Безумие смерти: история Смутного времени (часть VIII)

Расчеты на то, что польско-литовские войска быстро сами сдадут Смоленск, как другие города в западной части Московского государства, не оправдались. Город, овладению которым положил начало сам Сигизмунд III, интервенты не собирались отдавать так просто. Осада Смоленска — теперь уже русскими войсками, затянулась. Прошло около года, а армия Д. Черкасского и М. Бутурлина все стояла под смоленскими стенами. Не ожидавшие такого упорства неприятеля русские не позаботились об оснащении своего войска достаточным количеством артиллерии. После того как в 1614 г. подошедшим на подмогу осажденному гарнизону Смоленска польско-литовским силам удалось временно деблокировать город и доставить в него значительное количество продовольствия и боеприпасов, стало окончательно ясно, что осада будет продолжаться еще неопределенный срок. В течение следующего — 1615 г., войскам Речи Посполитой еще дважды удалось прорваться к воротам Смоленска и доставить осажденным сородичам припасы.

В феврале 1615 г. большое войско под командованием полковника А. Лисовского выступило в глубь русских земель и в марте осадило Брянск. Несмотря на два месяца осады, взять город поляки и литовцы не смогли. Однако за это время войско Лисовского соединилось с силами гетмана Ходкевича. После этого, оставив неподатливый Брянск в тылу, польско—литовская армия, усиленная наемниками из Германии, донскими казаками, продолжила поход в глубь России и под Карачевом разгромила превосходящие силы князя Ю. Шаховского, шедшего на ее перехват. Для Москвы снова складывалась угрожающая ситуация, тем более, с севера возле нее появились решившие оказать поддержку А. Лисовскому казаки.

Движение симпатизировавших польско-литовским силам казаков московским войскам удалось подавить. Против снова приближающегося к столице неприятеля было снаряжено новое мощное войско, которое возглавил сам князь Д. Пожарский. 23 августа силы Лисовского и русские рати встретились недалеко от города Орел. В ходе первой весьма отчаянной атаки русских сам полковник был легко ранен. Однако затем польско-литовские подразделения перешли в контрнаступление и опрокинули московские силы. Натиск войска Лисовского оказался столь сокрушительным, что более половины русских ратников полегло на поле боя, а остальные были вынуждены укрыться в полевых укреплениях. Решив не растрачивать силы на полный разгром войска Д. Пожарского, полковник Лисовский повел свои подразделения на Орел. 29 августа город был сожжен, после чего польско-литовское войско продолжило марш на север и через тринадцать дней подступило к Болхову. В связи с уходом значительных ратей под Смоленск русские войска оказались расположенными слишком разрозненно по разным городам, а Лисовский торопился к Москве, уклоняясь от осадных действий, так как задержка могла быть использована русскими для концентрации сил. Встретив сопротивление в Болхове, А. Лисовский повернул войска на Белев, находившийся практически без защиты, и 11 сентября сжег город. 12 сентября польско-литовские войска вошли в Перемышль. Войско Д. Пожарского пыталось собрать силы и преследовать приближавшегося к Москве противника, однако неожиданно обрушившаяся на главного воеводу тяжелая болезнь спутала все планы и вынудила русские полки отойти в Калугу. Совершив хитрый маневр, войска А. Лисовского неожиданно подошли к Ржеву и внезапной атакой разгромили крупные русские силы под командованием Ф. Шереметева. Здесь к польско-литовским войскам присоединилось еще 160 казаков, однако от А. Лисовского ушли немецкие наемники. Много его людей погибло в предыдущих сражениях, а 12 ноября русскими был разгромлен возвращавшийся к нему отряд, который он направил в Речь Посполитую с донесением. В такой обстановке идти на хорошо укрепленную Москву было бессмысленно, и А. Лисовский повел свое войско далеко по обширным землям Средней России в обход русской столицы, разоряя все на своем пути и стремясь нанести Московскому государству экономический урон.

Разорив Тверские земли, войска А. Лисовского вступили на территорию современной Ярославской области. Здесь они захватили укрепление Даниловскую слободу (современный город Данилов) и подвергли разграблению окрестные села. Русские войска, раскиданные малочисленными гарнизонами по разным городам и крепостям, никак не могли собраться воедино, чтобы остановить эту испепеляющую российский тыл неприятельскую лавину. Недавно установившаяся после многих лет смуты власть не обладала достаточно высоким авторитетом во всей стране, и к «лисовчикам» присоединялось много людей, недовольных воцарением Михаила Романова и окружавших его бояр. От Даниловской слободы А. Лисовский двинулся на юго-восток и захватил город Шую — вотчину князей Шуйских. Выступив из Шуи, Лисовский подошел к Нижнему Новгороду — городу, откуда вышли ополчения, освободившие от польско-литовских сил Москву, а затем, развернувшись, повел войско во Владимирскую землю. В декабре 1615 г. полковник попытался штурмовать город Муром, однако гарнизон того оказал ожесточенное сопротивление, и Лисовский, избегавший увязания в сражениях в глубине чужой земли, продолжил поход в западном направлении. Вдогонку ему шла выступившая из Ярославля рать воеводы Ф. Куракина, которая настигла польско-литовское войско 25 декабря у города Алексин на территории современной Тульской области. Таким образом, А. Лисовский обошел разрушительной волной уже почти всю Среднюю Россию, сделав огромный крюк вкруг Москвы. Развернувшееся сражение между войсками А. Лисовского и Ф. Куракина окончилось «вничью», и полковник, оставив перегруппировывавшиеся полки преследовавшего его воеводы, 29 декабря подступил к Лихвину, который уже пытался штурмовать в начале своего похода. Таким образом, маршрут польско-литовского рейда замкнулся по кольцевой вокруг Подмосковья. 3 января 1616 г. А. Лисовский снова предпринял попытку штурма Лихвина, однако, опять встретив упорное сопротивление русского гарнизона, развернул войско на запад и ушел на контролируемую силами Речи Посполитой часть Смоленщины.

Осенью 1616 г. двухтысячное польско-литовское войско под командованием А. Гонсевского сумело захватить территории восточнее Смоленска и перекрыть Большую Московскую дорогу, по которой осуществлялось основное снабжение осаждавших город русских сил. Тогда же Сигизмунд III принял решение снова послать войска на Москву, чтобы попытаться взять русскую столицу штурмом и, наконец, посадить на российский престол своего сына Владислава, которого несколько лет назад признала царем часть русской аристократии, в том числе члены Семибоярщины. Тем временем в Москве для усиления осаждавших Смоленск войск готовили новую рать. В начале 1617 г. она выступила на запад под командованием князя Ю. Сулешева и воеводы С. Прозоровского. Когда она приблизилась к позициям стоявших в Смоленской земле на Большой Московской дороге сил А. Гонсевского, командующие, вероятно, не знавшие, что войско того не очень многочисленно, остановили свои полки, чтобы продумать дальнейшую тактику действий. Тем временем на подмогу осажденному в Смоленске посполитому гарнизону подошли высвободившиеся силы участников кругового рейда А. Лисовского, которыми теперь руководил полковник С. Чаплинский. Под их натиском уже утомившиеся, страдающие от нехватки провизии осадные войска русских после четырехлетнего стояния под стенами Смоленска были вынуждены в мае 1617 г. оставить позиции и отойти из Смоленщины в Тверскую землю. Долговременная, тяжелая осада важнейшего стратегического пункта на границе России и Речи Посполитой оказалась тщетной.

Чтобы высвободить силы для борьбы с более опасным противником — Речью Посполитой, российскому правительству пришлось в феврале 1617 г. заключить невыгодный мирный договор со Швецией, получивший название Столбовского: по деревне Столбово близ города Тихвина на северо-западе России, где проходили переговоры. В обмен на вывод шведских войск со своего северо-запада и отказ шведских претендентов от русского престола Россия передавала Швеции города Ивангород, Ям, Копорье, Корелу и Орешек с их уездами, таки образом, теряя выход к Балтийскому морю с его важными торговыми путями. Кроме того, шведской короне уплачивалась контрибуция в 20 тыс. рублей.

Несколько месяцев московское и посполитое командование готовились к предстоящим решительным действиям, собирали войска, подтягивали подкрепления и обозы с припасами. В сентябре 1617 г. в Смоленск прибыло королевское войско, которым командовал сам уже считающий себя русским царем претендент на московский престол молодой королевич Владислав. Здесь оно соединилось с силами, приведенными из Литвы гетманом Я. Ходкевичем. В октябре неожиданно на сторону Владислава перешел со своим гарнизоном воевода города Дорогобуж И. Ададуров. 18-тысячная польско-литовская армия двинулась в новый поход на Москву. 18 октября по современному Григорианскому календарю силы Владислава и Я. Ходкевича без боя заняли Вязьму, стоявшее под которой русское войско, узнав о переходе на сторону противника Дорогобужа, просто разбежалось, так как не успело подготовиться к обороне. Однако наступившие вскоре холода задержали продвижение посполитой армии, и зимой 1617 — 1618 гг. московское правительство собрало и выставило на западном направлении почти все войска, которые могло немедленно задействовать для остановки противника. В январе 1618 г. польско-литовские силы и русская армия во главе с воеводами Б. Лыковым, Д. Черкасским и Д. Пожарским встретились у подмосковного Можайска. Развернувшееся жестокое и упорное сражение продолжалось целых пять месяцев — до самого лета. Сражавшиеся войска захватывали то одни, то другие стратегические пункты, выбивали друг друга с занятых позиций, и ни одна из сторон не могла достичь решительного успеха. Тогда с юго-западной стороны в российские пределы вторглось многочисленное войско реестровых (находящихся на службе Речи Посполитой) запорожских казаков во главе с гетманом П. Сагайдачным. В связи с тем, что большинство русских сил, оборонявших южные рубежи, были брошены против армии Владислава — Ходкевича, казаки легко взломали русскую оборону и овладели городами Ливны и Елец, устроив на захваченной территории жестокие насилие и погром, обратив в пепел многие села и уведя в плен жителей. Стремительное продвижение запорожцев вынудило московские власти усиленными темпами укреплять столицу, для чего отвести войска от Можайска. Путь на Москву для польско-литовских сил королевича Владислава и гетмана Я. Ходкевича был открыт, однако от самой их армии осталось в результате огромных потерь в боях под Можайском и дезертирства долго не получавших жалованье шляхтичей меньше половины первоначального состава.

В конце сентября войска Владислава — Ходкевича и П. Сагайдачного соединились у стен Москвы. В который раз за последнее десятилетие российской столице предстояло отражать натиск сильного неприятеля. 1 октября 1618 г. польско-литовские силы и запорожцы под общим руководством Я. Ходкевича устремились на штурм. Однако царские войска и москвичи, вовсе не желавшие повторения тяжелой оккупации столицы, оказали упорное и ожесточенное сопротивление. Штурм был отражен, а состояние объединенных сил королевского войска, литовцев и казаков не позволяло им долго располагаться в окрестностях хорошо укрепленного многонаселенного города. В конце концов Владислав и Ходкевич приняли решение отвести войска к Сергиев-Посаду, а казаки П. Сагайдачного отошли к Калуге. Москва не была взята, но почти вся западная  и юго-западная часть России оказалась оккупированной. Ни у одной из сторон не хватало сил и ресурсов для эффективного продолжения войны. Тринадцать лет беспрерывных смут и войн совершенно разорили хозяйство Московского государства, обесценили авторитет государственной власти. В то же время поднявшийся на исключительно высокий уровень патриотизм русского народа, суровые по сравнению с более западными районами Европы климатические условия России были серьезным препятствием для деятельности на русских землях не отличавшихся дисциплинированностью и проникнутых дворянским свободолюбием польских и литовских войск. А Сейм не слишком охотно финансировал сомнительные амбициозные предприятия Сигизмунда III. 11 декабря 1618 г. по Григорианскому календарю в селе Деулино близ города Сергиев-Посад правительственные делегации от Москвы и Речи Посполитой заключили перемирие сроком на 14 с половиной лет. По его условиям Россия передавала Речи Посполитой значительную часть Смоленщины, Брянщины, Черниговской, Калужской и Псковской земель, в том числе такие имевшие важное экономическое и стратегическое значение города как Чернигов, Смоленск, Новгород-Северский, Стародуб. При этом их населению, кроме духовенства, запрещалось эмигрировать в Россию. Владислав Ваза получал согласие российского правительства официально именоваться в Речи Посполитой царем Русским. С российской территории выводились все польско-литовские войска и служащие Речи Посполитой казаки. Осуществлялся обмен военнопленными. В результате в Россию из посполитого плена вернулся ряд высокопоставленных лиц, в том числе смоленский воевода М. Шеин и отец русского царя Михаила патриарх Филарет (Федор Романов). Последний с возвращением стал самым приближенным к воцарившемуся сыну лицом, в связи с чем при царском дворе были произведены крупные штатные перестановки. Закончилось фактическое правление родственников матери царя Салтыковых, вместо них правительственные должности заняли лица, пользовавшиеся покровительством Филарета.

Смутное время было одной из самых черных страниц в истории России и русского народа, сопоставимое по масштабам бедствий с монголо-татарским нашествием. В эти годы в России обесценилось все: мир и спокойствие, человеческие честь и жизнь, духовные принципы, сам царский трон. Россия была не единственной страной, которую в то время сотрясали жестокие смуты и борьба за власть: наступала новая эпоха — эпоха монархического абсолютизма, связанная с оживлением мировой торговли и, как следствие, обогащением за счет торговых пошлин европейских монархов. Рушилось традиционное влияние потомственной аристократии, все бóльшую роль играли царские и королевские чиновники, а подчиненные монархам войска требовали ратных подвигов, на которых наживались. Россия в этом отношении не стала исключением. В ней боролись за влияние два мощных класса: боярство и дворянство. И бояре, и дворяне могли увлекать за собой широкие массы простого народа. В потомственной аристократии народ видел гаранта нерушимости традиционных ценностей, уклада жизни. В царских служилых людях, многие представители которых сами вышли из простой среды — противовес засилью и коррупции во властных структурах родовитых бояр, жизнь которых уже давно была оторвана от народных интересов. Возросший уровень коммуникации между разными областями страны, расширение масштабов внутренней торговли требовали усиления государственного контроля, государственной защиты населения. В то же время простой народ еще не мог смириться с тем, что с расширением полномочий государственной власти он начинает терять свою политическую дееспособность, что государство при принятии решений все меньше считается с мнением городских и сельских общин: городское самоуправление ограничивалось, крестьяне закрепощались, так как у служащих царского войска не было времени содержать самих себя.

Во многом аналогичные процессы шли в эти же времена и в Европе, и XVI — XVII вв. ознаменовались не только смутами и террором в России, но и религиозными войнами, крестьянскими движениями в Германии и Франции, Тридцатилетней войной против господства во многих европейских монархиях династии Габсбургов. Уже упоминавшийся Малый ледниковый период с его нестабильными климатическими условиями, вызывавшими частые неожиданные стихийные бедствия и неурожаи, обострял исторически развившиеся к тому времени на Европейском континенте социальные противоречия. Во время неурожаев страдавшие от голода люди стремились любой ценой выправить свое положение, в том числе участвуя в войнах и мятежах. Причины, по которым в России лихолетье XVII в. приняло особенно затяжные и кровавые формы, заключаются, пожалуй, в роковом стечении обстоятельств: кроме общего для многих европейских стран конфликта между потомственной аристократией и служилым людом, кроме рекордного за многие века снижения среднегодовой температуры на планете, здесь были и некстати случившийся династический кризис, и усилившее холодовой эффект над Северо-Восточной Европой извержение южноамериканского вулкана Уайнапутина в 1600 г., и соседство России с шедшими к своему политическому расцвету другими амбициозными державами: Речью Посполитой и Швецией.

В то же время в Смутное время отчетливо обозначились коренные изменения в традиционном сознании русского народа: несмотря на значительное обесценивание авторитета государственной власти, никакая область больше не тянулась к обособлению от Москвы. Все боровшиеся между собой политические группировки, в том числе возникавшие на окраинах государства, имели своей конечной целью установить контроль над столицей и возвести на московский престол своего человека. То есть, русский народ окончательно осознал себя единым и неделимым этносом, а свое государство — общим для всех своих представителей. И это сознание своего этнического единства, как показали события Смуты, смогло эффективно заменить непререкаемый авторитет государственной власти. Несмотря на все глубокие внутренние противоречия, народ сумел противостоять единым фронтом уже готовившимся разделить его страну между собой воинственным соседям. И Россия не только смогла сохранить свою политическую независимость, но и обойтись по итогам заведомо невыигрышной, учитывая внутреннюю обстановку в ней, войны минимальными террориальными потерями. Даже потеря очень важного и перспективного экономически выхода в Балтийское море не имела слишком тяжелых последствий, так как у России все равно оставались беломорские порты и прикаспийская Астрахань. Поэтому страна смогла после Смуты в сравнительно короткие сроки восстановиться и продолжить расширение своих территориальных пределов, в том числе за счет новых — на этот раз успешных, войн с Речью Посполитой, продолжить утверждение внутреннего порядка и усиление внешнеполитического влияния.

Воцарение на российском престоле новой царской династии, конечно, еще не означало, что все внутренние смуты закончены. Различные крупные и мелкие мятежи, восстания сотрясали страну практически весь XVII в. Впереди были Разинщина и церковный раскол. Царская власть медленно, но упорно восстанавливала свой пошатнувшийся в первые десятилетия века авторитет. Первые цари новой династии еще не были самодержцами по факту. Пользуясь сакральным уважением подданных как государи, занимавшие единственный в мире православный престол, в политических делах они выполняли скорее роль третейских судей между народом, служилым людом и родовитыми сановниками. За годы Смутного времени все противоборствующие классы устали от кровопролитий и использовали теперь для достижения своих целей царский авторитет, состязаясь между собой в возможности влиять на мнение государя. Так постепенно царское слово стало по-настоящему непререкаемым. Окончательно российский абсолютизм оформился при внуке Михаила Романова Петре I, создавшем собственную царскую гвардию, объединившем родовитую аристократию со служилым дворянством в одно сословие и объявившем Россию империей.