Независимый дух против самодержавия: Кавказская война (часть IV)

После отставки в 1827 г. А. Ермолова и назначения на его место И. Паскевича (Эриванского) на северокавказских фронтах наступило относительное затишье. Все стороны собирались с силами, разрабатывали стратегию дальнейшей борьбы. Администрация И. Паскевича принялась наводить порядок в кавказских армейских частях, устраняя последствия «падишахского управления» Ермолова: сильно расшатавшуюся дисциплину в войсках, начавшееся повальное расхищение выделявшихся из императорской казны средств. И. Паскевич был талантливым и в то же время исполнительным военачальником, отвечавшим духу времени начала правления Николая I. Продолжая придерживаться жесткой позиции в отношении активно сопротивлявшихся российской колонизации горцев, он распорядился прекратить военные действия против обществ, которые, хотя и не признавали российскую власть, но и не были особо склонны к вооруженным выступлениям. Основные силы и внимание И. Паскевич предполагал сосредоточить на покорении Чечни, народу которой так и не было нанесено решительного поражения.

В 1828 г. вновь разразилась война между Россией и Османским Халифатом. Руководимые И. Паскевичем русские войска не только успешно разгромили османскую армию в Закавказье, но и захватили ряд территорий лежавшей южнее Турции. Русские войска, наступавшие из Молдавии, впервые преодолели Балканы и в 1829 г. едва не взяли османскую столицу Стамбул. В августе – сентябре 1829 г. в османском городе Адрианополь (Эдирне) русские дипломаты заключили с османским правительством договор, по которому Халифат признавал за Россией все присоединенные ею земли на Кавказе, а главное – передавал российскому императору земли между рекой Кубань и Черным морем. Эти обширные территории, населенные адыгами, были последними землями на Северном Кавказе, которые султан еще считал своими. Поскольку их коренное население исповедовало Ислам, а сами они, занятые примущественно лесистыми горами и предгорьями, были, как и другие горские области, неудобны для передвижения русских войск, не имелось гарантии, что османы не используют их вновь как плацдарм для наступления на Крым и южные области России. Поэтому отказу султана от них в пользу России русские дипломаты во главе с князем А. Орловым уделяли особое значение. Османские гарнизоны были выведены из немногочисленных крепостей по Черноморскому побережью Северного Кавказа, их сменили высадившиеся на побережье российские войска. Русский военный флот стал крейсировать вдоль Черноморского побережья Кавказа, пытаясь пресечь (правда, далеко не всегда успешно) сообщение османских купцов, часто привозивших с собой исследователей из в то время недружественной России Великобритании, с местным населением. 

Пользовавшийся авторитетом у наибольшей части чеченского населения Б. Таймиев, хорошо знакомый с российской администрацией и армией, осознавал, что чеченцы, несмотря на свои боевое искусство и стойкость в сражении, не отличавшиеся долговременной сплоченностью, не смогут длительное время противостоять военной экспансии России. И без того бедная страна была разорена длившейся уже десятилетие войной. Опираясь на поддержку ста двадцати родовых старейшин Чечни, Б. Таймиев в 1829 г. прибыл в Тифлис с предложением о мире, где встретился лично с И. Паскевичем. Объяснив, что чеченцы, согласно исламским религиозным канонам, не могут стать подданными императора-немусульманина, он заявил об их согласии присягнуть на верность тарковскому шамхалу Мехти-хану, который, в свою очередь, находился под присягой верности Николаю I. До XVIII в. часть чеченцев уже была в вассальной зависимости от шамхалов Кумыкии. Сам И. Паскевич впоследствии рассказывал, что эта инициатива принадлежала не Таймиеву, а именно Мехти-хану. Также Б. Таймиев от лица старшин Чечни выдвинул условие, что аманаты (заложники), которых российская администрация забирала из присягнувших императору обществ в обеспечение верности тех, должны поселяться не в крепости Грозной, как это было со времени А. Ермолова, а в Тарках – главном селении шамхала. Верховное управление Чечней же должен был осуществлять сын шамхала. И. Паскевич благосклонно отнесся к самой сути идеи, но категорически отверг условия, касающиеся аманатства. Не слишком нравился ему и предложенный Б. Таймиевым план управления Чечней. Будучи опытным и проницательным стратегом, он понимал, что в таком случае настоящего полноценного контроля над чеченскими обществами установлено не будет: в связи с местным обычаем кровной мести проживавший по соседству с Чечней шамхал не посмеет причинить зла заложникам, даже если сородичи тех выйдут из повиновения, а назначение его сына правителем воинственной горно-лесистой страны, где каждый род живет по своим неписаным законам, само напоминало обратное заложничество. В итоге переговоры ничего не дали, Б. Таймиев вернулся в Чечню и позже написал И. Паскевичу, что больше не считает себя связанным с русскими какими-либо обязательствами.

Тем временем в Дагестане продолжал распространяться накшбандийский мюридизм, во главе которого встал получивший от шейха Мухаммеда Ярагинского звание имама Дагестана и Чечни Гази Мухаммед (Кази-Магомед) из аварского села Гимры. Вдохновленные проповедями о всесилии Аллаха и бренности земной жизни, исламской справделивости и общественном равенстве мусульман, его мюридами (послушниками) становились тысячи и тысячи представителей разных горских народов. В условиях российской колониальной экспансии и связанного с ней усиления феодального гнета со стороны местных правителей идеи отречения от мирских излишеств, братской взаимоподдержки верующих и борьбы с захватчиками-иноверцами до полной победы стали как никогда актуальны. Мюрид, рассчитывая на величайшее блаженство в вечной загробной жизни, посвящал всю свою жизнь служению Аллаху, для чего был обязан беспрекословно повиноваться своему духовному наставнику как посреднику между обществом и божественными силами. По первому указанию наставника мюрид должен был пожертвовать ради священного долга жильем и имуществом, семьей, жизнью. Согласно исламскому вероучению, Бог – Аллах является создателем всего сущего и единолично управляет Вселенной; только Аллах дает и отнимает силы и успех, все, в том числе войны и бедствия, случается только по Божьей воле как испытание людям на верность. Так последователи духовных лидеров мусульманского Кавказа вопринимали и затяжную кровопролитную и разорительную войну с Россией, избавление от которой следовало заслужить полной покорностью Аллаху и утверждением установленных в Коране – священном писании мусульман, и заветах пророка Мухаммеда божественных законов. Гази Мухаммед быстро становился фактически еще одним правителем Дагестана, оказывая на население большее влияние, чем его ханы. И действительно, 24 февраля 1830 г. имам во главе войска глубоко преданных ему мюридов предпринял попытку захвата власти в Аварском ханстве, осадив столицу того Хунзах. Поскольку дагестанские правители, принеся присягу верности российскому императору, подчинились иноверцам, Гази Мухаммед утверждал, что их власть над мусульманами с того момента незаконна. Поначалу мюриды серьезно потеснили ханских гвардейцев; ударный отряд во главе с ближайшим сподвижником и другом детства Гази Мухаммеда Шамилем захватил часть укрепелнного селения. Однако мать ханов-соправителей Сурхая и Абу-Султана (Нусала) Паху-бике воодушевила воинов, размахивая шашкой и угрожая, что наденет на них женские накидки. В контратаку вместе с мужчинами пошли женщины, и мюриды были вынуждены отступить. В плен ханам попал Шамиль, однако позже был освобожден.

Однако то, что ханское семейство смогло удержать свою столицу, не означало прекращения перехода на сторону имама новых и новых масс населения обширной горной страны. Подданные повсюду выходили из повиновения прежним властям и вливались в ряды мюридов. Войска тех занимали одно дагестанское селение за другим, ханы стремительно утрачивали контроль над ситуацией в собственной стране.

И. Паскевич не торопился бросать войска в лабиринт горных теснин Дагестана, где традиционные правители областей сохраняли свою покорность России, да большинство их подданных по поговорке «Жалует царь, да не жалует псарь», подняло широкомасштабное восстание. Им была избрана тактика постепенного, планомерного наступления на непокорные области. Предприняв в 1830 г. наступление на живших в горах южного макросклона Большого Кавказа в районе азербайджанского города Белоканы (Белакен) лезгин, он принудил их дать приягу верности России и возвел у селения Закаталы (Загатала) на реке Талачай крепость Новые Закаталы. Укрепление российских частей, дислоцировавшихся у южных кавказских склонов, должно было воспрепятствовать сообщению горцев Северного Кавказа с Закавказьем, где они могли закупать оружие, глухими тропами пробираться в пределы Османского Халифата и Ирана, для переговоров с властями тех о содействии. В том же году И. Паскевич разработал план прокладки дороги вдоль адыгского побережья Черного моря, чтобы войска могли быстро маневрировать на Черноморском побережье, пресекая выступления местного населения и попытки османских моряков доставить горцам оружие либо высадить агентов враждебных России держав.

Теперь, когда османский султан отказался от адыгских земель в пользу России, у царской администрации Кавказа были развязаны руки для активного наступления в адыгские земли. Как Иран, недавно считавший Дагестан своей частью, на деле не имел на тот никакого политического влияния, так и Османский Халифат не имел никакого влияния на адыгов (черкесов), кроме духовного. Адыги совершенно не считали себя подданными султана, свою землю воспринимали только своей землей, и вообще, в силу изолированности своей территории очень плохо разбирались в мировой геополитике. Вся власть османов заканчивалась за пределами их крепостей на Черноморском побережье, султан считал их своими подданными просто на основании того, что они исповедовали Ислам, а он признавался покровителем всех мусульман мира. Однако российские власти были настроены совсем по-другому и нуждались не в «духовном подданстве», а в полном контроле над Западным Кавказом. Адыги же только после заключения Адрианопольского договора между Османским Халифатом и Россией с удивлением узнали, что они, оказывается, были подданными султана, а теперь на власть над ними претендует новый «падишах». Когда на собрании адыгских старейшин русский генерал попытался объяснить, что российский император получил их земли «в дар» от османского султана, один старик указал на взлетевшую с дерева птицу и сказал: «Я тоже тебе дарю ее, возьми, если сможешь». Многочисленные локальные столкновения между адыгами и русскими войсками происходили и в предыдущие годы. Теперь же на Западный Кавказ все активнее перекидывалось пламя регулярной Кавказской войны.

Закончив дела под Белоканами, И. Паскевич выехал на Западный Кавказ и приступил к реализации планов по его покорению. 1 июля 1830 г. на север из причерноморской крепости Сухум-Кале выступил отряд под командованием начальника Западной Грузии генерала К. Гессе. В тяжелых боях, завязавшихся с жившими в той местности тоже не присягнувшими России абхазами, русские войска заняли урочище Гагры между морем и выходящими к нему отрогами Большого Кавказа, где возвели одноименную крепость. В ходе последующих экспедиций русской армии удалось с кровопролитными боями, при поддержке эскадры Черноморского флота закрепиться на мысе Соук-Су и у Пицундской бухты. Далее к северу лежали земли народа убыхов, занимавшего в культурном и языковом отношении промежуточное место между адыгами и абхазами. Однако контроль русских над побережьем Северной Абхазии оказался очень сомнителен: российские гарнизоны были фактически блокированы горцами в своих крепостях. Укрываясь в густых лесах и прочей буйной субтропической растительности, покрывавшей склоны крутых гор, абхазы легко скрывались на лошадях от неповоротливых русских экспедиций, регулярно совершали дерзкие набеги и обстрелы российских частей. Из-за этого оказалось невозможным сухопутное сообщение между крепостями, и войска все необходимое были вынуждены получать морем. О дальнейшем продвижении вдоль Черноморского побережья до далеких занятых российскими войсками Геленджика, Суджук-Кале и Анапы нечего было и думать. И. Паскевич тем временем предпринял ряд экспедиций против адыгов со стороны Кубанской линии, подвергнув особенно сильному разорению земли живших в невысоких лесистых горах на крайнем западе Кавказа северных шапсугов (одно из адыгских племен, у которого отсутствовала княжеская власть, и, следовательно, с которым было особенно трудно договориться о верноподданстве). 

В конце 1830 г. И. Паскевич, наконец, начал подготовку к подавлению принимавшего все более угрожающие масштабы чеченского сопротивления. Однако тяжело заболел и, жалуясь на неблагоприятный для него кавказский климат, направил Николаю I прошение о переводе в другой регион. Император удовлетворил его просьбу, и в сентябре 1831 г. командиром Отдельного Кавказского корпуса, главноуправляющим гражданской частью и пограничными делами Грузии, Армянской области, Астраханской губернии и Кавказской области был назначен барон Г. Розен. Николай I же, узнав о новых неудачах российского командования на Кавказе, в 1830 г. распорядился: «Усмирить навсегда горские народы или истребить непокорных».

В 1831 г. Кавказ охватила обширная эпидемия пришедшей с Востока холеры, позже распространившаяся и на Европейскую часть России вплоть до самого Санкт-Петербурга. Эпидемия усугубила тяжелое положение горских народов, вызванное военным разорением, и побудила их к активизации действий против России. В Чечне, вдохновленной призывами Гази Мухаммеда, вспыхнуло очередное всеобщее военное выступление. 14 июня 1831 г. кумыкским князем Салат-Гераем был убит Б. Таймиев, заподозренный им в причастности к смерти его отца. Однако среди чеченцев бытовало мнение, что Салат-Герай был специально подкуплен российскими властями. Бейбулат Таймиев – одна из ярчайших фигур чеченского и, вообще, кавказского сопротивления военной колонизации царской Россией, был похоронен в своем родном селе Иласхан-Юрт (современный Гудермесский район Чечни). Его имя встречается в поэме М. Лермонтова «Хаджи-Абрек», правда, лермонтовский «князь Бей-Булат» никакого отношения к реальному горскому предводителю не имеет.

Смерть Б. Таймиева не остановила широко разворачивавшееся на Восточном Кавказе антироссийское движение. В Дагестане Гази Мухаммед, накопив силы, возобновил активные боевые действия против российских войск. Войска мюридов вторглись из гор на равнины Кумыкии, а затем 13 ноября 1831 г. захватили и разорили древнюю русскую крепость Кизляр на Тереке. Это был очень серьезный удар по русским позициям на Кавказе. 6 декабря горцы отразили наступление экспедиции генерала Н. Панкратьева на кумыкское селение Агачкала. 13 декабря Агачкала все же была занята русским отрядом под командованием полковника А. Миклашевского, однако экспедиция понесла тяжелейшие потери, в том числе погиб сам командир. Осаде дагестанских повстанцев подверглись крепости Сунженской линии Бурная и Внезапная, древний город Дербент на побережье Каспийского моря. Российские экспедиции в горы сопровождались большими потерями и, несмотря на то, что войскам обычно удавалось занять и разорить намеченные селения, реального успеха не приносили: горцы, как обычно, отступали, скрываясь в горных ущельях и лесах, затем собирались в новых местах и вновь атаковали русские гарнизоны. Находиться же в горных районах долгое время российские войска не могли, так как мобильные горские отряды постоянно совершали на них налеты со всех сторон, препятствовали обеспечению их боеприпасами, провизией и медикаментами. Мюридизм продолжал быстрое распространение и в Чечне. Успехи Гази Мухаммеда побудили чеченцев на новые выступления. В 1832 г. возникла угроза нападения мюридов на крепость Грозную и даже Владикавказ. Войско Гази Мухаммеда предприняло попытку штурма укрепления Назрань, правда, успехом не увенчавшуюся.

Из записок полковника барона Ф. Торнау, в молодости участвовавшего в экспедиции генерала А. Вельяминова в Чечню 18 – 28 августа (по старому стилю) 1832 г.: