Около 1980 г. советское государство, охватывавшее огромную территорию от Карпат до Тихого океана, от вечно холодных арктических пустынь до высоких гор Средней Азии и солнечного Закавказья, проходит пик своего экономического развития и политической мощи. Затем наступает постепенный, поначалу мало заметный, но затем все более очевидный упадок выстроенной за предыдущие десятилетия сложной, густо разветвленной бюрократической системы управления, слаженный механизм которой все чаще дает сбои. Центральной власти становится трудно уследить за тем, что происходит в разных уголках необъятной страны, представлявшей собой бюрократическую федерацию пятнадцати союзных республик, в каждой из которых вся власть находилась в руках одной и той же Коммунистической Партии Советского Союза (КПСС). Партия, число членов которой доходило почти до двадцати миллионов человек, тотально контролировала все сферы жизни государства и общества; даже директорами небольших предприятий назначались только коммунисты. Партийная структура основывалась на строгом единоначалии управления и во многом дублировала государственную. Государственные органы, в том числе представительные (советы), реализовывали то, что зачастую уже было мелочно разработано курирующими их партийными комитетами.
Хотя советская власть позиционировала себя как народная, в действительности влияние масс на партийную и государственную политику было очень ограниченным, в основном сводилось к тому, что партийные органы при разработке политических шагов просто учитывали пожелания населения, стараясь сильно не противоречить им. Многочисленные общественные организации, в которых состоял почти каждый гражданин огромной страны, были полностью подчинены Партии и возглавлялись ее активистами. В таких условиях не могло существовать серьезного народного контроля над действиями властей, общей ситуацией в стране. В то же время и высшая власть не могла полностью контролировать ситуацию на местах, так как ее директивы, равно как и донесения в высшие партийные и государственные органы, «тонули» во всякого рода бюрократических проволочках. Это укрепляло влияние региональных партийных и государственных властей, способствовало развитию в рядах местных органов управления круговой поруки, позволявшей укрывать от верховного контроля недочеты и злоупотребления. В конце концов бюрократическое разложение стало одной из причин распада СССР. Со второй же половины 80-х гг. советское государство уже глубоко поражено халатностью служащих, прикрываемой очковтирательством, стремлением продвинуться по служебной лестнице путем усердного выполнения формальных обязательств в ущерб сути дела. Распространяется коррупция, нарастают экономический упадок, товарный дефицит.
Неизбежным следствием этого становится и рост преступности самого разного характера. Самые разные мотивы толкают не склонных к уважению общественных норм людей на тяжкие преступления: желание подняться по социальной лестнице легким путем (при системе тотального контроля, исходящего от проникнутой бюрократизмом и кумовством Партии, человеку, даже талантливому, но не имеющему полезных связей, добиться значительного общественного признания было крайне трудно), просто выбиться из нужды, отомстить высокомерным государственным чиновникам, партийным активистам и тем, кто их поддерживает, за личные унижения, сорвать злость за неудачи в личной жизни на более слабом и т.п. Высшие партийные и государственные служащие, пользуясь своим положением и возможностью влиять на партийно-государственный аппарат, нередко пренебрегают законом, а боязнь однажды быть смещенными и замененными на других побуждает их торопиться использовать свою должность для улучшения своего материального положения: процветают присвоение государственных средств, расхищение государственного имущества, взяточничество. Особо предприимчивые люди, стремясь разбогатеть, часто начинают заниматься нелегальной торговлей. Это способствует появлению организованных преступных сообществ, занимающихся вымогательством средств у нелегальных дельцов, которые, поскольку сами нарушают закон, не могут обратиться за помощью к властям, запугивающих личных врагов коррумпированных высших руководителей, свидетелей их нечестных махинаций в обмен на покровительство преступной деятельности. Постепенно растущая озлобленность населения, распространение пьянства, которым многие не видящие перед собой значительных жизненных перспектив граждане пытаются скрасить унылый быт, приводят к росту числа бытовых преступлений. Увеличивается и число садистских преступлений: изнасилований, истязаний, бессмысленных убийств, посредством которых психически нездоровые или крайне цинично относящиеся к общественной морали лица, чувствуя себя неудачливыми в обыденной жизни, пытаются примитивным образом самоутвердиться. И все это находит весьма благоприятную почву в условиях недобросовестного отношения к делу, лени, формализму и коррупции, поразивших, как и весь партийно-государственный аппарат, советскую правоохранительную систему.
Одним из наиболее типичных и известных примеров, когда распространившиеся на закате советской эпохи пороки и правоохранительной системы, и государства и общества в целом привели к большой трагедии, стали события, разыгравшиеся в начале 80-х – 1990 гг. в Ростовской области России (РСФСР). Один человек на протяжении восьми или девяти лет смог буквально терроризировать ее население, крайне жестоко, цинично и при этом безнаказанно убивая встретившихся ему абсолютно не знакомых с ним женщин и детей. Розыск по этим делам в итоге превратился в крупнейшую из когда-либо проводившихся советскими правоохранительными органами операцию под кодовым названием «Лесополоса». Вопреки распространенному мнению, серийные убийства не были такой уж редкостью для советской действительности: на протяжении практически всего существования СССР в разных его регионах появлялись насильники, садисты, психопаты, устраивавшие «охоту на людей». Однако в подавляющем большинстве случаев они изобличались и обезвреживались в течение нескольких месяцев. Тем не менее, события, с которыми была связана операция «Лесополоса», имели очень большое значение для истории российской криминалистики: в ходе розыска и следствия по ним было наработано огромное количество аналитического материала, на основе которого стало возможным создать отлаженную систему изобличения серийных убийц. Прежде специального криминалистического направления, посвященного раскрытию таких преступлений (являющемуся одним из самых сложных), в России и других странах бывшего СССР не существовало, серийные убийства расследовались в общем контексте, что приводило к многочисленным ошибкам, затрате времени на отработку изначально несостоятельных версий, отвлечению значительных сил оперативных и следственных органов.
События эти известны в России, да и на всем постсоветском пространстве, очень широко. Не только из-за количества жертв преступлений и вскрывшихся в ходе расследования вопиющих фактов безответственного отношения к делу многих должностных лиц, в обязанности которых входило предотвращение новых убийств. Но также потому, что основное расследование проходило в эпоху Перестройки и гласности, привлекло к себе массу прессы, которая красочно донесла сведения о нем до прежде не избалованного информационным разнообразием (в доперестроечное время о совершенных преступлениях почти никогда не рассказывалось в средствах массовой информации, а скандалы в правоохранительной системе вообще засекречивались) народа, и это породило массу вторичных домыслов и слухов. Довольно скоро сведения об убийствах в Ростовской области и операции «Лесополоса» были превращены телевидением и газетами в своего рода «документальный триллер» на потеху публике. К настоящему времени данные о тех событиях трудно почерпнуть в систематизированном и непредвзятом виде, поскольку в публикациях и телепередачах они, чтобы не выглядеть «избитой» темой, многократно муссировались с разных сторон, отдельные их детали раздувались и обрастали порой фантастическими домыслами, либо основной тематикой публикаций является спор, кто имеет бóльшие заслуги в конечном успехе операции. В этой статье мы, не вдаваясь в кровавые подробности и разветвленные суждения по частным вопросам, не превознося чьи-либо заслуги и не критикуя конкретных лиц, опишем общий ход тех драматичных событий, ставших печальным отражением общего упадка партийно-государственной системы в последнее десятилетие существования Советского Союза.
С 1982 г. в Ростовской области резко возросло число выглядевших (для нормального, социализированного человека) бессмысленными убийств с садистским мотивом: с июня по декабрь в лесополосах вдоль железных дорог и автотрассы на территориях разных административных районов было найдено три жестоко изуродованных тела. Погибшими оказались двое девочек-подростков и взрослая юная девушка. Убийца нанес каждой из них десятки ножевых ран, которые и стали причиной смерти. В начале 1983 г. сравнительно недалеко от места гибели старшей из трех первых известных жертв также в лесополосе у железной дороги было найдено тело 15-летнего мальчика – воспитанника школы-интерната, еще в начале осени сбежавшего от притеснений старшими учениками и считавшегося без вести пропавшим. Весной 1983 г. в поле совхоза (государственное сельскохозяйственное предприятие) возле города Новошахтинск было найдено циничным образом изувеченное тело десятилетней девочки, которая пропала без вести, не вернувшись домой из музыкальной школы. С начала лета 1983 г. тела сходным образом убитых молодых женщин и детей, в том числе семилетнего мальчика, стали находить в разных районах Ростовской области, но особенно часто – в окрестностях города Шахты и самого Ростова-на-Дону, практически каждый месяц, а иногда и по два – три тела за месяц. Только одна из жертв, бродяжничавшая и страдавшая алкоголизмом, была среднего возраста, остальные женщины были молоды, а среди несовершеннолетних были жертвы обоего пола. Одна молодая женщина была убита вместе со своей десятилетней дочерью. Как правило, тела обнаруживались в лесополосах вдоль дорог или в ростовском парке Авиаторов – в то время довольно глухом, мало благоустроенном участке города. Во всех случаях убийца наносил жертвам многочисленные и беспорядочные удары ножом, после чего продолжал издеваться над телами.
Поскольку убийства совершались на территориях, подведомственных разным отделам МВД и Прокуратуры, продолжительное время каждое из них расследовалось по отдельности. Стандартные мероприятия по проверке на причастность к убийствам личных недоброжелателей, и вообще, знакомых жертв, местных хулиганов, психически неуравновешенных лиц не приносили результата. Высокий уровень преступности для Ростовской области никогда не был в новинку: регион, в котором находятся важные азовские порты, мощные промышленные и сельскохозяйственные предприятия, через который проходили главные пути, связывающие Европейскую часть СССР с Кавказом, исторически является очень экономически активным. Ростовская область была одним из важнейших индустриальных центров Советского Союза и остается таковой для современной России. Бурная экономическая жизнь даже в советское время, когда внутренние противоречия в обществе значительно сглаживались полным подчинением экономики государству и партийным привитием общих стандартов для всего населения, способствовала сильному имущественному и социальному расслоению. Большое количество зажиточных чиновников, специалистов, высококвалифицированных работников и бедно живущих переселенцев из других регионов, попытавшихся в развитом регионе устроить свою жизнь, но не нашедших доходного места, всегда создает почву для внутренних неприязненных отношений в обществе, озлобленности. Активные миграционные процессы препятствуют созданию в обществе прочных соседских и родственных связей, люди мало интересуются жизнью друг друга, плохо знают друг друга (сегодня у обывателя один сосед, завтра – другой), поэтому общество не может эффективно контролировать само себя без тотального участия государства. А развитие законной торговли, мощный финансовый оборот всегда дают толчок и к развитию нелегальных поисков прибыли. Вполне вероятно, что занятые раскрытием привычно большого числа уголовных дел разного характера правоохранители Ростовской области просто поначалу среди общей массы жестоких преступлений не обратили особо пристального внимания на убийства в лесополосах. Лишь когда стало понятно, что быстрого раскрытия этих убийств не получится, а среди жертв было много несовершеннолетних, что согласно советским правилам требовало особо усиленных следственно-оперативных мер, ведшие разные дела следователи стали обращать внимание на сходство преступлений, и в 1983 г. следствие по ним было объединено в общее производство.
Созданная для розыска преступника, совершавшего убийства в лесных насаждениях, следственно-оперативная группа, однако, поначалу продолжала придерживаться традиционной версии о причастности к преступлениям душевнобольного человека, в связи с чем началась усиленная проверка лиц, находящихся на психиатрическом учете. В сентябре 1983 г. милицией был задержан страдающий умственной отсталостью пациент психоневрологического дома-интерната, попытавшийся угнать троллейбус из депо в Ростове. Задержанный заявил, что он не только совершил угон транспорта, но и занимается убийствами женщин и детей в лесополосах вместе со своим другом – пациентом того же интерната. Вскоре был арестован и второй подозреваемый, который под наводящими вопросами следователя также дал признательные показания. Вопрос об их действительной виновности с самого начала вызвал сомнения у некоторых членов следственно-оперативной группы, поскольку умственно неполноценные подследственные охотно соглашались со всеми суждениями следователя, но не давали четких показаний по сути убийств, а знать о тех могли из уже широко распространившихся к тому времени слухов. Между тем, новые и новые изуродованные ножом тела женщин и детей продолжали обнаруживаться в лесополосах разных районов области и ростовском парке Авиаторов, в 1984 г. частота убийств еще больше возросла. На вопрос следствия арестованные пациенты интерната сообщили, что в действительности их действует целая «банда» убийц, и по их показаниям было арестовано еще несколько также умственно отсталых людей.
К осени 1984 г. оперативную группу отдела по особо важным делам УВД Ростовской области, занимавшуюся розыском по убийствам в лесонасаждениях, возглавил Виктор Бураков, который решительно заявил о непричастности к ним арестованных душевнобольных. В ходе анализа карты совершенных преступлений группа пришла к выводу, что убийца чаще всего передвигается на железнодорожном транспорте и там же либо на железнодорожных станциях высматривает себе жертв. Поэтому большинство тел было обнаружено в лесополосах возле железной дороги. Это наводило также на мысль, что его работа может быть связана с железнодорожным транспортом, в связи с чем он мог свободно и бесплатно разъезжать по разным направлениям. Тем не менее, удалось установить маршрут, по которому наиболее часто ездил преступник: особенно много тел его жертв к тому времени было обнаружено вблизи отрезка пути между Ростовом-на Дону и городом Красный Сулин. В. Бураков предложил направить на указанный отрезок особенно усиленные милицейские патрули, взяв под пристальное наблюдение все вокзалы и станции на маршруте, чтобы схватить преступника при очередной попытке нападения. Однако руководство УВД области отклонило предложение: многочисленные убийства несовершеннолетних всегда находились на всесоюзном контроле и требовали как можно более скорого представления отчетности по их раскрытию в Москву. Предложенная розыскная операция могла затянуться на неопределенное время, а в руках следствия находились арестованные, охотно дающие признательные показания. Опасаясь быть обвиненными в бездействии, руководители областных УВД и прокуратуры предпочитали сначала отчитаться об успешном ходе расследования, а потом уже заниматься дальнейшими мероприятиями, поэтому требовали в первую очередь довести до конца производство по делу душевнобольных и изыскать доказательства их виновности. Меры безопасности были ограничены простым усилением милицейского патрулирования на железнодорожных вокзалах и станциях.
Тем не менее, хотя следствие продолжало «раскручивать» дело «банды душевнобольных», оперативная группа параллельно занималась и поиском истинного убийцы. Очень немногочисленные свидетели показали, что рядом с некоторыми жертвами перед их исчезновением видели на вокзалах высокого мужчину в возрасте, который общался и затем куда-то уходил с ними. Со слов свидетелей был составлен довольно условный фоторобот мужчины в пальто, шляпе и очках. Для установления характера поведения убийцы и возможного сужения круга подозреваемых оперативной группой была привлечена группа психологов и психиатров, которые, изучив данные об обстоятельствах совершенных преступлений, пришли к выводу, что убийца внешне производит впечатление вполне здорового и даже безобидного человека, хотя страдает каким-то расстройством в половой сфере, ведет обыкновенный для советских граждан повседневный образ жизни, ничем особо не примечателен в быту, может даже иметь семью. Было установлено, что на своих жертв он не нападает исподтишка, а сначала завлекает их под каким-то предлогом в безлюдное место, причем не вызывает у них подозрений: погибшие явно сами шли за ним порой на очень большое расстояние. Соответствующие ориентировки получили дежурившие на железнодорожных вокзалах и станциях патрульные группы милиции. На телах некоторых жертв были обнаружены следы выделений убийцы, и, хотя анализов ДНК в то время не проводилось, экспертам удалось установить, что он имеет IV группу крови.
Убийства все равно продолжались. К началу 1985 г. число обнаруженных в лесопосадках на территории Ростовской области изувеченных ножом тел перевалило уже далеко за два десятка. Многие погибшие были не вполне благополучными личностями: женщины легкого поведения и страдающие алкоголизмом, слабоумные, дети, отличающиеся трудностями поведения или долгое время остававшиеся без присмотра старших. Людей таких категорий было гораздо легче завлечь в безлюдное место. Однако немало было среди жертв убийцы и случайно встретившихся с ним и проявивших роковую доверчивость выходцев из хороших семей. По-прежнему преимущественно в Ростове-на-Дону (особенно в парке Авиаторов) и окрестностях города Шахты, но также и в других районах области регулярно обнаруживались новые убитые, причем преступник не оставлял за собой никаких значимых улик. Арестованные по подозрению в первых убийствах умственно отсталые пациенты интерната продолжали давать неясные, противоречивые показания, которые нельзя было предъявить суду, а новых подозреваемых уже не находилось. Это не могло не вызвать соответствующей реакции в Генеральной Прокуратуре РСФСР, всегда особо следившей за раскрываемостью тяжких преступлений против несовершеннолетних. Из Москвы в Ростов-на-Дону прибыла проверяющая комиссия во главе с начальником следственного управления Генпрокуратуры Владимиром Казаковым. По итогам проверки в области была создана обширная следственно-оперативная бригада, состоящая из нескольких скоординированно действующих в разных районах следственно-оперативных групп, независимая от областного руководства и подчиненная непосредственно Москве. Общее руководство следственными действиями стал осуществлять командированный из Москвы заместитель начальника следственного управления Исса Костоев, незадолго до того занимавшийся в Ростовской области расследованием дел, связанных с коррупцией в местных органах прокуратуры. Оперативный штаб по розыску преступника возглавил В. Бураков.
Изучив предыдущие наработанные материалы дела, И. Костоев быстро отверг всякую возможность причастности к преступлениям арестованных пациентов психоневрологического интерната, и вскоре те были освобождены из-под стражи. Следствие и розыск вплотную пошли по предлагавшемуся ранее пути через поиски человека, связанного с железной дорогой, усиленное патрулирование железнодорожных вокзалов и станций. Это возымело должное действие: за весь 1985 г. неизвестный преступник совершил в Ростовской области только одно убийство и на этот раз не возле железной дороги, а возле автовокзала города Шахты. Однако, верный своим привычкам, жертву – 18-летнюю девушку без определенного места жительства, он снова заманил в лесополосу.
В декабре 1985 г. в Ростовской области началась находившаяся под контролем Центрального Комитета КПСС – высшего партийного органа огромной страны, операция «Лесополоса». Сотрудники милиции взяли под тщательное наблюдение – как открытое, так и негласное, все железнодорожные вокзалы и станции. Также под полный контроль милиции была взята автотрасса Таганрог – Донецк – Ростов – Сальск, так как все же не исключалось, что преступник мог передвигаться на автомобиле (железнодорожные пути обычно на большем или меньшем удалении следуют параллельно автомобильным). В качестве приманок для убийцы в электропоездах на маршрутах наиболее вероятного его появления ездили переодетые в маргинальных женщин сотрудницы, за ситуацией вокруг которых наблюдали одетые в штатское оперативники. За железнодорожными путями и лесополосами вдоль них велось наблюдение с военных вертолетов. Параллельно проводилась тщательная проверка всех жителей области, относительно которых хоть как-то можно было предположить возможную причастность к убийствам: людей, имеющих психические расстройства и отклонения полового поведения, лиц, причастных к другим тяжким преступлениям, особенно убийствам и изнасилованиям, проезжавших в дни убийств по близлежащим дорогам водителей автотранспорта.
Следствием развернувшихся необыкновенно масштабных оперативно-розыскных и патрульных мероприятий стало то, что искомый убийца полностью прекратил свою кровавую деятельность на территории Ростовской области в 1986 и 1987 гг., но найден не был. В течение 1986 – 1988 гг., однако, в окрестностях города Батайск произошли внешне схожие по почерку четыре убийства: двух молодых женщин и двух несовершеннолетних девочек. Их истерзанные тела также были обнаружены в лесополосах. Тем не менее, членам следственно-оперативной бригады быстро стало ясно, что совершивший эти убийства преступник лишь маскирует свои действия под преступления разыскиваемого серийного убийцы, чтобы сбить следствие с толку: он явно передвигался на автомобиле и присваивал некоторые вещи убитых, чего не совершал тот, кто действовал преимущественно вдоль железных дорог. Позже «батайский подражатель» был найден и арестован: им оказался работник местной автобазы, не терпевший отказа девушек в интимной близости, за что и убивший своих жертв.
В апреле 1987 г. представители Генеральной прокуратуры СССР и Генеральной прокуратуры РСФСР провели в Ростовской области совещание с местным руководством. На совещании было заявлено, что «в стране нет более важного дела, чем операция «Лесополоса»». Однако с 1988 г. обнаружения в лесополосах и парках Ростовской области изуродованных тел – теперь преимущественно несовершеннолетних обоего пола, возобновились, хотя с меньшей частотой, чем прежде. Бригада И. Костоева разделила следственные мероприятия на два производства: в отдельное уголовное дело были выделены убийства женщин, в отдельное – мальчиков, хотя и тем, и другим занимались те же самые сотрудники. К настоящему времени в публичных изданиях приводятся две версии относительно причин этого. По одной версии, бригада пришла к выводу, что один и тот же садист вряд ли может выбирать в качестве объекта преступлений и женщин, и детей, и предположила, что убийства девушек совершаются одним преступником, убийства мальчиков – другим. По другой, это было внутренней уловкой, предназначенной для постоянно требовавшей отчета Генеральной прокуратуры: чтобы ее руководство, узнав о возобновлении серийных убийств прежним преступником, не начало создавать помехи в работе проверками и кадровыми перестановками. 1 сентября 1989 г. в полутора километрах от хутора Краснознаменка Родионово-Несветайского района области в лесополосе было обнаружено тем же жутким образом истерзанное тело молодой студентки из Венгрии.
В сентябре 1989 г. в следственной бригаде, члены которой не знали, что еще можно предпринять для скорейшего обезвреживания преступника, было принято решение проконсультироваться с осужденным ранее за несколько убийств подростков садистом из Ставропольского края А. Сливко, ожидавшего исполнения смертного приговора в тюрьме города Новочеркасск. Однако тот ничем помочь следствию не смог.
В 1990 г. убийства стали вновь происходить с возраставшей регулярностью. При этом большинство жертв составили мальчики в возрасте от 10 до 16 лет. Два убитых ребенка были найдены в ботаническом саду Ростовского государственного университета (современный Южный федеральный университет). Стала отмечаться особая дерзость преступника, говорившая о том, что он от долгой безнаказанности стал притуплять осторожность. Один ребенок 13 лет ушел с ним в ботанический сад с железнодорожного вокзала Ростова-на-Дону, отпросившись у матери попить воды. Чуть больше, чем через две недели, истерзанное тело 11-летнего мальчика было обнаружено в зарослях на территории городского пляжа. В октябре 1990 г. снова в лесополосах у железных дорог были убиты два шестнадцатилетних подростка в Красносулинском районе и у города Шахты. 13 ноября 1990 г. в районе той же железнодорожной платформы, где двумя неделями ранее нашли тело одного из погибших юношей, в лесополосе было обнаружено таким же образом изрезанное ножом тело молодой женщины, занимавшейся проституцией.
Платформа «Лесхоз», недалеко от которой дважды с коротким интервалом произошло убийство с характерным почерком, как и все станции, контролировалась переодетыми в штатское сотрудниками милиции. Она была приурочена к находящемуся в отдалении поселку Донлесхоз. На ней и в ее окрестностях никогда не бывало много людей, и если убийца прибыл туда на поезде, он не мог пройти мимо наблюдения незамеченным. При изучении отчетов о дежурстве был поднят рапорт сержанта милиции Игоря Рыбакова, находившегося на платформе за несколько дней до обнаружения тела женщины. Тот сообщал, что проверял документы и записывал данные у подозрительного гражданина, вышедшего из леса в не предназначенной для лесных прогулок одежде, кроме того, мятой и покрытой лесным мусором. Значившиеся в рапорте имя и фамилия странного человека – Андрей Чикатило, уже были известны оперативной бригаде: еще до начала операции «Лесополоса» – в сентябре 1984 г., его задерживали именно по подозрению в причастности к убийствам в лесонасаждениях. Тогда, за шесть лет до событий у платформы «Лесхоз», он привлек внимание дежуривших на автовокзале у ростовского парка Авиаторов милиционеров Александра Заносовского и Шайх-Ахмеда Ахматханова. Милиционеры, тогда уже осведомленные о преступнике, который завлекает молодых женщин и детей в безлюдные места, где жестоко убивает, обратили внимание на навязчивые попытки А. Чикатило познакомиться с девушками, а затем, установив за ним пристальную слежку, на его бессистемные передвижения по городу. Ночевать А. Чикатило устроился на другом автовокзале, где скрытно совершал развратные действия с проституткой. Это окончательно убедило милиционеров в его причастности к убийствам, и на следующий день они задержали его на Центральном рынке. Однако при нем не было найдено ничего, что могло бы подтвердить подозрения милиции, кроме оказавшихся в его сумке ножа и веревки. Задержанный пояснил, что работает снабженцем, и веревка ему нужна для подвязывания коробок, а нож – для обрезки веревки. Дальнейшая проверка показала, что он, действительно, был начальником отдела материально-технического снабжения предприятия «Спецэнергоавтоматика» и много времени проводил в разъездах. Работа, связанная с поездками, тем не менее, тоже косвенно указывала на его возможную причастность к совершавшимся как раз преимущественно у железных дорог преступлениям. Кроме того, постоянно проживал он в городе Шахты, в окрестностях которого находили особенно много убитых. Тем не менее, углубленной работы с ним проведено не было: задержанный вел себя очень скромно и даже робко, не производил какого-либо маргинального впечталения, более того, оказалось, что он является членом КПСС. Когда же экспертиза показала, что он имеет II группу крови, тогда как убийца безусловно имел IV, с него были сняты все подозрения в кровавых преступлениях. А. Чикатило, больше для того чтобы оправдать его содержание под стражей, привлекли к уголовной ответственности за выявившееся в ходе тогдашнего следствия хищение им аккумулятора и, назначив условный срок, отпустили на свободу. Также за порочащее честь коммуниста поведение он был исключен из Партии.
После второго попадания А. Чикатило в поле зрения правоохранителей в связи с убийствами в лесополосах следственно-оперативная бригада вплотную занялась изучением старых сведений по нему. Выяснилось не только странное и развратное поведение его в дни задержания шесть лет назад, но и более ранние темные страницы в его биографии: как оказалось, до поступления на работу снабженцем – еще в 70-е гг., он был учителем русского языка и литературы в школе-интернате города Новошахтинск, затем – мастером производственного обучения в новошахтинском госпрофтехучилище, затем – воспитателем в ГПТУ города Шахты, куда переехал со своей семьей – женой и двумя детьми. Пристальное разбирательство выявило, что причиной постоянной смены места работы были скандалы, связанные с домогательствами А. Чикатило учеников – как девочек, так и мальчиков. Однако руководители образовательных учреждений, желая избежать неминуемых в таком случае разгромных проверок по партийной и государственной линии, всякий раз предлагали А. Чикатило уволиться по собственному желанию. Формально он оставался во всех отношениях безупречным и даже уважаемым как педагог человеком, в связи с чем избежал проходивших в ходе принявшего невиданный размах розыска проверок людей, склонных к половой распущенности.
Примерно в то же время, когда руководство следственно-оперативной бригады пристально изучало биографию А. Чикатило, еще не трогая его самого, одна из следственно-оперативных групп в ее составе под руководством следователя по особо важным делам Амурхана Яндиева, разыскивая свидетелей очередного убийства несовершеннолетнего в районе города Шахты, смогла выйти на двух девочек, которые видели, как высокий мужчина, похожий на фоторобот, пытался на их глазах увести мальчика из электропоезда. По их словам, мужчина бесцельно ходил по вагону, а затем подсел к одиноко сидящему у окна ребенку и сказал, что мать того просила его встретить и выйти на одной из станций, где она будто бы его ожидает. Мальчик не обратил на мужчину внимания, а затем выскочил из вагона на первой же станции и убежал. Мужчина выскочил за ним, но не смог догнать. Самым же важным было сообщение девочек, что этого мужчину они видят в том же самом поезде очень часто. Когда девочкам показали добытую следственно-оперативной бригадой фотографию А. Чикатило, они уверенно его опознали.
После этого за А. Чикатило, который, как оказалось, к тому времени уже жил с семьей в Новочеркасске и работал старшим инженером на Ростовском электровозоремонтном заводе, было установлено оперативное наблюдение. Первые же его результаты выявили странности в поведении подозреваемого, который бесцельно передвигался по городу проживания, пытался знакомиться с несовершеннолетними. Следствие выяснило, что во время деловых поездок А. Чикатило в другие регионы СССР там происходили оставшиеся нераскрытыми жестокие убийства детей и женщин, по почерку точно совпадавшие с преступлениями в лесопосадках Ростовской области, причем даже в 1987 г., когда собственно на Дону не было совершено ни одного такого убийства. В дни командировок А. Чикатило в Краснодарский край и Адыгейскую автономную область, Московскую, Ленинградскую, Свердловскую, Владимирскую области, соседнюю с Ростовской Донецкую область Украины и даже Ташкентскую область Узбекистана там находили изувеченные ножом тела жертв. После нескольких дней наблюдения И. Костоев, опасавшийся, что подозреваемый, поняв, что раскрыт, может совершить суицид, получил у прокурора области санкцию на его арест, причем прокурор поначалу отказывался, утверждая, что А. Чикатило имеет II, а не IV, группу крови, поэтому не может быть причастным к убийствам в лесополосах.
20 ноября 1990 г. А. Чикатило, возвращаясь домой из ларька, где он покупал пиво, был арестован группой оперативников во главе с Владимиром Колесниковым. При обыске в его новочеркасской квартире были обнаружены 23 кухонных ножа и обувь, размер и рисунок подошвы которой совпадали с отпечатком, найденным возле тела одной из жертв. Один палец на его руке имел недавно полученный перелом. Арестованного поместили в следственный изолятор Комитета государственной безопасности СССР, так как в обычном СИЗО МВД руководство областных правоохранительных органов могло бы влиять на него, чтобы помешать ходу расследования, грозившего большими проблемами высокопоставленным служащим прокуратуры и милиции, по прямой или косвенной вине которых убийце удавалось долго уходить от розыска. У А. Чикатило снова была взята кровь на определение группы. В этот раз экспертиза показала, что его кровь принадлежит к IV группе – той самой, которая и была у искомого преступника. Как выяснилось позже, шесть лет назад эксперты дали неправильное заключение, то ли слишком поверхностно проведя исследование, то ли просто перепутав образцы. Это привело тогда к освобождению подозреваемого, на причастность которого к зверским убийствам указывало много различных обстоятельств.
Однако, собранных улик и скудных показаний свидетелей было недостаточно для предъявления обвинения. Сам А. Чикатило поначалу не давал внятных показаний: либо говорил, не делая конкретных признаний, что у него мутился рассудок, когда он оказывался в безлюдных местах, либо вовсе молчал, не отвечая на вопросы следователя. В конце концов И. Костоеву удалось убедить его в том, что следствие не сомневается в его виновности, но сомневается в его психическом здоровье, для чего следователь даже организовал его беседу с психиатром Александром Бухановским, который ранее участвовал в создании психологического портрета убийцы, а позже занялся углубленным изучением развития садистских патологий у людей. Сообразив, что признание невменяемым исключает возможность смертного приговора, но невменяемый человек едва ли может сознательно укрывать факты своих деяний, А. Чикатило начал давать признательные показания. Сначала он признался в нескольких совершенных им в лесопосадках убийствах, в том числе в убийстве ребенка, о котором следствию не было известно: как оказалось, тело того мальчика он, в отличие от тел других своих жертв, захоронил. Место захоронения он лично показал следственно-оперативной группе, и после вскрытия слоя земли его показания подтвердились. Выяснилось и происхождение перелома его пальца: одна из последних жертв – 16-летний подросток у города Шахты, уже достаточно крепкий юноша, оказал ему ожесточенное сопротивление.
По-настоящему поразило следователей его признание в убийстве, совершенном в Шахтах еще в конце 1978 г. (и, по словам А. Чикатило, это была его первая жертва). Тогда в речке в глухом районе города было обнаружено тело 9-летней местной школьницы с ножевыми ранениями и следами надругательства, но смерть ее наступила в результате удушения. Когда бригада подняла в местном отделе прокуратуры материалы этого дела, оказалось, что за то убийство был осужден и расстрелян другой человек – ранее отбывший десять лет заключения за аналогичное преступление А. Кравченко. На момент убийства он проживал неподалеку, и подозрение пало на него, а вскоре после задержания он дал признательные показания, от которых впоследствии отказался. Как выяснилось, тогда же на причастность к преступлению, действительно, проверялся и А. Чикатило, которого видели рядом с погибшей девочкой незадолго до ее исчезновения. Также одна из свидетельниц показала, что вечером, когда девочка исчезла, в принадлежавшем А. Чикатило нежилом домике в том же районе горел свет. После признания А. Чикатило бригадой И. Костоева было начато новое следствие по данному делу. Следователи, несмотря на возражения оперативников МВД и местных сотрудников прокуратуры, пришли к выводу, что А. Кравченко не был виновен в этом преступлении и оговорил себя под оказанным на него физическим и психическим давлением. Недостаточная убедительность доказательной базы по делу А. Кравченко подтверждалась и тем, что оно неоднократно направлялось на доследование, прежде чем Верховным судом РСФСР был окончательно утвержден смертный приговор. В то же время многие сотрудники УВД и прокуратуры Ростовской области, в том числе некоторые оперативники, работавшие в бригаде И. Костоева – В. Буракова, продолжали оспаривать невиновность в убийстве 1978 г. А. Кравченко и виновность А. Чикатило, утверждая, что именно для первого, а не для второго, был характерен сам почерк того преступления, и А. Чикатило взял за него вину на себя по каким-то другим мотивам, возможно, просто по причине болезненности рассудка.
Убийство девочки в 1978 г. А. Чикатило, по его словам, совершил спонтанно, когда она стала сопротивляться и кричать в ответ на его домогательства. Затем в 1981 г. он убил в лесополосе у Ростова-на-Дону девушку, которая высмеяла его половое бессилие. С 1982 г. он начал планомерно выискивать жертв с целью убийства и надругательства над телом. После его официально задокументированного и подтвержденного показаниями на месте признания в нескольких убийствах в лесопосадках операция «Лесополоса» была завершена. Она обошлась советскому государству примерно в 10 млн. рублей в стоимости 1990 г. В ходе нее было попутно раскрыто 95 убийств, 245 изнасилований, 140 эпизодов нанесения тяжких телесных повреждений и несколько сотен других преступлений. После долгих лет безуспешных поисков изобличив, наконец, терроризировавшего целую область убийцу-садиста, И. Костоев отбыл в Москву, возбудив также уголовные дела по ряду эпизодов халатности в правоохранительных органах, приведших к долгой безнаказанности преступника, и незаконному осуждению А. Кравченко. Следствие по остальным многочисленным убийствам, совершенным А. Чикатило, продолжал А. Яндиев.
Всего в ходе следствия А. Чикатило признался в совершении пятидесяти пяти убийств, в том числе двух, по которым, кроме его признания, не удалось собрать никаких улик. Таким образом, на следствии ему было вменено 53 преступления. Помимо убийств жертв, которых он выслеживал, он признался также в убийстве женщины, с которой познакомился и которую привел для распития спиртного в пустующую квартиру своей дочери. Некоторые убийства он совершил, как уже говорилось, в других регионах страны, куда выезжал в командировки. Как и предполагалось следствием еще до его ареста, А. Чикатило не подстерегал и не преследовал своих жертв. Чаще всего он их встречал на железнодорожных вокзалах и станциях, в электропоездах, на автобусных остановках, заводил как бы случайную беседу и затем под каким-либо предлогом уводил в безлюдное место – в подавляющем большинстве случаев лесополосу или парк. К каждой жертве он находил свой подход: женщинам легкого поведения предлагал близость, без определенного места жительства – ночлег, порядочным женщинам – показать короткую дорогу или остановку, с которой проще уехать, детям предлагал посмотреть видео, интересную вещь или просил помочь в чем-нибудь. Составившие большинство его жертв дети и юные девушки, воспитанные на идеалистическом советском синематографе, в обществе, где считалось нехорошим тоном подробно разговаривать с молодым поколением о таких темных сторонах жизни как преступность, редко могли заподозрить неладное. А. Чикатило внешне не производил впечталения преступника или садиста, наоборот, несмотря на внушительный рост, выглядел как безобидный, простой и скромный, добропорядочный гражданин, был аккуратен, легко вызывал доверие. Его внешность никак не соответствовала классическому образу преступника из советских литературы и кино: погрязшего во вредных привычках уголовника с полуживотным лицом или наглого и скудоумного пресыщенного юнца. Завлекая жертву в безлюдное место, он в большинстве случаев шел впереди, что еще больше снимало у нее подозрения, и лишь уведши далеко от людских глаз, неожиданно разворачивался и набрасывался с ножом. Никто не догадывался о том, что этот внешне добропорядочный человек ведет двойную жизнь. Соседи и коллеги по работе, считавшие его простым и добродушным товарищем, недоумевали, узнав, в чем он обвиняется. Искренне пыталась убедить следствие в том, что он робок и не способен убить даже животное, и его жена.
Хотя И. Костоев, чтобы «разговорить» А. Чикатило, сам предложил ему версию о его невменяемости, у следователей не было сомнения в том, что убийца полностью осознавал, что совершал, даже если его кровавая страсть и была продиктована каким-то психическим расстройством. Однако оперативники МВД, участвовавшие в операции «Лесополоса», посчитали его глубоко больным человеком. Тем не менее, психиатрическая экспертиза признала его вменяемым, в связи с чем на суде, состоявшемся в 1992 г., он начал отказываться от своих ранее данных показаний, утверждая, что его обманули. Но объяснить свою осведомленность в преступлениях, которые до его показаний не были известны следствию, он не смог, и вновь подтвердил свою причастность к части убийств. При этом он начал неадекватно вести себя в зале суда, изображая сумасшедшего. По мнению И. Костоева, к этому его подговорили сотрудники правоохранительных органов, которые в случае его осуждения могли быть обвинены в преступной халатности. В том числе А. Чикатило отказался от своих показаний по поводу убийства девочки в 1978 г., за которое был осужден и казнен другой человек. Подтвердив впоследствии свою причастность к убийствам в лесопосадках, он так и не подтвердил данный эпизод. В конце концов уже Верховный суд признал его вину в том преступлении недоказанной, хотя обвинительный приговор А. Кравченко все-таки был посмертно отменен. Это убийство формально до сих пор остается нераскрытым, хотя у одних правоохранителей нет сомнений в виновности в нем А. Чикатило, у других – А. Кравченко. Уголовные дела о халатности и злоупотреблениях в системе МВД и прокуратуры Ростовской области, возбужденные И. Костоевым, на волне начавшихся в 1991 г. падения советского режима, распада СССР и последующих политических потрясений так и не были доведены до конца. 14 – 15 октября 1992 г. Ростовский областной суд приговорил А. Чикатило к смертной казни. Еще в течение года, находясь в блоке для осужденных к смерти в тюрьме города Новочеркасск, он подавал жалобы и апелляции, в ходе рассмотрения которых Верховный суд России отменил приговоры по некоторым эпизодам за недоказанностью. Однако по абсолютному большинству эпизодов вмененных ему убийств А. Чикатило был окончательно признан виновным. 4 января 1994 г. было отклонено его прошение о помиловании на имя Президента России Бориса Ельцина. Вечером 14 февраля 1994 г. А. Чикатило был расстрелян в подвале учреждения управления исполнения наказаний МВД.
В последующие годы его имя стало объектом для множества слухов, бульварных теорий и информационных спекуляций. В прессе подробно обсуждались вопросы, что именно толкало социально успешного человека на столь жуткие преступления, является ли склонность к совершению серийных убийств врожденной или таким человека делает общество. Появлялись даже утверждения, что мозг А. Чикатило был отправлен на специальные исследования, и что место, где он жил, находится в зоне некой природной аномалии, которая якобы и действовала отрицательно на его психику. Постоянно муссировалась тема, как может обычный человек совершить более пятидесяти убийств, и почему его никак не могли найти правоохранительные органы. Этот информационный ажиотаж являлся, без сомнения, частью общей волны раскрепощения прессы в перестроечное и послеперестроечное время, когда после десятилетий жесткого партийно-государственного контроля над средствами массовой информации огромной популярностью стали пользоваться скандальные, мистифицированные, конспирологические и эпатажные публикации. Сегодня уже вряд ли возможно точно установить, что именно толкало А. Чикатило на злодеяния, поскольку данные о его психических и половых расстройствах, якобы перенесенных в детстве унижениях и психологических травмах очень противоречивы, многое является на самом деле лишь предположением или просто вымыслом, чтобы воздействовать на суд. Безусловно, в той или иной степени он был психически нездоров. Однако из комплекса причин, по которым его в течение почти десятилетия не могли изобличить и обезвредить, объективной, связанной исключительно с ним самим, была лишь одна – он был очень осторожен, не проявлял агрессии или чрезмерной навязчивости, увлекая за собой жертву, совершал преступления в местах, хорошо укрытых от людских глаз, не оставлял улик на месте убийств. Лишь потеряв бдительность после многих лет безнаказанности, он дважды совершил убийство в одной и той же лесополосе в зоне, уже усиленно контролировавшейся милицией, что и привело к его поимке.
Остальные – и по существу главные, причины, по которым один сумасшедший мог столько лет бесчинствовать в Ростовской области и других регионах, убивая детей и женщин, кроются в пороках самой советской системы вообще и в тяжелых явлениях ее кризиса в частности. Сыграла роль идеологическая зашоренность, господствовавшая во всех сферах общественной и государственной жизни, в том числе в правоохранительной системе. Партийными идеологами поддерживалось мнение, что в социалистическом государстве не может быть преступников, совершающих убийства не ради корысти, не из личной неприязни к жертве, не в пылу возникшего конфликта, а просто из темной страсти. Хотя, как уже говорилось, серийные убийцы и насильники появлялись в СССР на протяжении всей его истории, всякий раз опровергая эти взгляды, в советской криминалистике так и не появилось специального направления, разрабатывающего методологию раскрытия именно серийных убийств. Поэтому оперативники и следователи не получали соответствующих знаний в учебных заведениях, а учились этому на горькой практике. Зачастую им казалось невероятным, чтобы ведущий с виду порядочный образ жизни, состоятельный и семейный человек мог охотиться за другими людьми подобно дикому зверю, и это позволяло многим скрытым садистам, в том числе А. Чикатило, долго быть вне подозрений.
Важнейшую же роль в том, что А. Чикатило смог убить несколько десятков человек, оставаясь не разоблаченным, сыграл типичный советский бюрократизм, стремление должностных лиц быть всегда на хорошем счету у высшего руководства за счет в том числе сокрытия фактов, которые могли бы повредить их профессиональной репутации. Так называемое «господство бумаги» в общественных делах. Если А. Чикатило, действительно, был виновен в убийстве школьницы в 1978 г., то его могли изобличить уже тогда, задолго до начала серии убийств, так как следствие вплотную подходило к нему, однако быстрее и проще оказалось обвинить в преступлении другого человека – бывшего насильника и убийцу, чем уважаемого педагога и члена Партии, которым тогда был А. Чикатило. Если же А. Чикатило и был невиновен в убийстве 1978 г., то остановить его можно было после первых совершенных им убийств, проведя массовые розыскные мероприятия на железнодорожном маршруте, вдоль которого он убивал чаще всего. Однако стремление руководства УВД и прокуратуры быстрее отчитаться о положительных результатах дела перед вышестоящими лицами привело к тому, что время и силы были потрачены на бессмысленное делопроизводство по фантазиям душевнобольных из интерната. Когда же А. Чикатило все-таки был в первый раз задержан в 1984 г., халатность экспертов привела к тому, что его, несмотря на всю выявившуюся подозрительность, полностью исключили из числа возможных подозреваемых. Сокрытие не желавшим скандала педагогическим руководством старых фактов его домогательств учащихся школы-интерната и училищ, в которых он работал, привело к тому, что он избегал и проходивших в ходе розыска массовых проверок людей с половой распущенностью. Формально, по официальным документам, игравшим решающую роль во всяком делопроизводстве, он оставался почти безупречным гражданином, не способным на тяжкое преступление. Результатом этого стала страшная смерть нескольких десятков детей и женщин, за что никто, кроме самого убийцы, не понес наказания.
А мне очень даже нравится читать не просто исторические факты о подвигах и о том, как все было прекрасно. О преступности, бандах и маньяках тоже нужно знать. Все это было, к сожалению, но это тоже наша история. В СССР было довольно сложно бороться с такими группировками, но тем не менее справлялись неплохо.
Пока в СССР молчали о маньяках, они и продолжали свои злодеяния. Те, кто пишут про хайповость темы — а вы задумывались когда-либо о том, что если бы жертвы знали о подобных преступлениях, то они вряд ли бы захотели «прогуляться» с незнакомцем в парке?
Освещение подобных тематик — способ донести до беспечной молодежи или слишком доверчивых граждан, что не все «люди в белых пальто» — это адекватные лица. Знание о маньяках помогает вам не стать их жертвами.
Проблема долгих поисков Чикатило во многом связана о незнании о нем и преступном ситуации в стране в целом. О феноменах преступного мира, насилии и страшных деяниях, совершаемых психами, читать нужно. Даже больше: родители обязаны освещать такие страшные темы своим детям, как бы странно это не звучало. Если бы в СССР знали о маньяках, а государство открыто освещало подобные преступления, вряд ли бы девушки так беспечно уходили в лес с незнакомцем, а работники милиции — отнекивались от очевидных улик в пользу «добропорядочного представителя партии». Освещение подобных тем — это не хайп, а возможность показать людям, какие фатальные ошибки не стоит совершать. Соглашусь, что маньяки не заслуживают отсидки в камере, особенно такие, как Чикатило. Но и молчать об их деяниях- тоже своего рода преступление для тех, кто мог бы стать их потенциальными жертвами.
Зачем поднимать такие темы? Малопонятно.
Назвать эту тварь животным, значит обидеть зверьё. Остался урод на всю жизнь в истории!
Кто-то ловит хайп на публикациях о выродках. Как Собчак.