Церковное и мирское: европейская Реформация (часть IV)

Планы королевы-матери по примирению враждующих партий сразу стали давать сбой: слишком глубока была взращенная предшествующими войнами ненависть друг к другу католиков и протестантов, слишком слаба королевская власть на закате династии Валуа. Едва дав согласие на бракосочетание своего сына-протестанта с католичкой Маргаритой Валуа, неожиданно заболела и умерла королева Наварры Жанна. Гугеноты стали обвинять Екатерину Медичи в ее отравлении. Генрих Бурбон занял престол короля Наваррского. Однако в указанное время Наварра уже пребывала в глубоком политическом упадке, все больше превращаясь в фактический придаток соседних держав: Франции и Испании. Фактический лидер французских протестантов адмирал Колиньи сумел войти в доверие к Карлу IX, который к его словам стал прислушиваться больше, чем к советам матери. Екатерина при всей своей властности и расчетливости вовсе не стремилась безраздельно господствовать над волей своих царственных сыновей, однако, понимая, в какой глубокий и опасный политический кризис вступила страна после смерти ее супруга, делала все возможное, чтобы склонять Карла, не отличавшегося большими способностями к управлению государством, к принятию наиболее продуманных решений. После попадания под влияние Колиньи король вопреки уговорам матери стал раздумывать над оказанием помощи выступавшим против господства католической Испании тоже охваченным Реформацией Нидерландам. Между тем, экономическое и внутриполитическое состояние Франции не позволяло ей вступать в открытое противостояние с находившейся в зените могущества Габсбургской Испанией. Покровительство французской короны протестантам находившихся в зависимости от Габсбургов Нидерландов могло спровоцировать прямую франко-испанскую войну, которая, скорее всего, закончилась бы для Франции катастрофой. Однако стремящийся к созданию общего протестантского фронта в Европе, одержимый ненавистью к католической церкви адмирал продолжал убеждать Карла IX вмешаться в испано-нидерландские дела. Опасаясь, что ситуация полностью выйдет из-под ее контроля, и истощенная внутриполитической борьбой страна вступит на проводимый адмиралом Колиньи авантюрный и губительный путь, Екатерина вновь приблизила к себе Гизов, склонявшихся к союзу с единоверной Испанией.

Бракосочетание 18-летнего Генриха Наваррского с сестрой короля Франции Маргаритой все-таки состоялось 18 августа 1572 г. Папа Григорий XIII, непримиримый к протестантам, отказался благословить этот брак. С большим трудом французского кардинала удалось убедить благословить бракосочетание без санкции папы. Венчание прошло не внутри собора, а на площади перед ним. На свадебные торжества в Париж были приглашены знатные протестанты со всей страны, в том числе практически все гугенотские лидеры. Гугеноты — представители феодальной верхушки, прибывали со свитами из своих вассальных дворян. Кроме того, в преимущественно католический по составу населения Париж съехалось много простых гугенотов, желавших присутствовать на свадьбе своего формального верховного предводителя. Бурные празднества были организованы с целью помирить противные стороны совместным участием в них. Однако собрание в одном городе как представителей верхушки противоборствующих партий, так и поддерживавших разные стороны простолюдинов, наоборот, еще больше накалило обстановку, которая в самом деле стала выходить из-под контроля короля и стоявшей за его спиной матери. Многих предводителей как католиков, так и гугенотов, раздражало это навязанное им королевой примирение, они желали продолжения борьбы до победного конца. Католические парижские бюргеры встречали въезжавших в город в огромном количестве протестантов насмешками и оскорблениями. Уже через два дня после венчания, в разгар свадебных торжеств, в адмирала Колиньи выстрелил нанятый Гизами офицер. Огнестрельное оружие того времени большой меткостью стрельбы не отличалось, и фактический главный вождь гугенотов был только ранен в руку. Покушение на адмирала вызвало волнение среди съехавшихся на свадьбу гугенотов, которые, обвинив королевский двор в предательстве и лицемерии, стали готовиться покинуть французскую столицу. Примирения не получилось, назревала очередная гражданская война. Стремясь упредить события и нанести сокрушительный удар первой, католическая партия решила воспользоваться тем, что почти все гугенотские предводители, в том числе профессиональные военачальники, пока находились в контролируемом католиками Париже.

Долгое время во французской культуре господствовало убеждение, что свадьба Генриха Наваррского и Маргариты Валуа была организована нарочно для того чтобы зазвать всех гугенотских лидеров в королевскую столицу и захватить там врасплох, и что главным инициатором этого была сама Екатерина Медичи. Это отражено и в популярном романе А. Дюма «Королева Марго». Сменившие на престоле Валуа Бурбоны отнюдь не жаловали расчетливую королеву, причинившую много унижений и тревог родоначальнику их династии, поэтому не стремились опровергать возникавшие относительно ее политики зловещие домыслы. Однако, анализируя факты и источники, современные историки отвергают мысль об изначальном коварном заговоре королевского двора, а главную роль в инициаторстве расправы над гугенотами в августе 1572 г. отводят Гизам и преданным Папе итальянским советникам королевы. Именно этим лицам, а вовсе не дому Валуа, было реально нужно продолжение религиозных войн. Именно Гизы упорно рвались к королевскому трону, стремясь взять все бразды фактического правления в государстве в свои руки. Хотя прямые сведения об этом в источниках не сохранились, по-видимому, Гизы и итальянские придворные склонили Екатерину использовать съезд гугенотских вождей в Париже для нанесения решительного удара. Выбор королевы был невелик: либо терпеть возле королевского двора склоняющего Карла IX к губительной для страны политике адмирала, либо вступать в новую гугенотскую войну, исход которой тоже был неопределен, так как на стороне протестантов выступали Англия и сильные германские княжества. Скорее всего, Карл IX, отдавая, несомненно по наущению матери, приказ о подготовке внезапного нападения на съехавшихся в Париж гугенотов, вовсе не собирался устраивать массовое убийство, а в планах было только уничтожить или захватить их предводителей. Однако молодой и импульсивный Генрих Гиз, дворяне и наемники которого вершили расправу вместе с королевскими гвардейцами, был слишком преисполнен ненависти к врагам католицизма и убийцам своего отца Франциска, а руководители этой кровавой операции, боясь не справиться с многочисленными съехавшимися в столицу протестантами одними лишь военными силами, призвали в помощь толпы озлобленного тяжелыми налогами, тяготами войн, конкуренцией с буржуазией парижского люда, которые за все свои беды решили отыграться на «еретиках». В результате в ночь на 24 августа 1572 г. перед праздником Святого Варфоломея разыгрался самый драматичный и кровавый эпизод религиозных войн во Франции, вошедший в историю под названием Варфоломеевской ночи.

Накануне католики Парижа пометили белыми крестами дома, в которых жили или остановились на постой гугеноты, а также нашили белые кресты на собственную одежду, чтобы в ночи суметь отличить друг друга от ненавистных иноверцев. Вечером улицы французской столицы были заполнены вооруженными людьми, а Генрих Гиз со свитой прибыл к дому адмирала Колиньи. В условленный час на одном из парижских соборов забил набатный колокол. Ему ответили перезвоном другие церкви города. По этому сигналу католики с остервенением набросились на ничего не подозревавших протестантов, большинство которых в данный час мирно спали в своих постелях. Разбуженному ворвавшимися в дом убийцами адмиралу Колиньи нанес смертельный удар палашом чешский наемник Карл Диановиц по-прозвищу Бем, затем тело гугенотского предводителя в спальном белье выбросили из окна к ногам герцога де Гиза. Убедившись в смерти своего главного врага, герцог вскочил на коня и, охваченный кровавым ражем, присоединился к охватившей весь город чудовищной расправе. Врываясь в дома, где находились гугеноты, военные и вооруженные штатские расстреливали, рубили, кололи и выбрасывали из окон своих жертв, не разбирая пола и возраста. Детям разбивали головы о стены, женщин и девушек насиловали на глазах их мужей и отцов. Разъяренная толпа именем веры и церкви резала, топила в реке, разрывала на части всех встречных, у кого не было белого креста на одежде. Щадили только тех, кто на глазах убийц переходил в католическую веру. Тело адмирала Колиньи с хохотом волокли по улицам; бесчинствующий люд отрезал от него куски и бросал в реку. Затем его обезглавили и повесили за ноги на каменной виселице Монфокон в окрестностях Парижа. Спастись от разъяренных католиков было невозможно нигде. В Лувре — главном дворце-резиденции французских королей того времени, начальник королевской стражи по очереди вызывал гостивших там знатных гугенотов во внутренний двор, где на них набрасывались и убивали королевские гвардейцы. Был убит и пытавшийся укрыться в Лувре от людей де Гиза зять адмирала Колиньи Шарль де Телиньи. Генриха Наваррского и принца Конде доставили к Карлу IX. Размахивая кинжалом, король закричал: «Месса или смерть!». Царственные вожди протестантов под страхом расправы были вынуждены принять католичество. Позже во французской литературе утвердилось убеждение, что король «открыл сезон охоты на еретиков», стреляя из окна Лувра по пробегавшим мимо людям, однако никакими серьезными источниками это не подтверждено. В некоторых районах Парижа отдельные группы гугенотов пытались оказать сопротивление убийцам, однако силы были слишком неравны. К концу ночи расправа над протестантами, в гуще которой толком невозможно было разобрать, кто кого убивает, переросла в безудержный кровавый хаос. Толпы мародеров, уже не различая вероисповедания своих жертв, грабили дома; кто-то под разгул резни сводил счеты с личными врагами и кредиторами, кто-то таким жутким образом избавлялся от надоевшей жены, поскольку католическая церковь воспрещает разводы. Король был вынужден отдать войскам приказ о наведении в столице порядка.

Жертвами Варфоломеевской ночи, по мнению разных историков, стали от 5 до 30 тыс. человек. До осени включительно подобные массовые погромы и кровопролития, унесшие в общей сумме жизни около 6 тыс. человек, прошли в других городах Франции: Бордо, Тулузе, Лионе, Руане, Бурже, Орлеане. Около 200 тыс. протестантов покинуло Францию, перебравшись в другие государства. Несмотря на то что большинство опытных и талантливых военных предводителей гугенотов погибло в Париже, гугенотский лагерь не распался, и противостояние продолжилось. Папа Григорий, когда до него дошла весть о парижских событиях, приказал отслужить благодарственный молебен, однако многие государства, в том числе католическая Польша, осудили вероломные действия дома Валуа. Международный престиж угасавшей династии резко упал. Выразил свое возмущение и русский царь Иван IV, хотя сам был весьма охоч до кровавых погромов и массовых убийств своих реальных и мнимых политических противников.

Начавшаяся осенью 1572 г. Четвертая гугенотская война снова не принесла католикам успеха: войска под командованием брата короля герцога Анжуйского Генриха безрезультатно осаждали гугенотские города Ла-Рошель и Сансер. В 1573 г. был издан эдикт о праве гугенотов на отправление религиозных обрядов в нескольких городах. Войны истощали страну, утомляли многих самих их участников. В конце жизни Карла IX во Франции сложилась политическая группировка так называемых «недовольных» во главе с братом короля Франциском, герцогом Алансонским. Она объединила многих сторонников внутреннего мира в стране, среди которых были как католические, так и гугенотские предводители. После смерти в 1574 г. тяжелобольного Карла IX и воцарения его брата Генриха «недовольные» обратились к новому королю с просьбой поставить вопрос о введении веротерпимости в стране на рассмотрение Генеральных Штатов — съезда представителей от всех регионов и сословий страны. Генеральные Штаты были созваны Генрихом III в городе Блуа, однако на них одержали верх непримиримые католики. Позже партия «недовольных» была подвергнута репрессиям, ее обвинили в попытке организации бегства из Парижа Генриха Наваррского и государственного переворота. Герцог Алансонский и другие родственники королевской семьи, состоявшие в партии, отделались «легким испугом», однако многие ее участники рангом пониже были казнены.

Генрих III, в отличие от своих двух предыдущих царствовавших братьев, был вполне способным политическим деятелем, и роль Екатерины Медичи при нем свелась к полномочиям делопроизводственной советницы. Однако, обладая довольно крутым, репрессивным нравом, новый король не имел достаточно широкой популярности у подданных, и при нем в ослабленная внутренними противоречиями страна стала по-настоящему распадаться. Часть ее территории захватили войска немецкого пфальцграфа, в других регионах самостоятельно заправляли высшие дворяне. Генрих Наваррский бежал из Парижа, где он пребывал в Лувре фактически в «почетном заточении», и, снова объявив о своей приверженности протестантизму, вновь встал во главе гугенотов. Политическая роль Гизов поначалу еще более возросла, однако подавить контролируемые силами гугенотов провинции католический лагерь снова не смог, и в 1576 г. протестанты получили свободу вероисповедания за пределами Парижа. В том же году по инициативе Генриха Гиза радикальные католики объединились в партию под названием Католическая лига и повели скоординированные действия против гугенотов. До 1577 г. католики нанесли гугенотским силам ряд тяжелых поражений. Однако вскоре в их лагере наступил разлад. Один из ведущих католических военачальников брат короля Франциск, герцог Анжуйский и Алансонский, оставил борьбу с гугенотами, чтобы поддержать восставших против испанского господства нидерландских протестантов и получить привлекательные для него титулы в Нидерландах. В 1584 г. Франциск умер, не оставив наследников. Король Генрих III также был бездетным, и на политическом горизонте Франции замаячил еще и династический кризис. Этим немедленно воспользовались Гизы, которые уже открыто и при поддержке Екатерины Медичи стали выстраивать планы о выдвижении Генриха Меченого в качестве преемника Генриха III на престоле. Царствующий король пришел в ярость от такой наглости и удалил от себя Генриха Гиза. Теперь оказалось, что ближайшим, кто может претендовать на французский престол после смерти Генриха III, стал лидер гугенотов Генрих Наваррский, принадлежавший к дому Бурбонов, которые, как и Валуа, являлись боковой ветвью древнего королевского рода Капетингов. Такие головокружительные перспективы воодушевили гугенотов на решительную борьбу и вызвали ярость герцога де Гиза. В результате в 1584 — 1589 гг. в стране разразилась «Война трех Генрихов»: короля Франции Генриха III, короля Генриха Наваррского и герцога Генриха де Гиза.

Несколько лет война шла с переменным успехом. Истощение казны, тяжелые военные будни привели в 1588 г. к инициированному Католической лигой восстанию в Париже, в ходе которого Генрих III бежал из столицы. Соперничающие стороны, не видя изнурительной войне конца, прибегли к услугам наемных убийц. 23 декабря 1588 г. в замке Блуа людьми короля был убит прибывший на созванные в очередной раз Генеральные Штаты Генрих Гиз. А 31 июля 1589 г. католический монах-фанатик, почитавший герцога, проник в ставку осаждавшего мятежный Париж Генриха III имение Сен-Клу и на следующий день нанес королю смертельный удар стилетом. В ночь на 2 августа Генрих III умер, успев объявить своим преемником Генриха Наваррского.

Гражданская война между разными партиями сотрясала Францию, однако, в течение еще нескольких лет. В конце концов, в 1589 г. власть над всеми территориями страны установил Генрих Наваррский, под именем Генриха IV ставший основателем династии Бурбонов на французском престоле. Однако для того чтобы войти с войском в Париж и быть признанным легитимным королем Франции, ему пришлось в очередной раз принять католичество, что оттолкнуло от него многих вчерашних сподвижников-протестантов. Тем не менее, в том же 1589 г. Генрих Бурбон издал Нантский эдикт о веротерпимости, согласно которому, хотя католицизм оставался государственной религией, протестанты получали полную свободу вероисповедания на всей территории Франции и равные с католиками гражданские и политические права. После долгих ожесточенных войн и чудовищного насилия во Франции, наконец, было восстановлено полное государственное единство и, хотя относительный, но внутренний мир. Правда, менее чем через сто лет это спокойствие сыграло с гугенотами злую шутку, однако ближние поколения могли вздохнуть спокойно.