История Иосифа Сталина: воспитанник улицы во главе сверхдержавы (часть II)

После смерти В. Ленина в 1924 г. Партия и новосозданное советское государство остались без вождя. Более того, переживали серьезный социально-политический кризис. Предводители революции, державшиеся вместе, пока этого требовали общие цели: свержение самодержавия и установление советской власти, на самом деле друг друга не любили, поскольку у каждого было свое мнение, каким образом продолжать строительство советской государственности, и поступаться им никто не хотел. Партия испытывала нехватку кадров, перемолотых Гражданской войной. Социализм сходу построить не удалось, да и не было еще у большевистской верхушки глубоких навыков государственного правления. В ряд регионов с установлением советской власти и ее часто некомпетентных командных методов пришли не счастье и процветание, а разруха и голод. Это озлобляло население, давало представителям отстраненных от политической жизни классов надежду на реванш. Несмотря на видимое окончание Гражданской войны, по всей огромной стране продолжали орудовать обозленные диверсанты, террористы и саботажники из лишенных своего состояния зажиточных крестьян, потерявших свои веками гарантировавшие спокойную жизнь в достатке привилегии дворян, а также сторонников других революционных партий, разгромленных большевиками. Оставляло желать лучшего и международное положение провозглашенного в 1922 г. Союза Советских Социалистических республик (СССР): правящая элита соседних государств опасалась распространения революции на их территорию. Перед лицом реальности по инициативе Ленина был сделан шаг назад: провозглашена новая экономическая политика (нэп), при которой мелкое и среднее производство было вновь передано в частные руки. Личная заинтересованность предпринимателей — нэпманов, должна была оживить пришедшую в весьма плачевное состояние экономику первого в мире социалистического государства. И хотя нэп определялся как временная, пусть и долгосрочная, мера, а нэпманы представлялись как «неполноценный класс», в их руках находилась большая часть товарооборота в стране, а значит, в будущем они вполне могли стать реальной правящей прослойкой. Росло недовольство рабочих, которые говорили, что новая власть их обманула, и теперь страной от их имени управляют интеллигенты, требовали расширения своего представительства в органах власти.

Занимая пост генерального секретаря ЦК РКП (б), заведующий партийными кадрами, И. Сталин выступил инициатором и, собственно, руководящим исполнителем планировавшегося еще при жизни Ленина масштабного приема в Партию «рабочих от станка». Этот прием получил название «ленинского призыва», однако многие историки отмечают, что его вернее было бы именовать «сталинским»: не только потому, что Сталин сыграл в его проведении ключевую роль, но и потому, что именно его следствием стало восхождение Сталина на вершину власти. На XIII съезде РКП (б) в мае 1924 г. было оглашено, что численный состав Партии увеличился по сравнению с 1922 г. как минимум с 485 тыс. до 680 тыс. человек, а доля рабочих в ней составила 55,4 %. Из узкой правящей группы Партия превращалась в массовую, становилась целой прослойкой населения. На предприятиях число коммунистов возрасло в 2 — 3 раза. Резкое расширение партийных кадров позволяло соответственно расширять и партийный контроль над жизнью в стране, ставить коммунистов во главе даже незначительных по функциям учреждений. В то же время большинство тех, кто вступил в Партию по ленинскому призыву, были уже не теми преданными своему делу идеалистами, которые пали на фронтах Гражданской войны. Преимущественно вчерашние крестьяне, «рабочие от станка» оказались в основном людьми традиционного мировоззрения, мало смыслившими в теориях и идеях марксизма — ленинизма, подчас даже не знавшими биографию самого Ленина. Революцию они воспринимали скорее как обыкновенную смену «плохой» власти на «хорошую», а не как прогрессивный шаг в развитии общества. Это были люди исполнительные, готовые преданно служить облагодетельствовавшей их власти, но малоинициативные. Встречалось среди них, конечно, и немало обыкновенных карьеристов, изучивших партийный устав лишь ради возможности благополучно сидеть на сытном государственном снабжении и иметь власть над вчерашними коллегами и соседями. Еще находившиеся в плену русского монархического менталитета, новые партийные кадры были преисполнены глубокой благодарностью Сталину за то, что он дал им право голоса, дал почувствовать себя реально значимыми для своей страны людьми. За счет этого, а также в связи с практичностью Сталина — самого выходца из социальных низов, на собственном опыте знавшего нужды народа, имеющего обыкновение принимать реальные решительные меры в государственной политике, а не заниматься бесполезным теоретизированием, позиции генерального секретаря в Партии стали быстро укрепляться, его популярность возрастала. В сознании рядовых коммунистов и пока еще низших партийных чиновников, которые были в основном людьми ленинского призыва, вокруг личности Сталина стал формироваться ореол нового вождя, счастливо заместившего великого Ленина. Подсознательно же народ, в котором еще не до конца отмер монархический менталитет, видел в Сталине нового справедливого государя — личность, способную своим непререкаемым авторитетом навести порядок в страдавшей от революционной и военной разрухи стране. Сходные процессы проходили и в других бывших монархических странах: еще не привыкший к республиканскому правлению народ искал среди новой власти сильных лидеров, способных заменить низложенного монарха. В Западной Европе это выразилось в установлении фашистско-диктаторских режимов.

Опираясь на кадры ленинского призыва, И. Сталин повел успешную борьбу со своими вчерашними соратниками — другими партийными лидерами, имевшими перспективы возглавить государство вместо покойного Ленина. Поначалу борьба шла против группы ближайших соратников Ленина, фактически возглавляемую Л. Троцким, при жизни Ленина бывшим, по сути, вторым лицом в государстве. Понимая, что Сталин со своими малограмотными кадрами намерен присвоить себе основные властные полномочия, Л. Троцкий и ряд его союзников (А. Иоффе, В. Антонов-Овсеенко, Г. Зиновьев, Л. Каменев и др.) образовали в Партии оппозиционный блок. Однако против них был не только Сталин, но и другие влиятельные фигуры в партийном руководстве, например, Н. Бухарин, А. Рыков. Формальным поводом для внутрипартийного конфликта стало расхождение Троцкого и Сталина в идеологических вопросах (Троцкий, например, считал, что построение полного социализма в России в ближайшее время невозможно, что на это оказывают прямое влияние революционные процессы в развитых капиталистических странах). Неопределенность в планировании социалистических преобразований троцкистской оппозиции («левого уклона») по существу и предопределила победу Сталина и его союзников в полемике с ней. Определенную роль сыграл и национальный фактор: коммунисты ленинского призыва, преимущественно русские по национальности, в силу еще не освобожденного полностью от ценностей времен Российской империи мировоззрения, подозрительно относились к оппозиционерам, большинство которых были евреями. На состоявшемся в декабре 1925 г. XIV съезде ВКП (б) оппозиция окончательно оказалась в меньшинстве. К концу 1927 г. потерявшие народную поддержку оппозиционеры были выведены из руководящего состава Партии, а в ноябре 1927 г. Л. Троцкий и Г. Зиновьев, попытавшиеся организовать нелегальные политические мероприятия, были вовсе из нее исключены. Л. Троцкий сначала был сослан с семьей в Алма-Ату (Казахстан), а в 1929 г. депортирован из СССР.

Устранив троцкистскую оппозицию, Сталин практически сразу взялся за своих союзников по борьбе с ней. Сталин выступал за ликвидацию нэпа и полную национализацию производственных предприятий, иными словами, за немедленные принудительные меры по построению социализма. В ходе ожесточенных дискуссий в ЦК, на которых Н. Бухарин, А. Рыков и М. Томский критиковали чрезвычайные меры Сталина, в том числе фактически принудительное объединение крестьянских хозяйств в колхозы, а также настаивали на сохранении нэпа, генеральный секретарь и его сторонники вновь получили поддержку партийного большинства. В конце концов лидеры так называемого «правого уклона» были вынуждены признать ошибочность своих суждений, и началось постепенное снятие их с руководящих постов, вывод из Центрального комитета Партии. Занимавший должность председателя Совета народных комиссаров СССР (раннего советского правительства) А. Рыков был снят с нее 19 декабря 1930 г. На его место был назначен верный сторонник Сталина В. Молотов. Формально Партия управлялась коллегиально Политбюро ЦК, согласовывавшим свои решения с Центральным Комитетом, а государство — Советом народных комиссаров (СНК). Однако теперь на всех высших партийных и государственных должностях находились люди, ориентировавшиеся на мнение пока остававшегося на аппаратной должности генерального секретаря ЦК И. Сталина. Хитрый и расчетливый, он до поры умело вершил свою политику чужими руками. 1929 г., когда его сторонники завоевали абсолютное господство в высших органах власти советского государства, он назвал «годом великого перелома» и от имени Партии озвучил первейшие стратегические задачи государства: индустриализацию, коллективизацию, культурную революцию. С этого времени отчетливо начала выстраиваться система, получившая в историографии название сталинизм: господство авторитарного правления, характеризующегося неограниченным партийно-идеологическим контролем над всеми сторонами жизни государства и общества (тоталитаризм) и установление жесткой вертикали власти в самой Партии, сращивание партийных и государственных органов, усиление карательных функций государства. Противники Сталина до и после его правления часто характеризовали его политику как нарушение революционных принципов и узурпацию власти. Однако о возможности установления тоталитарной диктатуры коммунистической партии для ускорения процесса социалистической революции высказывался в своих трудах еще К. Маркс, а сам Сталин пришел к власти, без преувеличения пользуясь поддержкой народного большинства, поэтому сложно утверждать, в какой степени эта критика соответствует действительности.

В течение 30-х гг. под идейным вдохновлением И. Сталина, вокруг которого активно формировался культ народного вождя, были совершены поистине головокружительные, как в одной из своих статей обозначил он сам, преобразования. Прежде преимущественно аграрные, отстававшие в экономическом развитии от буржуазных стран Запада советские республики буквально на глазах превращались в передовые индустриальные государства. Активно осваивались и разрабатывались недра, возводились и открывались новые заводы и фабрики, выпускавшие большое количество качественной продукции. СССР переходил на собственное производство, которое, кроме большинства сельскохозяйственных предприятий, после свертывания в 1929 г. нэпа полностью перешло в руки государства. Партийные стратеги стремились на практике доказать, что социалистическая экономика является производительной и дееспособной. Трудоспособное население было охвачено трудовой обязанностью. Каждый должен был трудиться на благо общества и советского государства. Экономика была основана на плановом методе: предприятиям предписывалось в определенный срок выпустить установленное количество продукции. За невыполнение плана руководству предприятия и сотрудникам грозило наказание, перевыполнение, наоборот, активно поощрялось. Ударников труда чествовали как народных героев, предоставляли им различные льготы и премии. В 1935 г. на предприятиях возникло целое движение стахановцев (по имени шахтера А. Стаханова) — работников, стремившихся многократно перевыполнять нормы производства. Крестьянские хозяйства интенсивно объединялись в коллективные (колхозы), а также создавались государственные сельскохозяйственные предприятия (совхозы). Колхозы также были обязаны поставлять часть своей продукции государству. Коллективизация крестьянского труда отвечала общественной идеологии марксизма — ленинизма и облегчала изъятие продукции на государственные нужды. Формально объединение крестьянских хозяйств было добровольным, но на самом деле государство ставило крестьян-единоличников в такие невыносимые условия, что тем ничего не оставалось, кроме как вступать в колхозы. Часто упорно не желающих отдавать свои хозяйства в общественную собственность крестьян обвиняли в антинародных настроениях, поддержке кулачества и подвергали репрессиям. Кулачество — зажиточное крестьянство, было открыто объявлено антинародным социальным элементом, была провозглашена политика его ликвидации как класса. Имущество кулаков конфисковывалось, переходило государству или колхозам, сами кулаки и члены их семей обычно выселялись в мало освоенные удаленные от государственных центров районы Сибири, Казахстана и Средней Азии. Активно противодействовавшие раскулачиванию заключались в тюрьмы и лагеря. В ходе ракулачивания власти избавлялись и от других нежелательных для себя элементов в среде крестьян: сопротивлявшихся коллективизации, просто недовольных советской властью. Часто местные партийные начальники использовали свои полномочия для расправы со своими личными врагами, записывая в кулаки и «подкулачники» (сочувствующие кулакам) просто тех, с кем у них сложились неприязненные отношения.

Как и предупреждали позже от своих слов отказавшиеся Н. Бухарин и его сторонники, командные государственные методы в экономике привели, с другой стороны, к жестокому социальному кризису. В 1932 — 1933 гг. из-за ликвидации кулацких хозяйств, бывших наиболее экономически активными на селе в России начала XX в., еще неумелого руководства колхозами, изъятию большого количества зерна на нужды индустриализации в Белоруссии, на Украине, Северном Кавказе, Поволжье, Южном Урале, в Западной Сибири и Казахстане разразился страшный голод, унесший жизни, по разным данным, от 2 до 8 млн. человек. Еще не имевшие достаточной организации и административного опыта государственные органы не смогли с ним справиться. В этих регионах и впредь массы населения оставались явно или скрытно враждебными советской власти. Представители подвергнутых дискриминации классов и свергнутые оппозиционные группы продолжали оказывать новой власти сопротивление, агитируя среди людей против сталинского правительства или вообще советской власти. В некоторых сельских районах потерявшие имущество кулаки развернули настоящие партизанские войны, грабя колхозников и убивая представителей власти, партийных активистов. На подавление действий антисоветских партизанских группировок направлялись крупные силы милиции и войска. Молодая советская промышленность тоже первое время не могла работать без перебоев. Пожалуй, если бы у Сталина было изначально чуть меньше авторитета, в стране вполне могла бы грянуть новая революция — уже против партийной диктатуры. Однако самый активный трудовой класс — рабочие, были слишком благодарны новому вождю за ленинский призыв. Да и большинство остального народа, уставшего от революционных потрясений, наблюдая за осуществлением реального грандиозного созидания в государстве, предпочитало все же еще набраться терпения и ждать обещанного светлого будущего. Сталину хватило популярности, чтобы продержаться на высоте до конца 30-х гг., когда, наконец, наступило общее улучшение экономической ситуации в стране, и народ стал выказывать искреннюю благодарность советской власти за социальное обеспечение, доступные для всех общее образование и медицину, а также множество более мелких радостей вроде развития туризма, спорта, массовой информации и пр. Кроме того, Сталин обладал способностью умело «переводить стрелки» за допущенные высшим государственным и партийным руководством управленческие просчеты на местных исполнителей (среди которых, действительно, хватало карьеристов, бывших тоже не без греха). «Козлы отпущения» подвергались безжалостным репрессиям, а народ продолжал трудиться и ждать, когда государство под лидерством мудрого вождя преодолеет встающие на пути к всеобщему счастью трудности и опасности.

Но понятно, что социальное напряжение в годы укрепления сталинизма оставалось исключительно тяжелым. Масштабных восстаний против советской власти не проиходило, но многочисленные локальные выступления пострадавшего от партийной диктатуры населения вспыхивали тут и там. Вынужденные работать на заводах и фабриках, в колхозах скрывавшие свои убеждения ненавистники большевиков тайно совершали диверсии и акты саботажа. Вытесненные из Партии оппозиционеры пытались наладить подпольную антисталинскую пропаганду. Да и для выполнения командно-плановых мер в экономике требовался мощный аппарат принуждения. Поэтому особое внимание сталинское правительство уделяло расширению аппарата органов государственной безопасности. И поныне понятие «сталинизм» прочно ассоциируется с государственной сыскной и карательной системой. И прежде большевики активно практиковали террор для борьбы со своими политическими противниками и саботажем. С начала 30-х гг. число репрессированных советской властью быстро увеличивается. В тюрьмах, уже наполненных уголовниками (следствием революционных потрясений и Гражданской войны, неопытности властей молодого государства, естественно, стал рост преступности) и явными оппонентами большевиков оказываются сопротивляющиеся кулаки и противники коллективизации, злостные невыполнители производственного плана и нарушители трудовой дисциплины, лица, присваивающие государственную продукцию, обвиненные в хищениях и безответственности руководители государственных учреждений. В тюрьмах не хватало свободных мест, в связи с чем, а также идеей использования для государственных нужд бесплатного труда заключенных по стране началось формирование густой сети исправительно-трудовых лагерей. Очень многие объекты инфраструктуры, и поныне играющие важную роль в экономике стран бывшего СССР, были построены заключенными в период правления И. Сталина (например, Беломоро-Балтийский канал). С заключенными по политическим мотивам власти не церемонились, рассматривая их не просто как преступников, нуждающихся в исправлении, а как социально вредный и опасный элемент, вообще не имеющий права на физическое существование («враги народа»). Зачастую их до смерти изводили тяжелым трудом, плохо обеспечивали питанием, лечением и одеждой, случалось, что охрана практиковала над ними жестокие расправы без суда и следствия. Обычным явлением было, когда репрессиям подвергались не только лица, признанные виновными в политических преступлениях, но и их ближайшие родственники, жены и дети, которых, как потенциально опасную категорию, заключали в особые тюрьмы, а затем принудительно высылали в отдаленные районы на поселение. В конце 30-х гг. приговоры стали выноситься не только за конкретные действия, но и за потенциальную политическую опасность (например, однажды высказанное неодобрение действий властей, даже при полной поддержке самих идей Партии). Все это оправдывалось необходимостью борьбы за счастье трудового народа, преподносилось как неизбежные издержки. Главным исполнителем репрессий был орган государственной безопасности и политической охраны СССР — ОГПУ (Объединенное государственное политическое управление), в 1934 г. переименованное в ГУГБ (Главное управление государственной безопасности), входящее в состав Народного комиссариата внутренних дел (НКВД) СССР. Нарком внутренних дел одновременно являлся и председателем ОГПУ — ГУГБ. Впоследствии советские органы госбезопасности неоднократно еще переименовывались, то выводились из системы органов внутренних дел, то вновь объединялись с ними. На их базе были созданы и нынешние органы безопасности стран, входивших ранее в СССР.