прощения долгов, его кабальные холопы продолжали отрабатывать займ и проценты уже его наследникам. Также с 1597 г. заимодавцы получили право не принимать от своих кабальных холопов откупных денег и требовать продолжения погашения долга трудом.

Вступившие в брак с рабом или рабыней до издания Соборного уложения 1649 г. также становились холопами хозяина супруга / супруги (это пришедшее из Древней Руси правило предостерегало от заключения брачных уз с беглыми невольниками). Соборное уложение 1649 г. закрепило холопство за женами холопов, тогда как невольницы, вышедшие замуж за иного человека, переходили в социальный статус того. Например, рабыня, обвенчавшаяся с черносошным крестьянином, сама становилась свободной крестьянкой, обвенчавшаяся с крепостным – становилась крепостной того же землевладельца, что и ее муж, с посадским человеком – становилась черносотенной.

Высшей категорией невольников были личные придворные холопы государя и удельных князей (до упразднения их власти), холопы государевых уполномоченных лиц, непосредственно помогавшие тем нести государственную службу (например, занимаясь делопроизводством или лично исполняя служебные приказания). Из их числа выходили многие важные делопроизводственные служащие, управляющие, секретари. Личные холопы государя служили одним из источников пополнения дворянского сословия. В домах знатных людей также «привилегированной» частью штата прислуги – челяди, были управляющие (тиуны), приказчики (делопроизводители), ключники (заведующие господским хозяйством).

Государство постепенно ограничивало распространение рабства, которое уже не играло никакой существенной роли в экономике, но создавало некоторые препятствия в укреплении государственной власти. Судебник 1550 г. запретил принимать в холопы людей, состоящих на государственной службе, и их детей. В течение XVII в. издавалось все больше законов, защищавших холопов от плохого обращения со стороны хозяев, среди которых был и закон, запрещавший убивать, истязать до смерти или увечить возвращенного беглого невольника. Господину вменялось в обязанность заботиться и о семейном благополучии холопа: девушка-невольница должна была быть повенчана не позже 18 лет от роду, юноша – не позже 20 лет, а вдове хозяин должен был найти нового мужа в течение двух лет. Это правило происходило из церковного предостережения от искушения к блуду. В правление Михаила Федоровича (1613 – 1645) в контексте общего прикрепления людей к своему социальному состоянию был запрещен добровольный уход в рабство, так как это постоянно затрудняло учет податного и годного к государственной службе населения.

Холоп не считался говорящей вещью в прямом смысле этого слова: у рабов были свои социальные и имущественные права, гарантировавшиеся законом, но на практике им очень трудно было отстаивать эти права в судах, так как они не составляли единой самоуправляющейся общности, со всех сторон зависели от своих хозяев. Злоупотребления господ по отношению к своим холопам, пренебрежение интересами и честью тех, даже произвольные убийства рабов хозяевами были распространенными явлениями, несмотря на не слишком решительные попытки государства бороться с этим. Холопы, как всякая собственность, могли продаваться и покупаться, передаваться в дар, переходили по наследству. Юридически нельзя было продать или подарить кабального невольника, однако владельцы легко обходили этот запрет: они переписывали на приобретателя не самого холопа, а его долг, в связи с чем невольник автоматически переходил к новому кредитору. Слово «холоп» (наряду с ним также «смерд», как еще назывались со времен Древней Руси зависимые крестьяне) активно использовалось в качестве ругательства людьми высшей социальной прослойки по отношению к низшим. Сам государь обзывал смердами и холопами прогневивших его бояр. В 1679 г. все холопы, работавшие на земле владельцев, в том числе кабальные, были зачислены в тягловое население, то есть, на них были наложены те же государственные повинности, что и на зависимых крестьян. При этом кабальные холопы тоже оказались пожизненно и наследственно прикрепленными к земле своих господ. Окончательно рабство в русской среде исчезло в XVIII в. в имперскую эпоху: холопы, работавшие на господской земле, обслуживавшие хозяев и их дома, были тоже обложены тяглом и вошли в общий состав крепостного крестьянства, а немногочисленные государевы невольники, управлявшие дворцовым хозяйством и ведшие делопроизводство, холопы, помогавшие государевым чиновникам по их службе, вместе с собственно дворянами и боярами были включены в единое дворянское сословие.