Новый Старый порядок – Франция в первой половине XVII в.

Королевство Франция, возникшее в 843 г. в результате распада Франкской империи на европейском западе (в современной историографии до 987 г. его принято называть Западно-Франкским королевством), между Атлантическим океаном и Германией, на юго-западе граничившее с пиренейскими королевствами (Испания), на севере через пролив Ла-Манш – с Англией, в течение многих столетий не было по-настоящему единым. Оно представляло собой конгломерат крупных феодальных государств и относительно небольших владений, вольных городов, во главе которого восседал на троне единый король. Однако королевская власть была очень ограничена интересами крупных феодалов, обширные владения которых обладали экономической независимостью, а сами феодалы – собственными сильными армиями, в которых служили феодалы младшего порядка – их собственные вассалы. Вассалы подчинялись только своему непосредственному сюзерену, и даже король не мог повелевать вассалам своих вассалов. Изначально территория Франции делилась на несколько обширных культурно-экономических регионов, каждый из которых сильно отличался от других по природным условиям, традиционному хозяйству, менталитету населения, имел собственные торговые связи. И сам единый французский этнос складывался медленно, в течение столетий: он происходит от очень разных народов, населявших территорию будущей Франции в древности, в античную и раннесредневековую эпоху. Тут были и древние кельты, когда-то жившие на трети всего Европейского континента, и древнеримские колонизаторы, обосновавшиеся в этой области, называемой ими Галлия (от латинского названия кельтов – галлы), и переселявшиеся сюда в V – VI вв. с востока германские племена франков, которые, собственно, и дали стране средневековое и современное название. Народно-латинский язык, воспринятый от римлян, был сначала средством межнационального общения, и лишь затем перерос в самостоятельный французский язык, а все разноплеменное население обширной страны постепенно стало осознавать и свое национальное единство. Сильные феодальные правители придерживались присяге общему королю больше по военно-политическим соображениям: чтобы быстро находить себе поддержку в случае конфликта с какой-нибудь соседней державой, но в своих владениях предпочитали властвовать по-своему, не оглядываясь на королевскую волю. Часто они нарушали присягу, сражались между собой, а подчас объявляли войну и самим королям, и те не имели практически никакой возможности их обуздать. Особенно влиятельной феодальной категорией были герцоги – правители входивших в состав королевства крупных областей, чьи привилегии в пределах тех мало отличались от королевских.

Сильная феодальная раздробленность Французского королевства стала причиной того, что его династические споры с соседней Англией привели к серии затяжных военных конфликтов, длившейся более ста лет: с 1337 по 1453 гг., известной как Столетняя война. В течение этого времени Англия фактически владела многочисленными землями на французском севере. Лишь в конце концов достаточно прочно объединившись вокруг короля Карла VII (1422 – 1461), французские феодальные войска, собственно королевская армия, состоявшая из наемников, и народные ополчения смогли перейти в решительное наступление против англичан и союзных тем местных феодалов, пока окончательно не вытеснили английские силы за море. Возросший в период Столетней войны авторитет короны, развитие подчинявшихся непосредственно королю регулярных наемных войск, а также естественный технический прогресс в транспортном деле, строительство удобных дорог и устойчивого морского флота, делавшие облегченным сообщение между разными областями страны, завязывавшие общие для всего королевства устойчивые торговые связи, способствовали упрочению единства Франции во второй половине XV – XVI вв. Королевская власть усиливалась, на территории страны действовало все больше общих изданных королем законом, ограничивались в своих свободах феодалы, им все труднее становилось ослушиваться короля и идти против коронных интересов.

Однако именитые феодальные фамилии постоянно порывались к восстановлению своей прежней широкой свободы, то и дело поднимая мятежи, устраивая придворные интриги. К кое-как приглушенным прежним противоречиям прибавлялись новые. В связи с резким оживлением торговли в Европе, вызванным притоком после Великих географических открытий ценных товаров из-за океана, во Франции, как и в других европейских странах, стало активно развиваться капиталистическое производство, основанное на наемном труде. Завоевывавшая все больше места в экономике страны буржуазия – владельцы мастерских, ткацких фабрик, пекарен и других заведений, в которых трудились наемные работники, землевладельцы, использовавшие оплачиваемый труд пахарей и пастухов, составляла серьезную конкуренцию традиционным городским цехам (мастеровым товариществам), феодальным хозяйствам и крестьянским общинам. Производители от традиционных классов были недовольны тем, что продукция буржуазных хозяйств теснит на рынке их собственную, а буржуа стремились к получению торговых и производственных привилегий, которые позволяли бы им преодолеть давление со стороны цехов, феодалов, деревенских общин. В довершение всего, в XVI в. в Европе стремительно распространились идеи церковной Реформации, основанные на отделении национальных церквей от римско-католической, осуждении культа посредничества между людьми и Богом, в том числе отмене церковного права благословлять и проклинать людей, отпускать им грехи. Принятие реформационного (известного также как протестантское) учения идеологически раскрепощало европейцев, морально позволяло им выступать против власти, освященной Папским престолом. Неудивительно, что идеи реформации церковной активно схватывали те, кто желал в своей стране реформации социальной и политической.

Накопившиеся противоречия получили свою разрядку во время правления двух последних королей династии Валуа, восседавшей на французском престоле более двух столетий. Карл IX, царствовавший в 1560 – 1574 гг., взошел на трон в детском возрасте, и вообще, не отличался способностью к самостоятельному правлению, предоставив всю политику вести своей матери Екатерине, представительнице знатного итальянского рода Медичи. Королева-мать, ища опору среди влиятельнейших французских фамилий, приближала ко двору соперничавшие аристократические партии, во главе которых стояли крупные феодальные роды Бурбонов и Гизов. Генрих III (1574 – 1589), хотя был вполне способным политиком, взошел на трон слишком поздно – уже в разгар жестокой внутренней борьбы, и не успел набрать достаточно сторонников для объединения державы. В этот период страну терзали кровопролитные и опустошительные гугенотские войны, названные так по французскому прозванию сторонников церковной Реформации – «гугеноты» (от имени «Гюго», как французы просторечно называли швейцарцев, поскольку во Франции распространялся швейцарский вариант протестантского учения, основанный проповедниками У. Цвингли и Ж. Кальвином), когда сторонники и противники королевской власти образовали два лагеря под религиозными знаменами: католический и протестантский. При этом составлявшие главную опору короны крупные феодалы-католики, прежде всего, герцоги лежавшей к востоку от Франции области Лотарингия Гизы, не столько оберегали саму королевскую власть, сколько рассчитывали сделать короля марионеткой в своих руках. Когда Генрих III попытался занять в католическом лагере, как и подобало ему, лидирующее положение, феодалы во главе с Гизами объявили войну и ему; страна раскололась уже на три враждующих лагеря, казалось, что вернулись давние времена тяжелой феодальной раздробленности. Генрих III смог организовать убийство лидера партии Гизов Генриха Меченого, но затем сам был убит сторонником того – фанатичным монахом-католиком. Так пресеклась династия Валуа.

В конце концов победу в опустошительной гражданской войне одержал бывший предводитель гугенотского лагеря король небольшого государства Наварра на стыке северо-восточной части Пиренейского полуострова с остальным Европейским континентом Генрих Бурбон. Бурбоны, как и Валуа, являлись потомками правившего Францией в 987 – 996 гг. короля Гуго Капета, от воцарения которого современные историографы и называют ее собственно так (хотя раньше французы не ставили принципиальной разницы между Францией и Западно-Франкским королевством). Таким образом, Генрих Наваррский имел кровные права на опустевший французский престол. В 1594 г. он со своими войсками вступил во французскую столицу Париж и был провозглашен новым королем Франции. Правда, для этого ему потребовалось отречься от протестантского учения и принять католицизм, иначе почти исключительно католическое население Парижа отказывалось его признавать, кроме того, это примиряло с ним хотя бы часть крупных феодалов, обладавших значительными собственными войсками. В течение последующих семи лет Генрих Бурбон, известный ныне под именем Генриха IV, окончательно разгромил войска самых непримиримых участников военной католической партии (Католической Лиги), заставил покинуть Францию армию Габсбургской Испании – монархической унии (форма государственного устройства, при котором трон нескольких формально самостоятельных государств занимает один и тот же монарх) стран Пиренейского полуострова во главе с королем из знатного немецкого по происхождению рода. Также войска нового короля нанесли ряд поражений герцогу Савойи – государства, располагавшегося между Францией и Италией, наряду с Францией претендовавшего на некоторые приграничные территории. Мир, заключенный в 1601 г. между Генрихом IV и савойским герцогом Карлом Эммануилом I на основе взаимных территориальных уступок, положил конец череде долгие годы разорявших Францию тяжелых войн. На французском престоле воссела новая династия – Бурбонов. Одновременно Генрих IV и его потомки продолжали быть королями Наварры, что закреплялось в их титуле: «король Франции и Наварры», но сама Наварра в состав Франции еще не входила, т.е., Франция и Наварра составляли монархическую унию.

Генрих IV – амбициозный и расчетливый вплоть до вероломства политик, тем не менее, во главу угла всегда ставил благополучие подвластной страны и своих подданных. Прежде всего, ради этого он отчаянно рвался к власти, подчас не брезгуя даже предательством вчерашних сподвижников, когда этого требовали политические интересы, стремился любой ценой установить полные мир и стабильность в стране, идя противникам на многие уступки, даже подкуп, но упорно сражаясь с самыми непримиримыми. 30 апреля 1598 г. им после обсуждений в замке города Нант был утвержден знаменитый Эдикт о веротерпимости, который предписывал предать забвению все зло, причиненное друг другу католиками и протестантами за годы прошедших религиозных войн, уравнивал католиков и гугенотов в гражданских правах. Протестанты по всей Франции, кроме Парижа и еще некоторых городов, где действовали более ранние договоры, устанавливавшие господство католицизма, получали право, в том числе при государственной поддержке, иметь свои церкви, открывать свои школы, занимать государственные и общественные должности. Детали предписанного короной соблюдения веротерпимости различались в разных провинциях. Например, в одних суд вершили коллегии из равного числа представителей от католиков и протестантов, в других для католиков действовали одни суды, для протестантов – другие. Неодинаковым было действие Нантского эдикта и для разных социальных прослоек. Высшее протестантское дворянство обладало правом полной свободы отправления культа не только в церкви, но и в своих замках, тогда как дворяне-протестанты младшего ранга не могли вне церкви собирать на службу свыше тридцати человек. Таким разным подходом к разным провинциям, к разным сословиям, наличием большого количества различного рода отступлений от общего административного порядка характеризовалась вся выстроенная Генрихом IV политическая система. Она отражала свойственную ему политику лавирования, тех или иных уступок каким-либо сторонам в обмен на покорность и по сути являлась пережитком той глубокой феодальной раздробленности, в которой Франция пребывала на протяжении многих столетий со времени своего складывания как суверенного королевства.

Несмотря на укрепление при Генрихе IV королевской власти – еще большее, чем произошедшее вскоре после окончания Столетней войны, не во всех провинциях королевские чиновники обладали безусловным влиянием. Некоторые особенно знатные феодалы в обмен на признание верховного авторитета царствующих Бурбонов все же выторговали себе право автономии, правили своими провинциями по наследству, издавали некоторые местные законы, в том числе, если были католиками, имели право полностью запретить в подвластной земле протестантское служение за пределами церкви. Во многом сила власти короля держалась на его личном богатстве: после смерти нескольких бездетных родственников по отцовской и материнской линии их земли отошли в домен (земля, находящаяся в личном пользовании феодала, а не переданная им своим вассалам) Генриха, а также к королевскому домену перешли земли также погибшего бездетным Франсуа, герцога Анжуйского и Алансонского, – младшего брата прежних королей Генриха III и Карла IX. Доходы от всех этих обширных земель позволяли королю содержать сильное личное войско и невиданно широкий штат чиновников. Хотя большинство феодалов потеряли реальную власть в своих уделах, где теперь всеми делами руководила королевская администрация, во многом сохранились традиционные отношения между ними и продолжавшими работать на их земле крестьянами. Крестьяне по-прежнему в обмен на пользование феодальной землей несли повинности в пользу помещиков, отдавая тем часть выращенной продукции или вырученных с ее продажи денег, не имели права без согласования с землевладельцем-феодалом распахивать новые участки, занимать пастбища, сенокосы и водопои, собирать дрова в лесу. Во французских городах при поддержке королевских властей активно развивались капиталистические предприятия – мануфактуры, которых хотя пока еще было меньше, чем традиционных бюргерских цехов, но производили они продукции гораздо больше благодаря слаженной организации наемного труда. В деревне же господствовали традиционные помещичье-крестьянские отношения, натуральное хозяйство, натуральный обмен вместо денежной торговли.

Утвердившись на троне Франции, Генрих IV приложил первые усилия к необходимому для дальнейшего эффективного правления преодолению острого дефицита в казне, истощенной в результате бесконечных трат на нужды войны, одаривания и подкупы вольнолюбивых феодальных владетелей. В результате налоги с податного населения поначалу выросли в три раза, что спровоцировало народные волнения и мятежи, особенно в центральных французских провинциях, потерю популярности Генриха даже в некоторых тех городах, которые поначалу поддерживали его во время войн. Однако королевская армия сумела подавить все восстания. Впоследствии, по мере восстановления экономики страны, которому, прежде всего, способствовало рациональное государственное управление, налоги снижались. Говоря, что желает, чтобы каждый его подданный имел возможность по воскресеньям положить курицу в горшок, Генрих IV вплотную занимался повышением экономического благосостояния Франции. В 1601 г. по личному указанию короля в Париже была открыта знаменитая Национальная мануфактура Гобеленов – красильно-ткацкое предприятие. Был прорыт судоходный Бриарский канал (первый в стране), соединивший крупные реки Франции Сену (на которой и расположен Париж) и Луару, что сильно облегчило перевоз товаров в разные провинции государства и способствовало оживлению внутренней торговли. Шла активная колонизация французами Нового Света, особенно прибрежных районов Канады в Северной Америке. Из-за Атлантического океана французские мореплаватели ввозили имевшие огромную ценность, быстро приобретавшиеся мануфактурами как сырье товары, прежде всего, меха канадских зверей. В сельском хозяйстве также капиталистические отношения постепенно занимали все больше места. К 1610 г. сельскохозяйственное производство достигло уровня, который был перед религиозными войнами. В Центральной Франции – в Севеннских горах, были высажены плантации тутового дерева. Тутовые листья шли на шелковые законы де Лаффемов и Трока, и Франция больше не нуждалась в дорогостоящих закупках шелковых нитей и ткани за рубежом.

Генрих IV уделял большое внимание и внешнему блеску своей державы. Осуществлялось масштабное градостроительство. В Париже появились две новые площади, был также достроен мост Пон-Нёф через Сену. Парижский дворец Лувр – главная резиденция французских королей, был соединен с другим королевским дворцом – Тюильри, так называемой Большой Галереей.

Так во Франции складывалась особая административно-политическая система, которую после Французской революции 1789 – 1799 гг. стали называть Старым порядком. Но конечно, во время Генриха IV, и вообще, первых французских королей династии Бурбонов, этот порядок был не старым, а наоборот, новым. Неоспоримым порядком сильной королевской руки и общих для всего королевства законов, пришедшим на смену многовековой эпохе феодальных вольностей, смут и противоречий. Существовавшая во Франции при правивших в XVII – XVIII вв. Бурбонах политическая система характеризовалась сильной абсолютной властью короля, которая держалась, однако, на достигнутых соглашениях и компромиссах между монархом и разными социальными прослойками, между короной и провинциями. Поэтому закон, хотя исполнялся неукоснительно, не был единым для всех провинций, для всех сословий. В каждой провинции и во многих городах действовал свой детальный порядок, установленный на основе соглашений между королем и местной элитой, и, как уже говорилось, некоторые провинции даже отчасти сохранили феодальное самоуправление.

Все французское общество было разделено на выделившиеся еще в прежние времена три основных сословия: первое – духовенство, второе – аристократия, и третье – все остальное население. Каждое основное сословие обладало собственным политическим статусом, в отношении каждого из них действовали определенные законы, которые не распространялись на другие. Духовенство и аристократия были привилегированными сословиями, особенно первое. Церковь и аристократы платили гораздо меньше налогов в королевскую казну.

Католическая церковь, что называется, «владела умами»: с амвонов храмов, за учебными столами церковных школ, с университетских кафедр священники вели основное просвещение населения, обучая паству как религиозным знаниям, так и существовавшим в то время церковным взглядам на мироустройство. Католики, составлявшие большинство населения Франции, придавали очень важное значение церковным обрядам, приобщенности к церкви, полагая, что без церковного заступничества нельзя спасти душу в загробной жизни. Церковь взращивала в пастве нормы морали, представления о добре и зле, давала советы по устроению семейного, соседского, родственного уклада жизни, являлась и важнейшим институтом социальной поддержки населения, снабжая подаянием обездоленных, давая приют калекам и старикам, воспитывая при храмах и монастырях сирот. Церковь освящала и королевскую власть, придавая той духовный авторитет. Из дворян же набиралось большинство государственных служащих, армейских офицеров, хотя с распространением просвещения все больше королевских слуг выходило и из третьего сословия.

Третье сословие, платившее основные налоги, было совершенно неоднородным по составу. Когда-то в давние времена, когда французское общество было еще не так сложно устроено, не было большого разнообразия уклада жизни и профессий, третье сословие представляло собой просто основную массу населения, жившую своим трудом, не несшую службу королю или крупным феодалам, не имеющую священнических санов. Теперь же к третьему сословию относились и богатые крупные буржуа, и поземельно завивисмые от феодалов крестьяне, и купцы, и городские ремесленники, и образованные учителя. Постепенно в ходе дальнейшего усложнения общественного уклада жизни, распространения новых профессий внутри третьего сословия появлялись новые группы: литераторы и книгоиздатели, ученые-натуралисты и др. Однако в политическом отношении третье сословие имело меньше всего прав, в том числе обедневший ничем не занимающийся дворянин, донашивающий последний колет, юридически был благороднее одетого в золото владельца мануфактуры, ни в чем не знающего себе отказа. Хотя королевские указы могли давать отдельные привилегии определенным группам из третьего сословия, прежде всего, сообществам буржуа, в целом права основной массы населения были сильно ограничены навстречу интересам духовенства и аристократии. Только самые богатые представители третьего сословия – в основном, буржуазия, могли заседать в генеральных штатах – созываемом королем по особенно важным государственным вопросам собрании делегатов от всех сословий, провинций и вольных городов, на котором те заявляли о своих пожеланиях. Из-за этого большинство населения – крестьяне и простые горожане, жизнь которых была далека от жизни буржуазной верхушки, вообще фактически не имело какой-либо представительности, а следовательно, и политической дееспособности. Большинству людей оставалось лишь покорно следовать королевской воле, имея возможность защищать свои интересы только жалобами королевским чиновникам и судьям на нарушения закона, но и здесь эффективность поиска справедливости зависела от личных честности и добросовестности слуг короны.

Старый порядок во Франции был системой, органично вплетавшей в себя реалии Нового Времени: сильная власть короля, развитие капиталистического производства, и Средневековья: пережитки феодального строя, закрепленное юридически резкое сословное разделение общества. Единство и стабильность в стране держались подчас на очень тонких достигнутых ранее компромиссах между короной и группами подданных, и чтобы не нарушить этот сложный баланс, короли старались лишний раз не вносить каких-либо значительных изменений в с трудом устоявшуюся систему. Время Старого порядка характеризуется достаточной статичностью, социальным постоянством, предсказуемостью текущих политических событий. Именно с ним связаны основные привычные представления о старой Франции, хотя он существовал лишь около двухсот лет, тогда как существовавшая до него и сильно от него отличающаяся эпоха феодальной Франции – в три раза дольше. Франция XVII в. – это та Франция, которую мы знаем по романам Александра Дюма «Три мушкетера», «Двадцать лет спустя» и «Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя». Время, когда Франция превратилась в передовую державу Европы, внушала почтение другим могущественным соседям и трепет государствам послабее. В этот период стала бурно развиваться знаменитая на весь мир французская культура, впоследствии во всей Европе ставшая образцом для подражания. Все это стало плодом внутренней стабильности в государстве, установленной за счет тонкого баланса системы Старого порядка.

14 мая 1610 г. Генрих IV во время проезда с кортежем по узкой парижской улице был убит школьным учителем Франсуа Равальяком – фанатичным католиком, возмущенным тем, что король согласился на отправку французских войск в германское герцогство Юлих для поддержки местных протестантов против императора-католика Рудольфа II. 17 октября того же года на трон Франции был коронован сын Генриха Людовик XIII, которому едва исполнилось девять лет. Регентом при малолетнем короле стала его мать, вдова Генриха IV Мария Медичи – знатная итальянка. В течение семи лет фактическое правление усмиренной Генрихом державой осуществляли фавориты королевы-матери, прежде всего муж ее сводной сестры Леоноры Дори Галигай Кончино Кончини. Сановные итальянцы мало радели о благополучии чужой им страны, используя свою власть, прежде всего, для личного обогащения. Распространившиеся злоупотребления чиновников вызывали недовольство народа, а демонстративно высокомерное отношение К. Кончини к французскому двору (даже к юному королю он не скрывал своего пренебрежения) раздражало и высшую знать королевства. Состоявшиеся в 1614 г. генеральные штаты не принесли никакого позитивного результата. Пытавшиеся противиться засилью К. Кончини подвергались репрессиям. В том числе, по указу королевы-матери в парижскую крепость-тюрьму Бастилию был заключен главный противник ее фаворитов принц Конде Анри II де Бурбон – принадлежавший к тому же роду, что и сам король. Генрих IV, когда-то бывший протестантом, несмотря на формальный переход в католичество, во внешней политике делал упор на сближение с немецкими протестантскими герцогствами. Вдовствующая королева переориентировала политический курс на союз с прежде враждебной Испанией и родными ей итальянскими государствами. Подраставший король оставался фактически номинальной фигурой, и даже когда по достижении 13-летнего возраста ему было уже положено хотя бы присутствовать на заседаниях Государственного совета – высшего исполнительного органа, собрания министров и главных придворных чинов, Мария Медичи отказалась слагать с себя полномочия регента, заявив, что Людовик еще недостаточно взрослый и здоровый для ведения государственных дел.

По стране прокатился ряд восстаний против злоупотреблений королевских наместников, за спиной которых стояли властная регентша и ее итальянские родственники. В ноябре 1615 г. по требованию матери король обвенчался в западно-французском городе Бордо с дочерью испанского короля Филиппа III Анной Австрийской. Недвусмысленное сближение с Испанией – объединением королевств, в которых борьба за торжество католической веры традиционно провозглашалась за основу государственной политики, управляемым ревностными католиками Габсбургами (к их роду принадлежали и активно боровшиеся с протестантизмом германские императоры), вызвало беспокойство французских гугенотов. Слухи о скорой отмене Нантского эдикта и возобновлении религиозных преследователей побудили протестантскую знать укрепляться в своих поместьях и готовиться к возможной новой войне с католиками. С таким трудом достигнутое при Генрихе IV внутреннее спокойствие и единство страны вновь зашаталось. В результате в 1617 г. при дворе сложился заговор французских сановников во главе с 38-летним другом и личным слугой короля-подростка Шарлем д’Альбером, склонившим на свою сторону офицеров королевской гвардии.

24 апреля 1617 г. официально носивший чин маршала (главнокомандующего сухопутными войсками) Франции, но фактически сосредоточивший в своих руках всю власть К. Кончини был убит гвардейцами. Его жена Л. Дори Галигай по распространенной в то время схеме была арестована, обвинена в колдовстве и обезглавлена, а 14-летний сын выслан из страны в Италию. Хоронить убитого К. Кончини пришлось тайно, чтобы избежать надругательства над его телом озлобленной на ненавистного временщика черни. Но народ каким-то образом прознал о месте захоронения и вскрыл могилу. Тело фаворита королевы-матери протащили через весь Париж, затем разрубили на куски и сожгли перед статуей Генриха IV. Самой Марии Медичи взявший, наконец, бразды правления в свои руки сын предписал покинуть Париж и поселиться в замке города Блуа, откуда она в 1619 г. самовольно переселилась на запад Франции в город Ангулем и стала собирать партию для своего возвращения к власти. Главной ее опорой стал герцог д’Эпернон Жан Луи де Ногаре де Ла Валетт, бывший ближайший соратник давно погибшего короля Генриха III Валуа. Однако 7 апреля 1620 г. армия, ведомая лично Людовиком XIII, наголову разгромила войска королевы-матери и дружественных ей феодалов в битве при Понт-де-Се.

При дворе происходило возвышение расчистившего королю путь к реальной власти Шарля д’Альбера, которому Людовик XIII пожаловал титул герцога де Люинь. Герцог де Люинь, пользуясь королевским расположением, сосредоточил в своих руках большинство государственных дел. При его активном участии в 1620 г. из состава Наварры в состав Франции была передана область Беарн в Пиренейских горах – родина отца Людовика Генриха IV. Жителям Беарна были пожалованы широкие королевские милости и льготы.

Людовик XIII, живо помнивший унижения детства и юности, когда он являлся лишь вывеской для вершивших все дела своей матери и ее фаворитов, всю жизнь опасался снова утерять свое королевское влияние. Даже передав фактически все дела герцогу Люиню, он постоянно инспектировал их состояние и требовал отчета; все важные государственные меропиятия производились если и не по королевской инициативе, но строго с королевского одобрения. При Людовике XIII французский монархический абсолютизм стал особенно укрепляться. Это привело к новому конфликту королевской власти с гугенотами. Протестантский лагерь постоянно притягивал к себе недовольные королевским двором силы, так как в протестантизме отсутствует концепция о священности земной власти. Добившиеся для себя в ходе прежних войн широких свобод гугеноты привыкли давить на королевский двор угрозами новых восстаний; феодалы-протестанты при малейшем наступлении на свои интересы демонстративно начинали подготовку к новой войне. В то же время многие знатные католики с сочувствием смотрели в сторону Ангулема, где опальная королева-мать – союзница Испании и Италии, фактически создала собственное государство. Видя в гугенотах постоянную угрозу своей власти и желая угодить католическим аристократам, Людовик XIII с подачи Люиня повел планомерное наступление на протестантские свободы, дарованные Нантским эдиктом. С присоединением Беарна к Франции в нем не были введены в действие положения эдикта, наоборот, при личном участии короля беарнские протестанты стали подвергаться преследованиям, а протестантизм – вытесняться из общественной и государственной жизни. В ответ солидарные со своими беарнскими единоверцами гугеноты нескольких провинций на западе и юге Франции восстали. Возглавляемые Люинем королевские войска после первых успехов, за которые герцог получил от Людовика к тому времени упраздненное, но специально для него восстановленное вновь звание коннетабля (начальника всех вооруженных сил), потерпели поражение у города Монтобан в южно-французском регионе Окситания. Это вызвало гнев молодого короля, которого уже раздражало то, что старший друг стал переходить границы в своем всевластии и даже добился для себя полномочия решать, кого допускать к королевской аудиенции. Людовик отстранил герцога от командования и лично возглавил осаду Монтобана, которая, продлившись четыре месяца, оказалась все равно неудачной. В декабре 1621 г. герцог Люинь умер от болезни.

После смерти де Люиня – ярого врага королевы-матери и ее сторонников, испортивший отношения с вольнолюбивыми гугенотами Людовик XIII задумался о том, чтобы ради укрепления своей власти крепче сплотить католический лагерь и нанести мятежным протестантам решительное поражение. Для этого он при активном участии заведующего делопроизводством и финансами Марии Медичи, епископа местности Люсон на французском западе Армана Жана дю Плесси, герцога де Ришелье, примирился с матерью. Мария Медичи была возвращена ко двору и даже вновь стала председательствовать на заседаниях Государственного совета. В 1622 г. армия во главе с самим королем нанесла мятежным гугенотам ряд тяжелых поражений, и протестантские вожди были вынуждены пойти на мирное соглашение. Король подтверждал положения Нантского эдикта и даже расширял территорию, в пределах которой гугеноты пользовались полной свободой вероисповедания, взамен протестантская аристократия обязалась ему повиноваться.

Оказавшись талантливым военачальником, Людовик XIII не был силен в административных делах, тем более, как уже говорилось, установившаяся политическая система не была единообразной во всей стране. Министры, которых король вводил в Государственный совет, рассчитывая, что они помогут ему управлять, сами не смогли осилить руководство весьма громоздким административным аппаратом. Этим воспользовалась королева-мать, которая, хотя и побаивалась теперь вдруг проявившего характер сына, не теряла надежды вновь прибрать к рукам все государственные дела. Под ее уговорами Людовик в 1624 г. ввел в Государственный совет герцога-епископа Ришелье – ее личного друга, раньше занимавшего должности государственного секретаря иностранных дел Франции и духовника жены короля Анны Австрийской, но в 1617 г.    отправившегося вслед за королевой-матерью в ссылку. В 1623 г. Ришелье, к тому времени по протекции короля возведенный в высший после самого Папы Римского церковный католический сан кардинала, отказался от обременявшей его, отвлекая от общегосударственных дел, духовной власти над Люсоном. Самоуверенная королева-мать, полагая, что сможет через Ришелье влиять на сына, глубоко просчиталась. Кардинал и талантливый администратор оказался глубоко преданным идее государственного единства и общественного благополучия и готов был посвятить этому всю жизнь. Именно ради возможности самому оказывать влияние на государственные дела он и сумел добиться в свое время расположения Марии Медичи. Теперь же Ришелье преданной службой стремился завоевать доверие самого Людовика XIII, и в результате 13 августа 1624 г. был назначен главой Государственного совета, то есть, первым министром.

С возвышением кардинала Ришелье начинается решительный отход Франции от дружественных отношений с Габсбургами, установленными при содействии королевы-матери. Ратуя, прежде всего, за французское государственное единство и могущество, Ришелье выступал как против постоянно поднимавших во Франции волнения гугенотов, так и против ревностно защищавших католицизм, но при этом конкурировавших с Францией за приграничные территории Священной Римской империи (Германии) и Испании. В Германии с 1618 г. шла новая война между императорами-католиками и князьями-протестантами – война, которую впоследствии прозвали Тридцатилетней. Немецким князьям оказывали помощь протестантские короли Дании и Швеции, императору – его родственник испанский король. Денежный поток и воинские подразделения прибывали из Испании в Германию через союзный Габсбургам итальянский город Геную. В 1625 г. против Генуи выступил герцог Савойи Карл Эммануил I – бывший противник Франции. Однако теперь французские войска оказали помощь его армии, осадившей Геную и перекрывшей сообщение императора Фердинанда II с его родственником и союзником королем Испании Филиппом IV, кстати, шурином Людовика XIII. Также французские силы поддержали захват враждебными Габсбургам швейцарцами другого перевалочного пункта испанских войск на пути в Германию – долину Вальтеллина в Итальянских Альпах.

Завидев, что вчерашний ближайший соратник предал интересы радикальных католиков и начал вести дела к решительному столкновению с Габсбургами, Мария Медичи с оппозиционно настроенными католическими аристократами, в том числе королевой Анной, стала изыскивать способы избавиться от вошедшего к королю в доверие министра-кардинала. Ближайшая подруга жены короля честолюбивая Мари де Роган, герцогиня де Шеврёз, удаленная от двора за неосторожное причинение беременной королеве травмы, повлекшей выкидыш, в обмен на гарантии Анны Австрийской способствовать ее возвращению ко двору подговорила своего любовника Анри де Талейран-Перигора, графа де Шале, убить кардинала Ришелье. Граф де Шале входил в свиту младшего брата короля Гастона, герцога Орлеанского, который часто посещал Ришелье как первого министра. Гастон и сам был посвящен в заговор: по плану, он должен был отправить де Шале в резиденцию Ришелье как своего вестника. Однако о заговоре по каким-то причинам стало известно кардиналу, который обезопасил себя, усилив охрану резиденции, а затем, лично отправившись к Гастону Орлеанскому, воззвал к совести принца, предостерегши от несчастий и смут, которыми чревато нарушение единства в королевской семье. То ли увещенный, то ли испугавшийся опалы Гастон выдал имена всех заговорщиков. Граф де Шале был приговорен к смертной казни. Его друзья, надеясь его спасти, договорились с палачом о саботаже исполнения приговора. Однако Ришелье обещал помилование приговоренному к смерти простому преступнику, если тот сам выполнит роль палача в отношении де Шале. Не умевший обращаться со специальным мечом для обезглавливания узник только с двадцать девятого удара смог отделить голову графа от туловища. Герцогиня де Шеврёз бежала в Лотарингию. Королевская чета, отношения которой и раньше не отличались ровностью, пришла к совершенному разладу; формально сохраняя брак (который по католическим канонам вообще очень сложно расторгнуть), Людовик и Анна стали избегать друг друга. Король еще больше расширил административные полномочия Ришелье, а также выделил ему подразделение мушкетеров для личной охраны.

Предметом особой озабоченности кардинала и первого министра Ришелье был хорошо укрепленный портовый город Ла-Рошель на побережье Бискайского залива. Он являлся одним из главных гугенотских оплотов, где не только неограниченно господствовал протестантизм, но и сами порядки управления были слишком вольными. Заключенные ранее договоры сильно ограничивали возможность вмешательства короля во внутренние дела Ла-Рошели, и даже возводить ее жителей в дворянское достоинство король мог только по представлению местных властей. Контроль отличавшихся переменчивым нравом гугенотов над важным портовым городом создавал серьезные помехи для королевского флота, для поставок ценных товаров из-за моря. Ларошельцы неоднократно саботировали волю короля, угрожали другим французским портам. К тому же, они поддерживали связь с остававшейся недружелюбной Франции Англией, в которой государственной религией было англиканство – особая форма протестантизма, сохранившая многие католические церковно-административные институты, но так же, как и другие протестантские течения, отвергающая представление о церкви как посреднике между людьми и Богом, не признающая священный авторитет Папы Римского. Англия с тревогой следила за развитием военно-морского флота во Франции: при английском дворе опасались, что Франция будет оспаривать у Англии владения за океаном. Английский агент Уолтер Монтэгу подговаривал французских гугенотов поднять новое восстание.

В 1627 г. по указу английского короля Карла I в Ла-Рошель была отправлена мощная эскадра под командованием Джорджа Вильерса, герцога Бекингема. Англичане рассчитывали поднять в прибрежных французских городах масштабное гугенотское восстание. Однако французский гарнизон острова Иль-де-Ре у входа в бухту Ла-Рошели оказал английскому войску упорное сопротивление. Началось интенсивное строительство королевских укреплений в окрестностях Ла-Рошели. Расценив это как посягательство на свои свободы, ларошельцы во главе с Бенжаменом де Роганом, герцогом Субизом, и главой города Жаном Гитоном начали боевые действия против королевских сил. Однако отсутствие согласованности операций с войском Бекингема не позволило им захватить стратегическую инициативу. Для противостояния недружественной обеим державам Англии Франция заключила договор о прекращении взаимных враждебных акций с Испанией. Это позволило перебросить под Ла-Рошель особенно крупные военные силы. Поздней осенью 1627 г., так и не сумев прочно закрепиться на острове Иль-де-Ре, эскадра герцога Бекингема отступила. Вход в бухту Ла-Рошели был перекрыт насыпанной по указанию Ришелье плотиной. Осада города продолжалась до 28 октября 1628 г., пока, наконец, истощенный оплот протестантизма не пал. В 1629 г. Англия заключила мир с Францией.

28 июня того же года Людовик XIII подписал в городе Алес составленный Ришелье эдикт «О помиловании», даровавший прощение выступавшим против него гугенотам, но по сути являвшийся внесением правок в Нантский эдикт. Гугеноты сохраняли гражданские права и свободу вероисповедания, дарованные Генрихом IV, но лишались политических прав. Они больше не могли иметь своих крепостей и управлять землями. Это в целом удовлетворяло расчетам Ришелье, стремившегося для сохранения единства страны сделать королевскую власть неоспоримой. Кардинал провозгласил тезис, согласно которому признак подданства, то есть, принадлежность к народу государства, должен быть выше религиозного признака. Это отвечало чаяниям абсолютной монархии, тяготившейся духовной опекой римского двора. Ришелье утверждал, что враждовать следует не с протестантами как таковыми, а с мятежниками, отказывающимися повиноваться своему королю. Преданных королю гугенотов, по мнению министра-кардинала, следовало мирно убеждать перейти в католицизм, приводя им из Библии доводы на их заблуждение. Таким образом, Ришелье были заложены зачатки будущей светскости французского государства. Это вызвало критику в адрес кардинала со стороны многих убежденных католиков, в том числе вельмож и священнослужителей.

Ради упрочения единства страны наступая на остатки дворянских и городских свобод, Ришелье добился запрещения дуэлей – личных поединков, на которых аристократы выясняли отношения. Дуэли постоянно уносили большое число жизней представителей дворянского сословия, в результате чего власти нередко в самое неподходящее время лишались необходимых служивых рук; например, офицеры, повздорив из-за пустяка, скрещивали шпаги прямо в военном лагере, и их не волновало, что в случае гибели кого-либо из них целое воинское подразделение могло остаться без командира. Ришелье подчеркивал, что дворяне, прежде всего, являются слугами короля, и никто не может иметь права по своей воле поднимать оружие на королевского служащего. Своего рода символом наступившей новой эпохи – эпохи непререкаемого авторитета королевской власти, стала публичная казнь в 1627 г. видного аристократа, суверенного графа де Люсс, ветерана войн с гугенотами, не раз проявлявшего героизм и рисковавшего жизнью на полях сражений, Франсуа де Монморанси-Бутвиля, упорно игнорировавшего запрет и устроившего несколько дуэлей со смертельным исходом, последнюю – прямо в центре Парижа среди белого дня. Напрасно высшая французская знать просила Людовика XIII проявить снисхождение, а желавший когда-нибудь занять престол брата Гастон Орлеанский даже готовил освобождение Бутвиля из-под ареста силой. Король остался непреклонен, хотя и заявил, что ему неприятно казнить столь знатного героя. Он и Ришелье утверждали, что нет другой возможности обуздать разгульный нрав аристократии. Суда и казни Бутвиль дожидался под усиленной охраной сначала в Бастилии, потом – в тюрьме королевского замка Консьержери, и 22 июня 1627 г. был обезглавлен на Гревской площади Парижа вместе со своим секундантом Франсуа де Ромадеком, графом де Шапелем.

Отобрание вековых прав, превращение дворян из дружественной опоры, действительно, в слуг короля вплоть до казней не только за мятежи, но и просто злостное нарушение королевских указов, озлобляло аристократическое сословие. Наиболее вольнолюбивым феодалам было приказано разрушить боевые укрепления своих замков, чтобы те не могли быть превращены в военные базы для мятежей против короны. Это рассматривалось как вопиющее оскорбление дворянского достоинства. Не смея выплеснуть свой гнев на самого монарха, так как неприкосновенность короны была освящена еще в истоках Франкского государства – предшественника собственно Франции, недовольная знать всячески пыталась дискредитировать непосредственно вершившего политические дела министра-кардинала. Организовать на Ришелье новое покушение никто не решался: кардинал постоянно находился под усиленной охраной королевской гвардии, командиры которой не были связаны с потомственным французским нобилитетом, к тому же, король уже всецело доверял своему первому министру и непременно сурово покарал бы тех, кто посмел бы пролить его кровь. Вместо этого противники Ришелье старательно распускали при дворе слухи о неких коварных замыслах кардинала, пытались сыграть на самолюбии Людовика XIII, говоря, что король попал под полное влияние своего приближенного и перестал принимать самостоятельные решения. Особенно активно выступали против Ришелье королева-мать Мария Медичи и младший брат короля Гастон Орлеанский.

Репрессиями и добрым словом усмирив гугенотов, Людовик XIII и Ришелье вновь приступили к противостоянию с давним внешним врагом – ревностными католиками-Габсбургами, восседавшими на троне Испании и Священной Римской империи. При этом король и первый министр вновь поставили национальные интересы выше религиозных, заключив союз с коалицией немецких протестантов против императора Фердинанда II. Это вызвало бурное возмущение убежденных католиков. В ноябре 1630 г. при дворе начались открытые протесты и требования отставки Ришелье. Заболевший Людовик на некоторое время перестал контролировать придворные дела, чем воспользовались Мария Медичи, Гастон Орлеанский и группа высшей аристократии, включая хранителя королевской печати Мишеля де Марийяка и его брата маршала Франции Луи де Марийяка, графа де Бомон-ле-Роже. Последний в это время руководил контингентом французских войск в Италии, но был готов использовать армию на случай, если сторонники кардинала окажут сопротивление. Мишелю де Марийяку Мария и Гастон прочили должность первого министра вместо Ришелье.

Между тем Людовик XIII вдруг выздоровел. Мария Медичи и Мишель де Марийяк обратились к нему 9 ноября на заседании Государственного совета, указав на различные, с их точки зрения, злоупотребления Ришелье. Чувствуя, что на принципиального сына плохо действуют логические убеждения, на следующий день королева-мать в Люксембургском дворце Парижа, бывшем постоянным местом ее пребывания, публично потребовала от короля, чтобы он сделал выбор между ней или кардиналом. Людовик не ответил ни ей, ни присутствовавшему тут же Ришелье и отбыл из дворца, что настроенные против Ришелье сановники посчитали знаком согласия. 11 ноября министр-кардинал стал готовить документы для своей отставки, планируя отбыть в дальнее имение. В Люксембургском дворце прогабсбургская партия уже бурно праздновала победу. Однако в этот же день неожиданно пришел королевский указ об аресте Мишеля де Марийяка. Вскоре в Италии был арестован его брат Луи де Марийяк, причем назавтра после объеявления ему королевской благодарности за умелые военные действия. Надежды заговорщиков на широкую поддержку остальной знати не оправдались: мало кто из высшего света осмелился хотя бы подать голос за смягчение их участи, большинство дворянства при всех своих гордости и вольнолюбии по-настоящему боялось экспансивного короля и его первого министра. Впоследствии Мишель умер в заточении в замке Шатодан, а Луи 10 мая обезглавлен на Гревской площади. Мария Медичи снова оказалась в ссылке в дальнем королевском Компьенском дворце в северо-французской области Пикардия. Оттуда она бежала в находившийся под испанским управлением Амстердам в Нидерландах, но успешно организовать новые интриги с целью возвратиться к французскому двору ей уже не удалось. В 1642 г. она умерла в немецком Кёльне. Малоинициативный как политик, Людовик XIII всегда проявлял решимость как король и, отдавая себе отчет в том, на ком держатся единство и сила его государства, был готов на любые меры, чтобы защитить своего первого министра. Современников смешила самоуверенность прогабсбургской партии; 11 ноября 1630 г. вошло в историю Франции как «день одураченных».

Однако, используя недовольство высшей феодальной аристократии против королевской власти, интриги против правительства Ришелье и своего царствующего брата продолжал плести Гастон Орлеанский, сначала укрывшийся у герцога формально подчинявшейся императору Фердинанду III Лотарингии Карла IV, а затем перебравшийся в область Лангедок на юге Франции к герцогу Генриху II де Монморанси. Подстрекаемый Гастоном, Генрих II в 1632 г. поднял восстание против короны, однако его войска были быстро разбиты армией верного королю маршала Анри де Шомбергом, графом де Нантёй. Сам Генрих II попал в плен и был казнен, его владения конфискованы и переданы королевскому родственнику Анри II де Бурбону, принцу Конде. Казнь особы, имеющей герцогский титул, еще раз символично подчеркивала наступившую незыблемость королевского авторитета. В 1633 и 1634 гг. королевские войска занимали Лотарингию, и в конце концов герцог Карл IV был вынужден отречься от ее трона, после чего отбыл в Германию ко двору Фердинанда II. Был вынужден отречься и сменивший его на троне брат Никола II Франсуа. Так начинался процесс присоединения Лотарингии – крупной области, когда-то в древности бывшей независимым франкским королевством, к французской короне. Впоследствии Карл IV еще не раз возвращался на лотарингский трон, но уже ни разу не удерживался на нем долго: королевские войска снова и снова свергали его.

В 1635 г. Франция, наконец, вступила в саму Тридцатилетнюю войну, бросив прямой вызов габсбургским Священной Римской империи и Испании. В течение 1636 г. имперские и испанские войска одержали ряд успехов против французских, и армия испанского принца Фердинанда Австрийского даже угрожала Парижу, однако французы под командованием лично Людовика XIII сумели остановить ее продвижение, а затем действия против Испании нидерландских протестантов вынудили испанских военачальников начать отвод войск из Франции. Вытеснив противника со своей территории, французские войска вступили в Германию, где, соединившись с силами немецких протестантов, повели активные действия против армии императора. В 1637 г. была раскрыта тайная переписка, которую вела со своим братом, испанским королем, супруга Людовика XIII Анна Австрийская, надеясь оказать ему помощь в войне против Франции. Обмен письмами осуществлялся через ее старую подругу Мари де Роган, герцогиню де Шеврёз. Спасаясь от королевского гнева, герцогиня-интриганка бежала в Испанию. Королеву от репрессий спасли только царственная кровь и замужество за Людовиком. В 1638 г. по указу Людовика XIII в парижском пригороде был открыт колледж для дворянских детей, в котором знатным воспитанникам стали сызмальства прививать безграничную преданность короне. В 1640 г. французские войска заняли восставшее против короля объединенной Испании Филиппа IV герцогство Каталонию на средиземноморском северо-востоке Пиренейского полуострова. Согласно монархической унии, Филипп являлся и герцогом Каталонским. В следующем году каталонцы провозгласили своим герцогом Людовика XIII. Однако испанские войска еще неоднократно пытались отбить герцогство у объединенных франко-каталонских сил.

Чтобы сделать государственный административный аппарат более послушным, по инициативе Ришелье была расширена система чиновников-интендантов, назначаемых королевской волей и командировавшихся в провинции. Интенданты назначались обычно из представителей третьего сословия и получали жалованье напрямую из королевской казны. Поэтому они были крайне заинтересованы в благоволении себе короля, а следовательно – в исправном несении службы, защите королевских интересов. В ведение интендантов из ведения местного аристократического чиновничества (офисье), покупавшего свои должности и кормившегося за счет провинциального бюджета, передавалось все больше дел. В армии на королевских военных индендантов была возложена обязанность выдавать жалованье солдатам и офицерам, которое прежде передавали подчиненным командиры подразделений. Это позволило пресечь своеволие и злоупотребления командиров, которые раньше могли удерживать жалованье у себя, путем распределения денег по своему усмотрению влиять на настроения солдат.

Франция, однако, во внешних отношениях не только вела войны. Во время руководства Ришелье сильно расширились ее торговые связи, чему способствовало и небывало усиленное развитие ее морского и военного флота. В том числе, французские купцы получили право торговать в русских городах Москве, Новгороде и Архангельске. Французским дипломатам удалось и склонить Россию, враждовавшую с союзной Габсбургам Речью Посполитой, к формальному вступлению в Тридцатилетнюю войну. При посредничестве Франции потеплели отношения московского двора со шведским королем, бывшие напряженными после участия Швеции в событиях российского Смутного времени.

В целях повышения доходов населения и его обеспечения необходимым количеством товаров королем были подписаны разработанные Ришелье законы, облегчающее открытие и деятельность буржуазных предприятий. В том числе на некоторые товары были отменены косвенные налоги. И тем не менее, материальное положение широких трудовых масс оставалось весьма тяжелым, что было связано как со стойкостью остатков феодализма (сосредоточение в собственности дворян-помещиков огромной доли земельного фонда, обязанность крестьян отдавать феодалам часть выращенной продукции), сковывавших хозяйственную инициативу сельского населения, так и больших затрат казны на военные нужды из-за непрекращающегося противоборства с габсбургскими монархиями. В годы участия Франции в Тридцатилетней войне правительство Ришелье было вынуждено снова поднимать налоги, несмотря на все меры, предпринимавшиеся для стимулирования экономического развития страны. В это же время из-за больших государственных затрат и опасности со стороны испанского флота приостановилась французская колонизация Нового Света, где в Северной Америке находились обширные территории, уже считавшиеся Францией своими (т.н. Новая Франция). Во французских деревнях существовал обычай, согласно которому сын мог привести в дом невесту, только когда одного из его родителей уже не было в живых: так семья предотвращала собственное чрезмерное разрастание и появление лишних едоков. В голодные годы, случавшиеся из-за довольно частых неурожаев, бывало, что селяне нарочно заводили своих детей глубоко в лес и там бросали. В лесах встречались одичавшие люди, жившие в земляных норах и практически не владевшие речью. Обездоленными пополнялись ряды хоронившихся в лесных дебрях разбойников.

При Людовике XIII и Ришелье поднималась культурная жизнь Франции. Сам король был сильно увлечен музыкой, пением и танцами, сам сочинял музыкальные произведения. Балы, балеты, спектакли были неотъемлемой формой развлечений высшей европейской аристократии того времени. Людовик не только участвовал в придворных представлениях, но и лично их организовывал. При содействии Ришелье же на основе созданного в 1625 г. клуба любителей в 1635 г. было учреждено языковедческое общество – Французская академия, главной задачей которой являлась выработка единых норм французского языка, с помощью которых стало бы возможным просвещение широких масс населения (латынь, являвшая в то время языком науки, была тяжела для тех, кто не изучал ее с детства). В настоящее время Французская академия является частью Института Франции – главного научного учреждения страны. Еще более знаменательным же достижением эпохи Ришелье стало появление в 1631 г. первого во Франции средства массовой информации – еженедельного издания «Газет», со страниц которого правительство и лично Ришелье делали для грамотного люда официальные заявления. Через это издание Ришелье проводил активную популяризацию своей политики.

Против Ришелье продолжали интриговать сторонники союза с Габсбургами, используя недовольство родовитой аристократией ущемлением ее традиционных свобод. Неоднократно вскрывались новые заговоры и следовали аресты знатных людей. В 1642 г. Гастон Орлеанский и двое молодых придворных – Великий конюший Франции (глава королевских конюшен и всего штата придворной прислуги) Анри де Рюзе, маркиз де Сен—Мар, и государственный секретарь Франсуа Огюст де Ту, сын известного французского историка Жака Огюста де Ту, попытались организовать новое покушение на министра-кардинала. Однако Ришелье снова стало известно о намерениях заговорщиков. Франсуа де Ту, к тому же, поддерживал переписку со скрывавшей за границей интриганкой герцогиней де Шеврёз. Сен-Мар и де Ту были казнены, Гастон Орлеанский лишился права регентства в случае смерти короля.

Однако бесконечные напряженный труд на государственном поприще, военные тревоги, борьба с упорно противившимися нововведениям аристократами, противостояние придворным заговорам, постоянные разъезды по всей обширной стране, необходимость регулярно выполнять сложные церковные обряды, заниматься духовными делами сильно подорвали здоровье министра-кардинала. Страдавший разными тяжелыми болезнями Ришелье продолжал удерживать в руках государственную жизнь страны, пока оставались хоть какие-то силы. 4 декабря 1642 г. 57-летний кардинал и Первый министр Франции умер. Однако за годы его руководства государственным аппаратом, не в последнюю очередь благодаря суровой решительности Людовика XIII, самыми крутыми мерами защищавшего своего министра и его сыгравшие важнейшую историческую роль для всей страны преобразования, аристократическая оппозиция растеряла свой политический потенциал. Государственные дела фактически были перехвачены ближайшим сподвижником Ришелье, под стать ему столь же расчетливым и упорным в достижении целей, тоже кардиналом Джулио Мазарини, которого король по предсмертной просьбе Ришелье ввел в Государственный совет. Сам монарх пережил Ришелье ненадолго и умер 14 мая 1643 г. от тяжелой болезни желудочно-кишечного тракта и самих по себе опасных для организма методов лечения того времени. В своем завещании он запретил возвращение во Францию интриганке де Шеврёз. На французский престол взошел четырехлетний сын Людовика XIII Людовик XIV. Однако Дж. Мазарини сумел войти в доверие к занявшей при малолетнем новом короле пост регента Анне Австрийской и убедить королеву отойти от вчерашних оппозиционных друзей. Сторонникам возвращения господства феодальных порядков и широких дворянских вольностей, а также тесного союзничества с Габсбургами не удалось повернуть развитие страны вспять. Французский монархический абсолютизм продолжал укрепляться, и впоследствии выросший Людовик XIV сделает для этого не меньше, чем кардинал Ришелье, станет, пожалуй, самым сиятельным и знаменитым из всех королей Франции.