В горах за Тереком: история и культура чеченского народа (часть III)

В ходе русско-персидской войны 1804 — 1813 гг. и русско-османской войны 1806 — 1812 гг. Российская империя окончательно упрочила свои позиции на Кавказе: к ней отошла почти вся территории Закавказья. Таким образом, горные земли не присягнувших российскому императору народов Северо-Восточного Кавказа оказались со всех сторон окруженными российскими владениями. Тем не менее, большинство их продолжало отказываться признавать императора своим государем. Для российского двора же присоединение к империи горной полосы Кавказа имело принципиально важное значение: у военных сановников вызывало беспокойство то, что сухопутная связь с Закавказьем, которое в любой момент могли атаковать войска намеревавшихся взять реванш Ирана и Османского Халифата, осуществлялась только по трудной дороге, ведущей из крепости Владикавказ на границе ингушских и осетинских земель через высокогорные перевалы в Грузию. Прочно утвердившееся после деятельности имама Мансура исламское вероисповедание горцев приводило российские власти к опасению, что горцы станут союзником османов. После победы России над наполеоновской Францией в 1812 г. русская армия считалась самой сильной и боеспособной в Европе. С этого времени российский императорский двор вплотную приступает к вопросу приведения к присяге всех горских обществ.

6 апреля 1816 г. указом императора Александра I командующим Отдельным Грузинским корпусом — общим контингентом дислоцировавшихся на Кавказе российских войск, впоследствии переименовывавшимся в Отдельный Кавказский корпус и Кавказскую армию, был назначен генерал Алексей Ермолов, один из ведущих российских полководцев войны с Наполеоном. Одновременно он был назначен управляющим по гражданской части на Кавказе и в Астраханской губернии. Вследствие этого его иногда называют в литературе императорским наместником, хотя формально должность российского наместника Кавказа на то время была упразднена и восстановлена гораздо позже. А. Ермолов, утверждавший, что «примером независимости своей горцы порождают дух независимый» (намек на распространявшиеся в то время в высшем свете России идеи ограничения императорской власти и даже установления республиканского строя), представил план «окончательного усмирения горских народов». Согласно ему, Кавказ должен был быть полностью подчинен общероссийской юрисдикции и стать русским по духу. Для этого предполагалось вести бескомпромиссную военную борьбу с непокорными России горскими обществами до их полного и безоговорочного подчинения российским властям, признания верховенства российских законов, разрушая селения упорно отказывающихся повиноваться, прокладывая в горах дороги, по которым российские войска могли бы быстро выдвигаться на подавление мятежей, а присягнувших России горцев поощрять и проявлять императорскую заботу об их жизнеустройстве, чтобы продемонстрировать преимущества российского подданства. Также предполагалось осуществлять переселение на Кавказ государственных крестьян из глубины России: по словам А. Ермолова, «Кавказ только тогда станет русским, когда на нем поселятся русские люди». Свою главную резиденцию А. Ермолов разместил в грузинском городе Тифлис (Тбилиси).

Основные действия по приведению горцев к покорности российская администрация на Кавказе предполагала развернуть в Дагестане — самой богатой и культурно развитой горской области, в которой располагались собственные, хотя и несколько примитивные, государственные образования. Однако большинство русских крепостей, где дислоцировались войска, располагалось по среднему течению Терека и Кубани, а крепости Нижнего Терека были не столь многочисленны, чтобы стать удобным плацдармом для наступления на Дагестан. Поэтому первый удар по не подчинявшимся России горцам Кавказа А. Ермолов предполагал нанести в Чечне, чтобы полностью очистить от местного населения междуречье Терека и Сунжи и выстроить там еще ряд укреплений, а уже оттуда вести наступление в горы Дагестана. Русское наступление на земли сунженских чеченцев началось в 1818 г., и большинство историков считают это первым эпизодом Кавказской войны — военного конфликта между Российской империей и не желавшими принимать российское подданство горцами Кавказа, который длился фактически без перерыва (военные действия затихали на одном участке фронта, но тут же вспыхивали на другом) вплоть до 1864 г. Собственно Кавказской войне у нас на history-thema посвящен отдельный цикл статей. В течение нескольких месяцев российские войска разрушили чеченские селения между Тереком и Сунжей и на аккинской равнине, где чеченцы проживали вперемежку с кумыками. Уцелевшее население массово бежало в горы. Некоторые общины, не дожидаясь, пока войска А. Ермолова явятся в их селения, спешили объявить о принятии подданства Александра I. 22 июня 1818 г. на месте нескольких разрушенных чеченских селений на берегу Сунжи А. Ермоловым была возведена крепость Грозная (будущий город Грозный), ставшая впредь основным плацдармом для российских экспедиций в горы Чечни и главным перевалочным пунктом на пути следования российских военных колонн и обозов в Дагестан.

Будучи фактически наместником российского императора на Кавказе, А. Ермолов вошел в историю как исключительно жестокий и беспощадный, хотя верный своему слову и заботливый о подчиненных, военачальник, действовавший в духе испанских конкистадоров. Хотя и последующие российские командующие времени Кавказской войны не отличались милосердием к горскому населению и редко были склонны идти с сопротивлявшимися горцами на компромиссы, А. Ермолов крутизной своих мер значительно обошел их всех. Обычной практикой войск А. Ермолова в действиях против непокорных горцев были массовые убийства и показательные казни населения, а также казни взятых в заложники (аманаты) сыновей горских предводителей, принудительные переселения жителей из труднодоступных гор в местности, куда могли быстро выдвигаться в случае возникновения мятежей войска, даже продажа в рабство пленных женщин и детей. Горцам, принесшим присягу верности российскому императору, администрация А. Ермолова оказывала, согласно его гарантиям, заботу об их благосостоянии, предоставляла различные пожалования (например, выделялись деньги на строительство мечетей), поддерживала внутренний порядок в местах их расселения. Присягнувшим России феодалам российские войска оказывали помощь против взбунтовавшегося простого народа и непокорных вассалов. В то же время А. Ермолов откровенно насаждал в покоренных областях свойственные чиновничье-крепостнической России порядки, основанные на чинопочитании и безоговорочном повиновении вышестоящим. Горцы, принесшие присягу верности императору, были обязаны нести трудовую повинность, в том числе участвуя в проводившемся согласно плану А. Ермолова строительстве военных дорог, и даже воевать с собственными соплеменниками, продолжавшими сопротивление российской колонизации. Захваченные у горцев земли передавались либо казачьим поселенцам, либо верным России феодалам. Так поддерживалась напряженность в отношениях между присягнувшими на верность России и остававшимися независимыми горскими обществами, между казаками и горцами. Даже знатные горцы были обязаны проявлять смирение перед российскими военными чиновниками. А. Ермолов даже лично составил текст молитвы о здравии российского императора для мусульман. Всякие попытки противодействовать вводимым А. Ермоловым порядкам жестоко карались.

В первые годы руководства А. Ермолова российской администрацией на Кавказе такая политика дала, казалось, блестящие для высшего света России плоды: все дагестанские правители были приведены к присяге Александру I; Россию и Закавказье соединила проходящая через высокий Крестовый перевал достаточно прочная и относительно безопасная Военно-Грузинская дорога, по которой началось регулярное почтовое сообщение; на землях у начала горной полосы, прежде принадлежавших кабардинским феодалам, были выстроены первые российские курорты Кавказа, самым знаменитым из которых стал обильный целебной минеральной водой Пятигорск. Однако затем план А. Ермолова все больше стал давать сбой. Строительство в горах военных дорог-просек оказалось непомерно трудоемким и малоэффективным из-за слишком резкой крутизны горного рельефа. Сопротивлявшиеся горцы, поначалу ошеломленные сильным российским натиском и разобщенные, стали объединенными силами многих общин наносить все более чувствительные удары по русским войскам, применяя традиционную тактику засад и частых стремительных налетов с последующим быстрым отступлением, умело используя сложный рельеф родной местности, позволявший легко укрываться небольшим отрядам. В Чечне в это время происходило объединение военных сил разных тейпов и племен, во главе которых стояли вожди Бейбулат Таймиев и Абдул-Кадыр Герменчикский, а также имам селения Майртуп Мухаммад. Мухаммад Майртупский, как во времена Мансура, призывал чеченцев вспомнить, что все они являются братьями в религии и должны оставить все внутренние распри, объединившись против общего врага. Сначала чеченцы атаковали российские карательные экспедиции в горах, не имея сил их разбить, но задерживая их продвижение, в связи с чем население могло заблаговременно покидать населенные пункты, которым угрожала опасность, уходя в другие места. И совершали набеги на Кавказскую линию, разоряя русские поселения, осаждая укрепления, что причиняло русским войскам потери в фураже и продовольствии, заставляло отвлекать дополнительные силы на оборону линии и, таким образом, затрудняло организацию экспедиций в горы. Присягнувшие России горцы, раздраженные грубо попиравшими их привычный вековой менталитет и традиции барскими порядками А. Ермолова, все чаще выходили из повиновения и, несмотря ни на какие наказания, поднимали антироссийские выступления. В Дагестане, хотя местные правители оставались верны российской присяге, против российских войск развернули военные действия народные ополчения, отказавшиеся повиноваться собственной пророссийской знати. В 1825 г. объединенные войска чеченских тейпов, возглавляемые Б. Таймиевым, нанесли ряд тяжелых ударов по русским силам, уже в открытом сражении заставив отступить войско генерала Н. Грекова, а затем захватив и разрушив несколько русских укреплений, в том числе саму крепость Грозную. Однако долго удерживать укрепления европейского типа горцы не умели, поэтому через некоторое время были вынуждены их оставить при приближении более мощных сил русской армии. Наступившие неудачи А. Ермолова в Чечне и Дагестане серьезно повредили его репутации в глазах взошедшего на российский престол нового императора Николая I, и без того его недолюбливавшего за склонность к самовольству в управлении краем. 27 марта 1827 г. А. Ермолов вместе с подчиненными ему генералами был освобожден от всех должностей и отозван в Россию.

В последующие годы в Чечне и Дагестане все больше распространялись нашедшие благоприятную почву еще при Мансуре идеи верховенства исламского религиозного закона над всеми существовавшими на Кавказе издревле обычаями и порядками, религиозного браства и единства всех мусульманских народов, их объединения для борьбы с экспансией Российской империи. Чечня все больше попадала под влияние зародившегося в Дагестане кавказского мюридизма. В Дагестане давно было популярным течение накшабандийского суфизма, основанное в конце XIV в. среднеазиатским проповедником Бахауддином Накшбанди. В основе его лежала система духовного совершенствования человека путем следования наставнику-устазу, получения у того религиозных знаний и совершения под его руководством регулярных поклонений Богу. По представлениям накшбандиев, такой послушник — мюрид, должен был пройти несколько возвышающихся одна над другой духовных степеней, после чего сам мог быть посвящен в духовные предводители — имамы. При этом мюрид должен был оставить все свои привычки, убеждения, традиции, которые не соответствовали исламскому закону, и неукоснительно воплощать в жизнь предписания шариата. И быть готовым по первому приказу своего наставника пожертвовать ради дела Ислама всем, чем угодно: имуществом, семейными и родственными связями, жизнью. Первым широко известным проповедником накшбандийского мюридизма на Кавказе стал шейх Мухаммад из дагестанского селения Яраги. К началу 30-х гг. XIX в. дагестанские мюриды, превратившиеся в многочисленную духовно-политическую организацию, избрали своим имамом Гази-Мухаммада из аварского селения Гимры. Под его руководством в Дагестане, а затем Чечне, где тоже появились общества накшбандийских мюридов, развернулось масштабное антироссийское движение. Воодушевленные мюридами горцы стали многочисленными ополчениями атаковать укрепления Кавказской линии, порой совершая для тех лет уже необычно далекие рейды. Учение о единстве мусульман вне зависимости от национальности и сословных различий, единая и централизованная организация движения мюридов находили очень широкий отклик на Северном Кавказе перед лицом противостояния наступлению Российской империи. Проповедники мюридизма утверждали, что русские вторжения, захват земель и экономическая блокада — это божественная кара мусульманам Кавказа за недобросовестное исполнение религиозных законов, отсутствие дружности и пристрастие к тяжелым порокам вроде пьянства, воровства и разбоев.

Российские войска совершали в глубь Чечни карательные экспедиции, однако чеченцы, уже привыкшие к их ожиданию, заблаговременно узнавали об их продвижении и покидали свои селения, после чего устраивали на пути экспедиций засады или издалека обстреливали из ружей. Неповоротливые пехотные колонны русских не могли оперативно вести бой со стремительно передвигающимися верхом чеченскими отрядами, а прикрывавшая пехоту кавалерия хорошо не знала местность, поэтому не могла окружить атакующих чеченцев. Русские войска занимали опустевшие чеченские селения, с помощью артиллерии отогнав их защитников, после чего уничтожали хранившиеся в них запасы продовольствия и фуража, выкашивали хлебные поля и уводя скот, который жители не смогли забрать с собой. Поскольку, как уже говорилось в первой части этой статьи, жили чеченцы весьма небогато, потеря запасов продовольствия нередко вынуждала их отказываться от организации походов на Кавказскую линию, и число набегов временно уменьшалось. Однако для организации каждой военной экспедиции в бездорожный гористый, заросший лесом и кустарником край российскому командованию требовалось задействовать очень большие людские силы и финансовые расходы. Удерживать же Чечню, как и другие горские области, под постоянным контролем русская армия того времени не могла: резкий и сложный гористый рельеф позволял чеченским ополченцам легко укрываться от любого противника, мгновенно исчезать после нападения и подбираться к российским гарнизонам буквально вплотную для внезапной атаки. Пока карательные экспедиции добирались с Кавказской линии до одного непокорного селения, подчас за сотни верст оттуда в поход на русские укрепления уже выступало другое.

Распространение идей кавказского мюридизма на фоне продолжающейся войны привело к инкорпорации Чечни с неподвластной России частью Дагестана в единое теократическое государство — Имамат Шамиля. Шамиль — односельчанин и друг детства погибшего в 1832 г. в битве с российской экспедицией Гази-Мухаммада, стал имамом кавказских мюридов в 1834 г. Его глубокая приверженность своим идеалам в сочетании с необычайной личной храбростью и расчетливым умом стали причиной завоевания им такой широкой популярности на Северном Кавказе, которой, вероятно, ни до, ни после не имел никакой другой кавказский лидер. Тяжелая засуха летом 1839 г. привела к охватившему горские области Северного Кавказа жестокому голоду. Надеясь, что голод заставит непокорных горцев присягнуть на верность России, российские военные власти прибегли к их экономической блокаде, запретив всем торговцам провоз в их земли хлеба. Эффект оказался обратным: по всему Северному Кавказу горцы начали сплачиваться для прорыва Кавказской линии и прекращения голодной блокады. В этот период население Чечни окончательно признало Шамиля своим лидером.

Имамат Шамиля для времени и места, в которых он сложился, был весьма прогрессивным и сложно устроенным государством с централизованной властью. Авторитет возглавлявшего его имама держался на общей для большинства горских народов Северного Кавказа религии. Мюриды назначались на все важные руководящие посты и составляли гвардию имама — муртазеков. В муртазеки набирались наиболее преданные идеям мюридизма и лично Шамилю мюриды, которые составляли самую отчаянную и боеспособную часть войска и подавляли выступления против властей Имамата. Чечня в составе Имамата не была единой областью, так как национальным различиям в государстве, где все мусульмане считались равными и имеющими общий — шариатский, закон, значения не придавалось. На чеченских землях было учреждено несколько округов — вилайетов, которыми управляли назначаемые Шамилем наместники — наибы, сосредотачивавшие в своих руках как военную, так и гражданскую власть. Сельские общины — джамааты, возглавлялись выборными старшинами — туркхами. Судопроизводство осуществляли кадии — специалисты в области шариатского права. Полицейские функции в Чечне исполняли служащие, командированные из Дагестана: они не были стеснены здесь родственными связями и не боялись навлечь на собственный род, живший слишком далеко, гнева родственников преступника. В свою очередь, в Дагестане общественный порядок поддерживали командированные туда чеченцы. Вводилась всеобщая воинская обязанность для здоровых мужчин от пятнадцати лет, формировалось постоянное войско с системой воинских подразделений, чинов и наград. Впоследствии в Имамате началось производство собственных пушек, и появилась собственная артиллерия, которая, впрочем, далеко уступала по количеству и качеству русской. Народные обычаи заменялись официально издаваемыми Шамилем законами. Власть самого имама несколько ограничивалась Диваном — высшим государственным советом, состоявшим из военачальников и религиозных ученых. Население было обязано снабжать армию лошадьми, продовольствием и фуражом. Жителей селений, пострадавших от русских военных экспедиций или уничтоженных по указанию самих властей Имамата, чтобы русские экспедиции не могли по пути находить в них укрытие и продовльствие, были обязаны принимать у себя и снабжать всем необходимым в других селениях. Так древний обычаи взаимопомощи общин перед внешним противником был оформлен официально и стал не добровольным актом благородства, а государственным долгом всех жителей. Многие древние обычаи, противоречащие исламскому закону или подрывавшие государственный строй Имамата, запрещались под страхом наказания. Была запрещена кровная вражда: за убийство отвечал только сам убийца, а не его родственники, и вообще, былые властные полномочия родовых старейшин сильно ограничились, так как важнейшие вопросы общественной жизни теперь решали наибы — государственные чиновники. Запрещались под страхом смертной казни воровство и разбои, и, пожалуй, впервые за многие столетия по дорогам кавказских земель, на которых установил свою власть Имамат, путники стали безбоязненно отправляться в дальние селения, где не имели родственной защиты. Было введено обязательное начальное обучение горских детей исламским основам.