Освоение Россией Кавказа в XVIII в.: предыстория Кавказской войны (часть II)

Разгром крупных сил российской армии под чеченским селением Алды небывало воодушевил все мусульманские народы Северного Кавказа. В те годы не было среди них человека авторитетнее Мансура Ушурмы, которого впоследствии уважительно стали называть шейхом, то есть, духовным вождем. Чеченцы же дали ему титул «эвлиях» – от арабского «аулия – праведники, угодники». Для кавказцев стало очевидно, что русские войска не являются такими уж непобедимыми, как казалось раньше, и убедительно, что объединенными силами разных народов над ними можно одержать верх. Мансур активно продолжал свою проповедническую деятельность, рассылая письменные воззвания в разные северокавказские земли, призывая народы оставить все обычаи, противоречащие Исламу (сословные различия, пьянство, воровство, разбои), объединиться на основе законов шариата и единым фронтом выступить на борьбу с общим врагом – немусульманской Россией. В то время, когда российская администрация на Кавказе не делала особых различий между классами коренного населения (князья жили не намного богаче своих подданных, были, как правило, не более и образованны, жизнь их была окутана мистическими представлениями и обрядами), от агрессивной военной политики Петербурга и Новороссии страдали в равной степени и простой народ, и знать. Поэтому среди последователей учения Мансура оказалось много кавказских феодалов – давнишних врагов чеченцев. Идеи единоверного объединения и избавления от военно-колониальной экспансии России стирали все прежние обиды и предрассудки между кавказскими народами. Своим духовным лидером и наставником простого чеченца признала и кабардинская знать, наиболее влиятельным из которой был князь Доль Мударов. О своей готовности выступить едиными силами против российской колонизации заявили князья, вожди и старшины Кумыкии (феодалы Чепаловы Али Султан и Хаджи-Муртазали), мусульманской части осетин (вождь по-фамилии Дударов), еще формально относящейся к Османскому Халифату, но уже время от времени терпевшей вылазки русских отрядов некабардинской Адыгеи (князь Мухаммед Герай Зан), мурза уцелевших от истребления в 1783 г. ногайцев по-фамилии Мансуров. Войска знати, с детства учившейся только военному искусству, у большинства кавказских народов составляли ведущую ударную силу и являлись исключительно грозным противником, в прошлые века не раз останавливавшим и даже наголову разбивавшим известные своей мощью армии крымских ханов.

15 июля воины Мансура осадили старую русскую крепость Кизляр в низовьях Терека, откуда оказывалось военное давление на ногайцев и кумыков, однако нехватка артиллерии не позволила кавказцам взять ее. 29 июля 1785 г. мощное объединенное войско народов Кавказа снова во главе с самим Мансуром атаковало приграничное с землями адыгов российское укрепление Григорополисское (сегодня – станица Григорополисская в западной части Ставропольского края). Стремительный натиск с детства воспитанных в воинских традициях кавказских мусульман оказался настолько сокрушительным, что гарнизон укрепления был вынужден оставить его и отступить на другие опорные пункты Азово-Моздокской линии. Естественно, такая невиданная до сих пор победа кавказцев над российскими силами еще больше воодушевила коренное население. Стали даже ходить слухи, что оружие гауров, как на Кавказе (от арабского «кафир – отрицающий (Ислам)») называли немусульман, не может причинить мусульманскому вождю вреда. 19 – 21 августа кавказские воины снова осаждали Кизляр. 30 октября сражение между русскими войсками и объединенными силами кавказских народов произошло на границе земель Малой (Западной) Кабарды. 2 ноября в районе кабардинского селения Татартуп потерпела поражение и отступила российская карательная экспедиция.

Однако поначалу обескураженное неожиданно мощным сопротивлением до сих пор воспринимавшихся им полудикими и культурно ущербными народов российское командование стремилось как можно скорее нарушить складывавшееся единство северокавказского населения. В то время большинство народов Северного Кавказа находилось на социальной стадии перехода от древнего родоплеменного строя к феодальному. Князья и бывшие их главной опорой дворяне, в русских источниках того времени называемые узденями, состредоточивали в своих руках все больше власти и богатства, в их интересах начинали изменяться веками устоявшиеся народные обычаи. И в прошлые времена знатные люди, занимавшиеся почти исключительно военным делом, тренировались, угоняя скот у своих же подданных, однако теперь княжеско-дворянские набеги на простой народ стали переходить все границы и имели негласной целью довести простолюдинов до имущественного разорения, вынудить их полностью подчинить себя знати за помещичье довольство. Число свободных общинников сокращалось, увеличивалось число крепостного люда. Избыток крепостных, которых трудно было содержать, феодалы продавали в рабство на торговых дворах Черноморского побережья и Дагестана османским и иранским купцам. Усиление феодальной эксплатации вызывало активное противодействие трудового населения. Народные старшины на публичных собраниях требовали от знати прекратить произвол и нарушение древних обычаев, угрожая выходом простого народа из повиновения (народное ополчение составляло бóльшую часть возглавляемого князем войска, и знатные всадники, хотя выполняли роль главной ударной силы, без поддержки простых воинов не могли предпринимать серьезных военных походов). Обездоленные по вине феодалов простолюдины часто уходили из общины, скрывались в лесах и мстили, угоняя скот у знатных людей, убивая дворян из засады. Наместники императорской России, где дворянство давно было безраздельно господствующим классом, и государственная стабильность базировалась на безоговорочном повиновении простого народа помещикам и царским чиновникам, в этом отношении быстро нашли с кавказскими феодалами общий язык. Теперь, когда выявились все отчаянность и превосходное боевое искусство кавказцев, о быстром приведении всего северокавказского населения к покорности нечего было и думать. Поэтому представители российского наместничества на Кавказе начали вступать в активные переговоры с местной знатью, фактически признав ту достойной диалога и какой-никакой, но элитой общества. В обмен на присягу верности российской императрице или хотя бы нейтралитет в войне с вдохновленными Мансуром кавказскими мусульманами знатным предводителям обещались богатые подарки и помощь русских войск в случае столкновений с собственным народом.

Усилия российской дипломатии в отношениях с кавказскими князьями не пропали даром: уже в следующем году прекратил сопротивление ряд феодалов, в том числе Доль Мударов, действия многочисленного и прекрасно подготовленного войска которого играло одну из решающих ролей в военных успехах движения Мансура. Несмотря на определенные изменения в национально-религиозном сознании кавказцев, способствовавшие началу консолидации разных народов и племен, последователи Мансура не имели серьезной политической организации. Выступления против России разных вождей и общин носили добровольный характер, и далеко не все даже мусульманское население Северного Кавказа приняло в этой войне участие. Движение Мансура являлось по сути естественной реакцией дорожившего своей независимостью и воспитанного бесконечными военными тревогами населения на колониальное давление. Идеи Мансура лишь придали этой реакции идеологическое оформление, позволили разноплеменному населению поставить перед собой конкретные политические задачи: объединиться на признаваемом всеми религиозном законе, заручиться поддержкой еще считавшегося на Кавказе могущественной державой Османского Халифата. Поэтому внести в ряды сопротивлявшихся кавказцев раскол царским властям не составило особого труда. Дальнейшее наступление российских войск и поселений в земли коренных народов было приостановлено, но сама Азово-Моздокская линия никуда не исчезла, уже завоеванные позиции оставались под контролем Кавказского наместничества.

Новый подъем антиколониального движения народов Северного Кавказа под предводительством Мансура наступил с началом в 1787 г. очередной русско-османской войны. В то время Османский Халифат считал своей частью земли западных адыгов, населявших тогда обширные территории между Доном, Черным морем и верховьями реки Кубань. Основанный еще в средние века, Османский Халифат, считая те или иные земли своей частью, руководствовался не столько территориальными границами или степенью реального контроля над ними администрацией султана, сколько религиозной принадлежностью их населения. Османский султан признавался мусульманами-суннитами Халифом – покровителем всех последователей Ислама, поэтому османское правительство – Порта, считало своими землями и Адыгею (Черкесию), большинство жителей которой исповедовало Ислам. Это признавали и другие державы того времени, в том числе Россия. На самом деле адыги-мусульмане почитали султана лишь как своего духовного главу, совершенно не считая себя его подданными, а свои земли – землями османов (как правило, они даже не знали, что Порта рассматривает их страну как свою территорию). Черкесия представляла собой обширные степные, лесостепные и горные земли, выходящие на юге на побережье Черного моря, разделенные между многочисленными феодальными владетелями и родоплеменными общинами, с населением, жившим исключительно по своим издревле сложившимся обычаям. Все «господство» османов над ней ограничивалось несколькими крепостями на Черноморском побережье, главной из которых была Анапа. За пределами этих крепостей, использовавшихся в основном как торговые дворы, османские законы уже не действовали. Периодически османские войска совершали походы вглубь адыгской земли, но только чтобы поддержать адыгов-мусульман в их столкновениях с еще не принявшими Ислам сородичами. Однако когда на Северном Кавказе началось быстрое усиление позиций России, Порта не могла не вмешаться, потому что возможный выход России к Черноморскому побережью Кавказа ставил бы под угрозу ее владения в Закавказье и Турции.

В своем противостоянии с Россией османские представители стремились поднять на борьбу адыгские племена. Для этого они вступили в союз с Мансуром, который прибыл на Западный Кавказ с чеченским отрядом. Проповедуя исламское единство, Мансур призвал адыгов поддержать своих единоверцев-османов и выступить против общего с ними врага – России, при их военной поддержке. Адыги в то время только недавно утвердились в Исламе, среди них особенно были распространены пережитки древних языческих верований, и мусульманская сознательность у них была ниже, чем у других кавказских приверженцев Ислама. Османская администрация старалась сделать все, чтобы поднять их религиозное самосознание и не допустить возможного сближения с российскими властями, так как османские гарнизоны на Северном Кавказе были немногочисленны и не могли бы без поддержки местного населения защитить Черноморское побережье от русской армии. Однако в большинстве адыги отнеслись к Мансуру и османам вполне благосклонно, чему способствовали частые приграничные столкновения между ними и русскими. При всей своей тогдашней невежественности адыгские предводители не могли не понимать, что вслед за ногайскими владениями, Кабардой, Осетией, Ингушетией, Чечней и Кумыкией российская военная колонизация обрушится и на их земли.

20 – 22 сентября 1787 г. российские войска, рассматривая адыгскую территорию как часть (пусть  саму по себе и не признающую этого) вражеского Османского Халифата, вторглись в земли адыгов между левыми притоками Кубани Лабой и Урупом. Адыго-чеченскому отряду удалось отразить наступление и перейти в ответную атаку на русскую крепость Прочный Окоп на ближнем участке Азово-Моздокской лини, однако оттуда объединенное кавказское войско было отброшено российской армией. В октябре против сил Мансура вглубь гор верхнего бассейна Кубани выдвинулся мощный, хорошо подготовленный корпус под командованием генерала П. Текели. При всей высоте воинского духа и боевого искусства кавказцев те уступали российским силам не только числом, но и умением организованно взаимодействовать разными отрядами своего войска. Войскам П. Текели удалось нанести мусульманским ополчениям поражения в верховьях рек Большой и Малый Зеленчуки (территория современной Карачаево-Черкесской Республики). После этого вынуждено было принести присягу верности Екатерине II основное население этих мест – карачаевцы и абазины, ранее служившие кабардинским князьям.

Зимой из-за свойственных Кавказу сырых холодных ветров и распутицы военные действия приостановились, но весной возобновились вновь. 16 апреля 1788 г. донские казаки под командованием войскового есаула А. Грекова разгромили союзное ополчение адыгов и ногайцев во главе с Шахин Гераем Султаном в верховьях реки Еи (северо-восток современного Краснодарского края). 25 августа русский рекогносцировочный отряд с целью разведки пути на османскую крепость Анапа вступил в болотисто-степные низовья Кубани, где разрушил несколько адыгских селений, убив около тысячи человек, захватив несколько десятков жителей пленными и несколько тысяч голов скота.

В 1789 г. османы начали усиленную концентрацию своих войск на Черноморском побережье Кавказа, рассчитывая организовать здесь плацдарм для наступления на Крым. Основные османские силы дислоцировались в прибрежных крепостях Анапа и Суджук-Кале (в районе современного Новороссийска). Мансур вступил в переписку со сражавшимися в это время с российскими войсками и союзными России отрядами тамошней знати повстанцами Сырыма Датова в Казахстане. Его стремлением было, следуя религиозному закону, создать единый и организованный мусульманский фронт от Балкан, где действовала османская армия, до казахских степей, в который входил бы и Кавказ. Однако Казахстан по тому времени был слишком удален от Кавказа, и скоординировать действия кавказских мусульман и казахских повстанцев не удалось. Зимой 1789 – 1790 гг. российские войска под командованием генерала Ю. Бибикова начали наступление на Анапу, но потерпел поражение от союзных действий адыгских ополчений и османской армии. В июне и августе 1790 г. османский флот был разбит в Черном море и Керченском проливе российскими военно-морскими силами под командованием адмирала Ф. Ушакова, что сделало затруднительным сообщение османских гарнизонов на Северном Кавказе с внутренними базами Халифата. Понимая, что планы по захвату Крыма сорваны, османское командование решило открыть широкий фронт против России на Кавказе. Из Анапы в дальний поход на центр Азово-Моздокской линии у кабардинских земель выдвинулся 25-тысячный османский корпус под командованием сераскира (высший военный чин) Батал-паши, усиленный кавказскими ополчениями во главе с Мансуром. Однако такая дальняя экспедиция для не знавших местность и нравы местных жителей османских солдат, по стране, где на каждые десять километров приходился свой независимый правитель, не считавший себя связанным никакими чужими законами, выглядела во многом авантюристичной. Часть адыгских феодальных владетелей не пожелала втягиваться в опасную войну с Россией и не оказала проходившим по Адыгее османам никакой поддержки. А когда корпус вошел в горы верховий Кубани, чтобы оттуда наступать на российские укрепления в Кабарде, по требованию русского командования его атаковали три года назад присягнувшие императрице абазины. Пока османы и ополченцы Мансура с трудом преодолевали тяжелый путь по вольному бездорожью кавказской земли и отбивали нападения выказавших враждебность горцев, российские войска на линии уже подготовились отразить османский поход. Османская армия, которую кавказские мусульмане наивно считали сильнейшей в мире, уже далеко отставала по организации и боевой тактике от армий европейских держав, в том числе российской. 28 сентября войска Батал-паши и Мансура вышли, наконец, к Кубани, по которой проходила российская граница, при впадении в нее реки Малый Зеленчук. 30 сентября османы и воины Мансура были окружены уже знавшими об их месторасположении российскими войсками под командованием генерал-майора И. Германа. Понеся большие потери, османо-кавказское войско смогло вырваться из окружения и отступить, но сам Батал-паша со своей свитой оказался захвачен в плен русскими. После бесед с российским начальством он присягнул на верность Екатерине II и сам поступил на российскую военную службу. В его честь даже было названо возведенное у места поражения его корпуса русское укрепление Баталпашинское. Вскоре вокруг укрепления выросла казачья станица Баталпашинская (современный город Черкесск). Остатки османского корпуса и Мансур с воинами возвратились в Анапу.

В июне 1791 г. российская армия под командованием генерала А. Гудовича начала новое наступление на Анапу. 22 июня в ходе жестокого и кровопролитного штурма главный опорный пункт Османского Халифата на Северном Кавказе был взят; Мансур получил ранение и попал в плен. Через три года он умер в заточении в Шлиссельбургской крепости под Санкт-Петербургом, либо в Соловецком монастыре на островах в Белом море (Архангельская губерния). Пленение Мансура стало сильным деморализующим ударом по кавказским мусульманам. Объединенное сопротивление наступлению России на Северном Кавказе вскоре угасло, антиколониальные выступления вновь приобрели кратковременный, локальный характер. В то же время движение Мансура показало российскому командованию, что распространять императорскую власть на Кавказе одной грубой силой слишком самонадеянно. С этого времени, не прекращая военных операций, Кавказское наместничество начало активно вступать в переговоры с кавказскими вождями, прежде всего феодальной знатью, предлагая тем принять российское подданство на взаимовыгодных условиях. Эта стратегия особой надежностью не отличалась: свободолюбивые кавказские аристократы обычно не были долго верны присяге, однако такая дипломатия позволяла вполне успешно расстраивать антироссийские союзы кавказских племен и народов. Предгорно-горная полоса Северного Кавказа оставалась независимым краем, не подчинявшимся никаким законам, кроме своих неписаных обычаев; ее население не платило податей в российскую императорскую казну, не пускало на свою территорию российских чиновников и купцов, в основном враждебно относилось к России. Постоянные союзы с Россией адыгских князей прошлых веков с исчезновением общего врага – Крымского ханства, были преданы забвению.

Историческая роль Мансура и его проповедей заключается не только в приостановлении российской колонизации центральных и восточных районов Северного Кавказа и некотором вынужденном изменении стратегии царской России в этом регионе. Решительное влияние деятельность Мансура оказала на религиозное и, как следствие, общественное самосознание мусульманских народов северокавказских земель. Отличаясь, безусловно, незаурядным умом и политической дальновидностью, удивительной для жителя страны, население которой в основном в то время фактически находилось еще в социокультурном состоянии варварства, Мансур своими воззваниями побудил представителей разных народов серьезнее относиться к своей религии и заключенным в ее учении общественным ценностям. Разные народы и разные социальные группы начали проявлять взаимную солидарность по религиозному признаку; постепенно теряли распространение веками создававшие на Кавказе тревожную обстановку обычаи воровства, грабительских набегов, разбои на дорогах. Мансур заложил тот общественно-религиозный фундамент, на котором развивалось сопротивление кавказцев российскому колониализму впоследствии, на котором было основано первое в истории единое государство народов Северного Кавказа – Имамат Шамиля. Именно с распространения исламских начальных школ уже в XIXстолетии началось первое системное просвещение северокавказского населения. Чеченцы до сих пор признают Мансура одним из своих величайших национальных героев, его имя окружено в чеченской национальной среде высоким почетом.

В 1792 г. в молдавском городе Яссы между Россией и Османским Халифатом был заключен мирный договор, согласно которому султан уступал России ряд османских территорий, в том числе населенные адыгами земли между Доном и Кубанью. То, что адыги не считали себя османскими подданными, конечно, в то время никого не могло интересовать, так как в международной политике считались только с едиными, сильными державами. Участь адыгов Кубано-Приазовской низменности, большинство которых ясно выказало свою враждебность к России, была плачевна: нуждаясь в надежном контроле над вновь присоединенными землями, Екатерина II передала богатые злачными степными пастбищами территории между Доном и Кубанью запорожским казакам. Запорожское войско в то время как раз было упразднено в связи с тем, что граница между Россией и Османским Халифатом в то время отодвинулась далеко на юго-запад – вглубь Молдавии, и держать казачьи части на Украине российскому командованию не было смысла. Желавшим сохранить традиционный быт и не платить податей запорожским казакам было предписано выселиться с Украины на Северо-Западный Кавказ. Запорожские казаки под новым названием черноморцев (первоначально им предоставлялись земли у черноморского побережья Украины) стали заселять Северное Прикубанье, при этом бесцеремонно захватывая хозяйственные угодья адыгов и вытесняя местное население из привычных мест. После поражений своих основных сил в минувшие годы приазовские адыги уже не могли оказать новым хозяевам своих земель успешного организованного сопротивления и массово стали переселяться за Кубань, где жили их сородичи, и где территория формально признавалась еще частью Османского Халифата. Последние адыгские общины переселились с правобережья Кубани в начале XIX в. По реке Кубань казаками и российскими регулярными войсками была выстроена новая укрепленная линия – Кубанская, возле кабардинских земель соединявшаяся с Азово-Моздокской. Ее главным опрным пунктом стала основанная в 1793 г. крепость Екатеринодар (современный город Краснодар). Теперь под полным контролем России оказалось более половины всей территории Северного Кавказа, но предгорья и горы, в которых местное население прекрасно могло организовывать свою оборону, а российские войска не могли действовать в привычном европейском боевом порядке, оставались независимыми землями. После переселения приазовских адыгов к своим сородичам – адыгам Закубанья, все коренное население Северного Кавказа было сосредоточено в предгорно-горной полосе и равнинах, прилегающих к предгорьям, поэтому вскоре все исконные народы в российских документах стали называться горскими или просто горцами.

Российские власти отнюдь не собирались отказываться от полного присоединения к России оставшейся части Северного Кавказа (по крайней мере, которую признал за Россией Османский Халифат) и установления через горы надежной связи с вступившим в российское подданство Грузинским царством. Однако в виде необыкновенно ожесточенного сопротивления местных народов царская администрация столкнулась с неожиданными проблемами, надежно преодолевать которые пока не научилась. За начавшимися на рубеже XVIII – XIX вв. тревожными международными событиями, наполеоновскими войнами в Европе петербургский двор отодвинул вопросы расширения границ империи на юг на второй план. Далее вплоть до победы над Наполеоном ситуация на русско-кавказском фронте оставалась довольно стабильной. Российские войска время от времени совершали походы в ближние к Азово-Моздокской линии кавказские селения с целью привлечь их жителей к покорности, горцы совершали локальные нападения на русские поселения и заставы. Отдельные кавказские общности приносили присягу верности России, затем вновь выходили из нее. Крупных военных столкновений не происходило, в стратегии Кавказского наместничества ничего существенно не менялось. В мирные дни горцы и русские поселенцы свободно торговали между собой на меновых дворах при русских крепостях; русские продавали горцам хлеб, соль, ткани, горцы русским – овечью шерсть, мясо, молочные продукты, знаменитое кавказское холодное оружие. Никогда нельзя было с точностью предсказать, какими будут отношения между русскими и конкретной кавказской общиной завтра: решения о наступлении на горские селения принимались не простыми обывателями, а в штабе кавказского наместника за семью дверями, и у горцев был переменчивый нрав, в сложившихся условиях любое недоразумение могло спровоцировать народ на вооруженное выступление. Поэтому, хотя многие публицисты, особенно кавказские, считают движение Мансура уже началом Кавказской войны, согласно общепринятой точке зрения на рубеже XVIII – XIX вв. эта война еще не началась. Это была лишь предыстория войны, из которой в XIX в. и вытек тот широко известный в разных странах мира многолетний вооруженный конфликт, принесший немало вдохновения классикам русской литературы и неисчислимые бедствия всем народам, в нем участвовавшим. Что касается России того времени, то до 1860 г. в ней еще не было историографического названия «Кавказская война». Военные действия против народов Северного Кавказа назывались просто «покорением Кавказа», и официальные лица обычно рассматривали отдельные крупные эпизоды этой войны, так или иначе являвшейся единым целым, как частные конфликты, просто непрерывно следующие один за другим.