Безумие смерти: история Смутного времени (часть III)

После того как преданный польскими наемниками, потерявший войско под Добрыничами Лжедмитрий бежал в Путивль, ему поначалу казалось, что дело проиграно. Однако в это время к нему прибыло еще 4 тыс. казаков, объявивших о своей присяге и готовности сражаться за то, чтобы возвести его на российский престол. Самозваный царевич вновь обрел мощную военную силу и часть войска отправил в прикрывавший царской армии дорогу на Путивль городок Кромы (сегодня — поселок в Орловской области России). В Путивле Лжедмитрий активно стал вести массовую пропаганду, старательно пытаясь представить себя более выгодным правителем, чем Борис Годунов. Он обещал после восшествия на престол вызвать в Россию иностранных специалистов, открыть в Москве университет (то, что планировал, но так и не осуществил Борис) и превратить страну в прогрессивную европейскую державу. Чтобы опровергнуть заявление царского правительства о том, что он является не истинным царевичем Дмитрием, а беглым монахом Григорием Отрепьевым, Лжедмитрий показывал народу некоего человека в монашеском облачении, который уверял людей, что это он является Григорием, а царевич — настоящий. При своем временном дворе в Путивле Лжедмитрий принимал у себя священников и монахов со всей страны, знакомил их с прибывавшими из Речи Посполитой представителями католического духовенства, сажал за один стол и вовлекал православных и католических духовных лиц в свободные диспуты, старался примирить издревле оппозиционные друг другу церкви.

Узнав о том, что самозваный царевич, оказывается, выжил после битвы под Добрыничами, Борис Годунов отправил на Путивль две дислоцировавшиеся в разных частях страны мощные армии под командованием бояр Василия Шуйского — того самого, который в 1591 г. руководил следствием по делу о смерти царевича Дмитрия, и Федора Шереметева. В феврале 1605 г. обе армии соединились под прикрывавшими дорогу на Путивль Кромами и приступили к осаде городка. Одновременно Борис отправил в Путивль тайных агентов, которые должны были попытаться отравить Лжедмитрия, однако эта затея провалилась. Оказался неудачным и штурм правительственными войсками Кром, которые защищал не слишком многочисленный, но полный энтузиазма и решительности любой ценой отстоять престол православного государя для «истинного наследника» повстанческий гарнизон. Более того, непосредственно у пределов поддерживавшей новоявленного «царевича» земли слухи об истинности и великодушии якобы спасшегося от злых рук сына Ивана Грозного стали проникать и в войска. Для постепенно набиравшего политическое влияние служивого люда Лжедмитрий являлся по сути тоже более выгодным государем, чем Борис Годунов, так как не был связан с господствовавшими в правительственных кругах боярами.

Между тем Борис Годунов, с самого начала своего правления живший в тревоге из-за идеологической шаткости положения на престоле, подавленный неудачами во время Великого голода, теперь осознавший, что народ больше симпатизирует самозванцу, все чаще впадал в уныние. Он знал, что отступать ему некуда: врагов у него было много среди самых влиятельных русских фамилий, а поскольку крови он был совсем не царской, в случае отречения от престола ничто не удержало бы желающих эту кровь пролить. В то же время уступавший ему в военной силе самозванец был гораздо сильнее в пропаганде, и все больше народа выказывало недоверие Борису, с надеждой глядя на Лжедмитрия. Здоровье царя совершенно расстроилось от столь мрачных перспектив. Борис постепенно отходил от государственных дел, отдавая все в руки своих сановников. Много времени он проводил в молитвах. Ко двору являлись всякого рода «предсказатели», которых царь расспрашивал о своем будущем и будущем своей семьи.

13 апреля 1605 г. Борис обедал в Золотой палате Кремля с иностранными послами. После обеда он поднялся на балкон в верхних покоях дворца. Через некоторое время он спустился оттуда, добрался до царской спальни, лег в постель и велел позвать лекарей, сказав, что чувствует себя плохо. Когда лекари прибежали, царь уже не мог говорить, из его носа и ушей текла кровь. Успев дать благословение на царство своему юному сыну Федору, Борис Годунов скончался. Ходили слухи, что он, не выдержав душевного напряжения из-за складывавшейся в стране опасной для него обстановки, принял яд. Поговаривали и о том, что его отравили недоброжелатели. Однако скорее всего причиной смерти стал развившийся на фоне общего ухудшения здоровья и хронического стресса гипертонический криз.

В Москве смерть царя не вызвала каких-либо серьезных волнений. Бояре, сановники, служивые люди и народ присягнули на верность Федору Годунову. В присяге при этом оговаривалось обязательство подданного не повиноваться тому, кто именует себя царем Дмитрием. Для приведения к присяге новому царю стоявших под Кромами войск туда был послан воевода Петр Басманов. Он имел звание боярина, но получил его не по наследству, а выслужившись при царе, сам же происходил из дворянской семьи. Прибыв под Кромы и поняв, что настроения в войсках складываются не в пользу Годуновых, он решил действовать и призвать служивый люд сместить правящую в Москве элиту, поддержав Лжедмитрия. Под его руководством в лагере осаждавших сложился заговор, участники которого тайно установили связь с укрывавшимися за стенами города повстанцами. По сигналу заговорщиков верные Лжедмитрию казаки совершили дерзкую вылазку, и, когда основные силы армии В. Шуйского и Ф. Шереметева отвлеклись на ее отражение, тайно перешедшие на сторону самозванца товарищи неожиданно ударили им в тыл. В возникшей сумятице остававшиеся верными Годуновым войсковые подразделения не смогли организовать эффективного сопротивления и были разбиты. Повстанцы и перешедшие на их сторону служивые люди из войск В. Шуйского и Ф. Шереметева, под предводительством Лжедмитрия двинулись многотысячной неудержимой армадой на Москву. Слухи о приближении огромного воинства Лжедмитрия вызвали в столице колебания и ропот. Правительство Федора Годунова готовило Москву к обороне, однако вперед армии Лжедмитрия шли агенты, призывавшие население к неповиновению «незаконному» царю и поддержке «истинного царевича».

1 июня 1605 г. в подмосковное село Красное прибыли посланцы от Лжедмитрия дворяне Гавриил Пушкин и Наум Плещеев. Им удалось призвать жителей села к мятежу. Вооружившись, красносельцы двинулись в Москву, где, прорвав войсковое оцепление, захватили Красную площадь и Китай-город. Г. Пушкин, поднявшись на Лобное место — возвышение на Красной площади, с которого объявлялись царские указы, зачитал собравшемуся люду «прелестные грамоты» (прокламации) от имени царевича Дмитрия, в которых народу были обещаны всевозможные милости. Почувствовав слабость власти, заведенная прокламациями толпа оттеснила посланных на ее разгон стрельцов и прорвалась в Кремль. Стража не смогла оказать сопротивление восставшим москвичам, царь Федор Годунов был низложен и вместе с матерью — вдовой Бориса, был посажен под домашний арест. Лжедмитрий направил в Москву послание, в котором заявил, что не вступит в столицу, пока действующий царь жив, а патриарший престол занимает яростно обличавший его Иов, которого, по его словам, следовало сослать в отдаленный монастырь под строгий надзор. После этого перешедшей на сторону Лжедмитрия группой московских сановника были задушены низложенный царь Федор и его мать, а патриарх Иов арестован прямо во время церковной службы, тут же переоблачен в одеяние простого монаха и выслан в монастырь в своем родном городе Старица (современная Тверская область). Тела Федора Годунова и его матери были выставлены на обозрение народу, чтобы ни у кого не вызывало сомнения то, что низложенный царь мертв. Официально было объявлено, что царь и царица-мать отравили себя ядом (все-таки царский престол был освящен церковью, и цареубийство воспринималось как кощунство). Однако много людей заметило следы веревки на шее пробывшего на престоле немногим больше месяца так и не коронованного формально 16-летнего государя.

20 июня под звон колоколов Лжедмитрий торжественно вступил в Москву. Перед тем была организована его публичная встреча с инокиней Марфой — вдовой Ивана IV и матерью царевича Дмитрия Марией Нагой. Бывшая царица, выглянув из окна кареты, в которой ее привезли, признала в Лжедмитрии «сына», после чего они обнялись и оба рыдали. Все дорогу до Москвы Лжедмитрий почтительно шел пешком рядом с каретой «матери». В конце июля — начале августа 1605 г. состоялось его венчание на царство новым патриархом Игнатием.

Заняв престол, Лжедмитрий сразу дал понять, что как царь он будет придерживаться «золотой середины» в вопросах опалы и милости. Был казнен ряд бояр, продолжавших скрытно распространять слухи, что государь — самозваный, и подбивать народ на мятеж. Василий Шуйский получил помилование, уже стоя на эшафоте. Были щедро вознаграждены те, кто помогал Лжедмитрию занять престол. Особое благоволение нового царя получил приютивший его у себя в разгар борьбы за трон город Путивль. Те, кто пострадал по политическим мотивам при Борисе Годунове, были реабилитированы, им возвратились все утраченные почести. Реабилитация коснулась и оставшимся в живых Романовым; постриженный при Годунове насильно в монахи под именем Филарета Федор Романов получил высокий церковный сан и был назначен митрополитом Ростовским. А позже Лжедмитрий даровал царское прощение и оставшимся представителям фамилии Годуновых и их бывшим сторонникам.

Трудно сказать, был ли Лжедмитрий столь либерален в силу оказывавших на него прежде влияние вольнолюбивым дворянских традиций Речи Посполитой, или же, понимая, что его положение на российском престоле не более стабильное, чем было у Бориса Годунова, стремился максимально сгладить все внутренние противоречия в стране и не дать повода для новых мятежей и заговоров. Однако многие из его взглядов и привычек, действительно, были свойственны не привыкшим сильно сковывать себя стойкими правилами и установками польским шляхтичам. В особенности это проявлялось в отношении нового царя к религии. Выполняя данное иезуитам обещание, Лжедмитрий разрешил свободную проповедь в России католической веры, однако не стремился навязывать католические порядки и откровенно заявлял, что православие, католичество и протестантизм главной своей сутью имеют прославление одного Бога, а различаются лишь в обрядах. Тому, как именно совершать богослужение, он большого значения не придавал, считая, что главным является смысл, а не характер обрядов. Отличался он и простотой нравов, любовью к развлечениям, чего прежние русские государи постеснялись бы, а также слабостью к женскому полу, постоянно менял фавориток. При Лжедмитрии царский двор часто стал выезжать на охоту, при этом новый царь самолично выходил на медведя с рогатиной, удивляя всех своей ловкостью. Прежние русские правители в большинстве ограничивались лишь формальным участием в охотничьих облавах, предпочитая наблюдать за удалью подданных.

Как правитель, Лжедмитрий и вправду действовал более эффективно, чем Борис Годунов. Принятием ряда специфичных мер ему удалось стабилизировать экономическую ситуацию в стране и преодолеть основные тяжелые последствия голода 1601 — 1603 гг. и последовавшей войны за престол. Правда, частично это было достигнуто за счет усиления налогообложения нерусских народов, земли которых были присоединены к России в предшествующие десятилетия. Простой люд, фактически приведший Лжедмитрия к власти, не мог быть постоянной опорой для него: чтобы прожить, ремесленники должны были вернуться в свои лавки, крестьяне — на поля. Главной силовой опорой царя по-прежнему оставались дворяне. Поэтому Лжедмитрий издал ряд законов в интересах дворянства, касавшихся, в первую очередь, их отношений с испомещенными крестьянами. Был установлен пятилетний срок розыска беглых помещичьих крестьян, удалившихся от первоначального места проживания менее чем на двести верст. Крестьяне, бежавшие без имущества от помещиков во время голода 1601 — 1603 гг. по причине отсутствия в поместьях продуктов питания, освобождались от возвращения к прежнему помещику, но те из них, которые во время голода получили помощь от других помещиков, прикреплялись к земле тех.

Впрочем, простой народ совсем не был обделен царской милостью. Запрещались принудительная отдача в холопство (рабство) за долги: в холопы теперь могли поступать только добровольно по причине крайней нужды. Также была прекращена передача холопства по наследству: дети холопа оставались свободными. Важным свершением политики Лжедмитрия I было официальное объявление взяточничества преступлением. За мздоимство была введена смертная казнь. В то же время государственные чиновники стали получать вдвое большие оклады, чем при Годуновых. Шла подготовка к изданию нового судебника — общегосударственного свода законов, однако осуществить этот замысел Лжедмитрий не успел.

Несмотря на любовь к увеселениям, Лжедмитрий исключительно ответственно относился к царскому долгу. Каждый день он присутствовал на заседаниях Боярской думы и активно принимал личное участие в обсуждении рассматриваемых ею дел. Каждые среду и субботу он лично принимал челобитные грамоты (официальные прошения, обращенные от подданных), и любой человек мог беспрепятственно пожаловаться на свои затруднения самому царю. Более того, царь собственной персоной обходил московские улицы, заходил в лавки и расспрашивал горожан об их нуждах.

Тем не менее, Лжедмитрий не до конца учел тот фактор, что Россия — это не Польша со свойственными той свободой шляхетских нравов и безграничной покорностью народа своим панам. В России были гораздо суровее условия для ведения сельского хозяйства, в то время как селяне составляли абсолютное большинство ее населения. Как следствие, плотность населения России была довольно низка. В условиях значительной изоляции населенных пунктов друг от друга, сильно развитого коллективизма общин (соседская взаимопомощь была очень важна для ведения хозяйства в нелегких природных условиях) в России очень крепко сохранялись традиционные нравственные представления и религиозный мистицизм. Как бы ни ценил простой народ заботившегося о нем государя, в XVII в. духовно-нравственный облик правителя значил для россиян не меньше, чем его управленческие качества. Русских раздражало, что царь ведет себя раскрепощенно подобно польскому аристократу, что благоволит молящимся по-другому католикам, что при нем иноверные европейцы свободно въезжают в Россию. Ну, а то, что он, занимавший престол единственного в мире православного государя (то есть, как считали в России, единственный благословленный Богом), сам исповедовал «еретическую» римскую веру, не могло не вызывать у россиян страха, что за это однажды на них обрушится Божий гнев. Ведь именно тем, что на престол воссел человек просто «не той крови» (Борис Годунов), хотя и православный, простой народ объяснял Великий голод 1601 — 1603 гг. А тут престол занял вовсе иноверец, хотя и утверждавший, что он сын Ивана Грозного. Все это не могло не снизить доверия народа к новому царю.

В конце 1605 г. в России начали проявляться признаки приближающейся новой грозной смуты. Был арестован монах Чудова монастыря в Кремле, который открыто, ничего не страшась, заявлял, что «царь Дмитрий» — это, как и было сказано ранее, самозванец Гришка Отрепьев, которого он сам учил грамоте. Монаха и нескольких его единомышленников пытали, требуя выдать тех, кто надоумил распространять такие слухи, однако пытки ничего не дали. Дерзких монахов утопили в Москве-реке. А весной 1606 г. на Дону среди известных своим авантюризмом казаков появился другой самозванец — Илья Коровин по-прозвищу Илейка Муромец. Коровин объявил себя не кем-нибудь, а сыном покойного царя Федора Ивановича (у которого на самом деле не было детей, кроме дочери Феодосии) Петром. Хотя объяснения «Петра Федоровича» о своем царском происхождении больше походили на народную сказку, вокруг него собрался значительный круг сторонников. Казаки вознамерились идти с войском на Москву и сместить с трона обратившегося в иноземную веру «дядю» своего предводителя. Лжедмитрию удалось предотвратить конфликт, отправив Коровину письмо с требованием явиться в Москву мирно и доказать правдивость своих слов или же прекратить распускать ложные слухи. Однако главная опасность для Лжедмитрия исходила, естественно, от бояр, чувство аристократического долга которых требовало отмщения за свои унижения, претерпленные от нового государя во время его восхождения на трон. К тому же, бояре, видевшие, как царь приближает к себе все больше людей незнатного и малознатного происхождения, опасались, что дворяне в конце концов совсем отстранят их от государственного управления, после чего начнут притеснять.

8 января 1606 г. убийцы, нанятые группой предводительствуемых Василием Шуйским бояр-заговорщиков, попытались прорваться в царский дворец и расправиться с Лжедмитрием. Однако охрана сумела остановить их и семерых задержать. Лжедмитрий вышел к собравшемуся на площади народу и воззвал к его совести, упрекая людей в том, что они его незаслуженно называют самозванцем, в то время как он, не щадя себя, заботится об их благе. Психологический эффект был велик: московский люд упал перед любимым царем на колени и слезно молил о прощении. Тогда толпе отдали семерых схваченных убийц, которые тут же были растерзаны.

Понимая, что его положение в стране становится все менее стабильным, Лжедмитрий искал все более тесных связей со своим первоначальным покровителем — польским магнатом Юрием Мнишком. 24 апреля 1606 г. Ю. Мнишек с дочерью Мариной и отрядом в 2 тыс. польских дворян прибыл в Москву. 8 мая Марина Мнишек была коронована царицей, после чего они с Лжедмитрием обвенчались согласно изначальным условиям договора Мнишков с самозванцем. Начавшиеся на следующий день свадебные торжества проходили по польским обычаям, при этом Лжедмитрий, после прибытия мощного польского отряда почувствовавший себя неуязвимым, демонстративно проявлял пренебрежение к национальным и религиозным чувствам бояр. Однако приглашение в Москву столь многочисленных шляхтичей, и на родине привыкших себя вести весьма разнузданно, а на православных жителей России смотревших с презрением как на «схизматиков» (еретиков), оказалось роковой ошибкой. Напиваясь на свадебных гуляньях, поляки принялись врываться в дома москвичей, грабить их, насиловать женщин. Это вызвало ярость горожан. Столкновениями между жителями столицы и расквартированными в ней поляками решили воспользоваться бояре-заговорщики. 15 мая об их планах по захвату власти было донесено, однако, верному воеводе Лжедмитрия П. Басманову. Тот немедленно предупредил об опасности продолжавшего праздновать свою свадьбу царя. Однако Лжедмитрий посчитал, что заговорщики уже не смогут достать его в Кремле, защищенного сильным польским гарнизоном.