Независимый дух против самодержавия: Кавказская война (часть VII)

Потеря богатых пастбищами и пахотными угодьями земель на северо-востоке этнической территории, приближение русских укреплений к горам побудило политически разрозненные адыгские племена к единению. В силу традиционной независимости многочисленных князей и родовых общин у адыгов не появлялось лидера, которого безоговорочно слушался бы если не весь народ, то хотя бы его большинство. Прочному объединению препятствовали и социальные противоречия между управляемыми князьями равнинными и управляемыми родовыми старейшинами горными племенами: горцы с недоверием относились к князьям, в прошлые времена неоднократно пытавшимся подчинить их своей власти, а равнинная знать видела в горцах распространителей мятежного духа, неповиновения княжеской власти. Однако среди адыгского этноса выделился ряд предводителей, своими широким политическим кругозором и дальновидностью, а также связями с османским двором завоевавших признание у разных племен. Они не могли поставить под ружье весь народ, как это удалось дагестанским мюридам, но их призывы вдохновляли на борьбу очень широкие массы населения. Для адыгского сопротивления было характерно также значительное влияние геополитических противников России: Османского Халифата, руководствовавшегося принципом поддержки оказавшихся в опасности единоверцев и стремившегося восстановить свой контроль над кавказским побережьем Черного моря, а также Великобритании, традиционной политикой которой было недопущение преобладания в Европе какой-либо одной державы. По этой причине Великобритания старалась содействовать реваншистским стремлениям Османского Халифата на Кавказе, так как видела в продвижении российских владений на юг нежелательное для нее усиление Российской империи. Османские и британские представители, прибывая через не контролируемую российскими войсками широкую часть побережья между Геленджиком и Гагрой в земли адыгов, вступали в тесный контакт с родоплеменной знатью, проводили политическую консультацию среди имевшего в ту пору очень смутные представления об окружающем его землю мире народа, призывали к признанию власти султана и единению для борьбы с начавшими захват адыгской земли иноверцами, также подвозили дополнительное оружие и боеприпасы к тому вооружению, что адыги производили сами. Из собственно адыгских предводителей особенно активно продвигал идею политического объединения всех адыгских племен под единой властью князь племени натухайцев Сефер-бей (Сафербий) Зан, находившийся в прямом контакте с османским правительством, состоявший на османской государственной службе. Поскольку он часто пребывал в Стамбуле, непосредственную реализацию его идей, призывы к единству и сопротивлению России, руководство адыгскими ополчениями в боях с русскими войсками чаще осуществлял его сын и самый надежный сподвижник Кара-Батыр.

Широкие массы адыгского населения – в первую очередь пострадавшие от российской колониальной политики и считавшие себя подданными османского султана, а также заинтересованная в объединении племен и, как следствие, возможного расширения своего личного влияния часть знати, активно поддержали призывы отца и сына Занов и их сподвижников. Тем более что агрессивная экспансия России шла далеко не только на северо-востоке: еще в 1834 г. генерал А. Вельяминов с боями проложил дорогу через крайний запад адыгской территории от Абинского укрепления Кубанской линии к  укреплению Геленджик на Черноморском побережье Кавказа. Однако значительная часть населения отнеслась к этому настороженно, усмотрев в этом попытку связанных с Халифатом феодалов расширить свои властные полномочия. Традиционный адыгский консерватизм не позволял отбросить все межплеменные противоречия, хотя бы это и грозило бедой. Наконец, многие адыгские общины к тому времени уже слишком тесно были связаны с российским рынком: на меновых дворах, расположенных при русских крепостях на Кубанской линии, они закупали хлеб, которого в связи с ограниченными пахотными площадями на своей земле не могли выращивать в достаточном количестве, соль, многие предметы первой необходимости. Взамен в русские крепости и казачьи станицы, в купеческие обозы от адыгов поступали овечья шерсть и мясо, кисломолочные продукты, тканые изделия и предметы удобной в кавказском быту одежды (шапки-папахи, бурки), исключительно прочное холодное оружие. Еще до занятия русскими османских крепостей на Черноморском побережье адыги предпочитали торговлю на русских меновых дворах торговле с османами, так как на османских рынках товары, привозимые из-за моря, стоили гораздо дороже. Понятно, что адыгские общины, тесно связанные с российским рынком и еще не пострадавшие от российских карательных экспедиций, вовсе не собирались портить отношения с выгодным торговым партнером. 3 октября 1837 г., когда на одном из собраний натухайцев знатный предводитель Шахин Герай обратился к народу с призывом дать клятву быть верным адыгской нации и порвать все отношения, в том числе торговые, с Россией, по сообщениям сопровождавшего знать британского резидента Дж. Белла «сначала поднялся ропот по отношению к присяге, затем стали кричать: это англичане виноваты, что нас заставляют принять присягу. Позор тому, кто примет присягу». Нередко случались вооруженные столкновения между сторонниками и противниками национального объединения против России. Османские и британские представители были вынуждены передвигаться по адыгской стране в сопровождении сильной охраны из своих союзников. Пользуясь своим властным правом, феодалы сжигали дома своих подданных, которые не желали давать клятву вражды с Россией.

Командир Кавказского корпуса Г. Розен провел финансовую ревизию, в ходе которой установил, что за 25 лет политика присоединения Кавказа обошлась России в  220 507 235 руб. ассигнациями. Огромные затраты уходили не только на снабжение бесконечно воюющего многотычячного воинского контингента, но и на прокладку дорог, облагораживание присоединенных владений, задабривание горских предводителей, более лояльных к России, жалованье многочисленным представителям кавказской знати, в поощрение принесения присяги верности императору принятых на российскую военную службу. Г. Розен был категорическим противником того, чтобы в деле покорения края полагаться только на военную силу. В частности, он считал, что в силу крайней приверженности кавказцев своим издревле сложившимся обычаям нельзя на всей территории Кавказа вводить единое для всей России государственное управление. По его мнению, полное покорение Кавказа было возможно только путем некоторых уступок коренным народам, предоставления их части внутреннего самоуправления. В то же время он оставался человеком своего времени, генералом колониальной державы, и с категорически не желавшим признавать власть России населением боролся беспощадно.

Осенью 1837 г. на Кавказ приехал российский император Николай I. Ознакомившись с делами, он пришел в негодование. Первым делом он посетил укрепление Геленджик на адыгском побережье Черного моря, однако адыги бойкотировали его приезд, никто из местных жителей – ни знатные люди, ни простолюдины, не пожелал с ним встретиться. Уже это было оскорбительно для любого европейского монарха того времени. Самой войне на Кавказе, шедшей уже два десятилетия, до сих пор не было видно конца. Из всех северокавказских народов более-менее надежным союзником России были лишь осетины, исповедовавшие Православие. Кабарда, кроме Закубанской, внешне изъявляла покорность, однако и там происходили периодические стычки горцев с русскими войсками и казаками. На Восточном Кавказе – в Дагестане и Чечне, хотя наблюдалось некоторое затишье, набирали все большую силу и влияние мюриды во главе с имамом Шамилем. Страна адыгов – Черкесия, вот-вот готова была тоже подняться против России единым фронтом, и на фоне всей этой обстановки меркли с виду блестящие завоевания Г. Засса. Но особенное недовольство императора вызвало то, что Г. Розен настаивал на своей точке зрения и был против развертывания масштабных военных действий против горцев по всем фронтам, настаивал на введении самоуправления в ряде кавказских областей. Николай Iвообще не терпел упрямства подданных, а тем более государственных служащих, тем более был привержен принципу абсолютного имперского единовластия на всей территории державы. В то же время он не мог не оценить и несомненной ответственности Г. Розена как руководителя. 30 ноября 1837 г. Г. Розен был уволен со своей должности по собственному прошению, но до прибытия нового командира Отдельного кавказского корпуса и главноуправляющего по гражданской части на Кавказе Е. Головина продолжал исполнять свои прежние полономочия. После отбытия с Кавказа государственная карьера барона Г. Розена не слишком значительно, но все же пошла вниз. Это очень оскорбило посвятившего жизнь службе и радевшего за благо отечества генерала, от потрясения он тяжело заболел и в 1841 г. умер.

В Дагестане с 1837 г. все активнее действовали мюриды во главе с Шамилем. Хотя серьезных действий против российских войск они по-прежнему не предпринимали, набеги мюридов сильно тревожили не желавшие признавать власть имама общины. Некоторые из них даже обратились за защитой к российскому командованию. В Хунзахе и еще нескольких селениях: Балаканы, Унцукуль, Цатаних, Ахальчи и Гоцатль, были размещены российские гарнизоны под общим командованием генерала К. Фези. В том же 1837 г. для предотвращения вторжения мюридов Шамиля в кумыкские владения шамхала тарковского на границе кумыкских и аварских земель в горах была возведена крепость Темир-хан-Шура (современный город Буйнакск). Во время приезда Николая I на Кавказ начальник российских войск, дислоцировавшихся в Северном Дагестане, генерал Ф. Клюки-фон-Клюгенау предложил Шамилю принести присягу верности непосредственно императору. Поначалу Шамиль решил встретиться с Николаем I в Тифлисе, ничего не говоря о присяге, но сподвижники заявили ему, что если он вздумает встречаться с российским императором, они убьют его как предателя и вероотступника. В конце концов Шамиль написал Ф. Клюки-фон-Клюгенау, что не будет разговаривать с императором, потому что российские власти всегда обманывают. Обе стороны опасались нарушить хрупкое равновесие на фронтах: Шамиль не предперинимал набегов непосредственно на русские укрепления, а русские не совершали походов вглубь Аварии. Но нерешительность российского командования почувствовали другие народы Восточного Кавказа, правители которых находились под присягой верности России и облагали подданных дополнительными налогами, чтобы возместить собственные потери от уплаты податей в российскую казну. Начались волнения в горной области Табасаран в Южном Дагестане, в покоренном еще при А. Ермолове даргинском Кайтаге. Антироссийское восстание вспыхнуло в Кубинской области Азербайджана. На русские крепости в Восточном Закавказье совершали набеги жившие в недоступных для российских войск высоких и крутых горах лезгины. Для подавления восстаний и защиты крепостей российское командование было вынуждено сконцентрировать войска в Южном Дагестане, что еще больше способствовало укреплению силы и влияния Шамиля.

Шамиль разместил свою ставку в специально выстроенной на неприступной скале над рекой Андийское Койсу крепости Ахульго. Первоначально российское командование планировало захват и разрушение Ахульго, но поскольку значительная часть русских войск, дислоцировавшихся в Дагестане, была направлена на подавление волнений в Табасаране и Кайтаге, экспедицию в новый центр кавказского мюридизма пришлось отложить. В 1837 г. в высокогорном аварском селении Телетль на юго-востоке Дагестана наиб (наместник) Шамиля Кибит-Мухаммед в ответ на противодействие установлению шариата местной знати приказал заживо сжечь в собственных домах тридцать три знатных человека вместе с их женами и детьми. Длившаяся без сколько-либо значительных перерывов двадцать лет война до крайности озлобляла людей, ненависть к России, ко всем, кто ее поддерживает, к упорным сторонникам древних обычаев, препятствовавших необходимому для борьбы единению народов, снимала порой все моральные запреты. В ответ на чудовищную расправу мюридов с их предводителями жители Телетля подняли восстание. Шамиль с войском прибыл на его подавление, но в это время к Телетлю, воспользовавшись беспорядками, подступили российские войска под командованием К. Фези. Селение было окружено, мюриды заперлись в мечети и двадцати домах, приготовившись держать оборону. Однако битва не состоялась: после переговоров с русскими военачальниками Шамиль  согласился прекратить военные действия против российских войск и выдать российским властям в качестве аманата (заложника) внука его старшей сестры. Аманаты были взяты и от родов других предводителей мюридов.

С лета 1837 г. российское командование согласно императорским предписаниям приступило к решительным действиям по покорению кавказского населения по всем фронтам. Российский черноморский флот под командованием адмирала М. Лазарева подверг бомбардировкам прибрежные селения адыгов Черноморского побережья. В июне 1837 г. с русских кораблей в устье реки Мзымты высадился десант под командованием лично еще находившегося на своей должности Г. Розена и завязал жестокие бои с проживавшими в этом районе убыхами. Несколько раз убыхам удавалось отражать упорные атаки русских. 7 июня в очередной атаке был убит известный русский писатель-декабрист А. Бестужев-Марлинский. К 18 июня русским войскам удалось закрепиться на мысе Адлер (Константиновский) и заложить укрепление Святого Духа (современный город Адлер). В тех же числах из Геленджика вдоль побережья на юго-восток выдвинулись войска под командованием А. Вельяминова. С тяжелейшими боями, в условиях почти полного бездорожья, подвергаясь постоянным атакам укрывавшихся в густо покрывавших прибрежные горы лесах ополчений адыгских племен шапсугов и абадзехов, экспедиция А. Вельяминова смогла продвинуться на тридцать два километра к востоку от Геленджика и 6 июня заложить в устье реки Пшада Новотроицкое укрепление (современный поселок Пшада). Использовав новое укрепление как опорный пункт, войска А. Вельяминова к 29 июля достигли устья реки Вулан, где основали Михайловское укрепление (современный поселок Архипо-Осиповка). 21 апреля 1838 г. русский десант под командованием генерала А. Симборского захватил устье реки Сочи, где возвел форт, названный в честь жены Николая I Александрией, впоследствии переименованный в Навагинский (современный город Сочи). Несмотря на все упорство в сражении, жившим там убыхам не удалось сбросить русских обратно в море. 12 мая войска Тенгинского полка под командованием заместившего умершего от болезни А. Вельяминова генерала Н. Раевского десантировались с кораблей в устье реки Туапсе. В течение десяти дней в широком прибрежном урочище, окруженном полукругом крутых лесистых гор, ранее служившем османским торговым пунктом, с переменным успехом шли кровопролитные сражения между адыгскими ополчениями и войсками Н. Раевского. Адыгам под командованием боевого вождя Мухаммеда Коджебордова удалось захватить у русских артиллерийское орудие и взять в плен его канонира. Однако в конце концов десант закрепился на возвышенности у левого берега реки, где заложил форт Вельяминовский (современный город Туапсе). Затем войска, штурмовавшие Туапсе, были переброшены морем к устью реки Шапсухо, где, снова в упорных боях отбив у адыгских ополчений часть земли, заложили Тенгинское укрепление. Новый главнокомандующий российскими войсками на Кавказе Е. Головин провел строительство дополнительных укреплений в Цемесской бухте, побережье которой с бывшей османской крепостью Суджук-Кале русская армия контролировала уже почти десять лет. В частности, был возведен форт Новороссийский, возникавшие вокруг которого много лет спустя поселения образовали современный портовый город Новороссийск. В засушливый 1839 г. десант под командованием Н. Раевского высадился в устье реки Субаши, где 12 мая было заложено укрепление Головинское (современный микрорайон Сочи Головинка), а 12 июля в устье реки Псезуапсе теми же войсками было заложен форт Лазарева (современный город Лазаревское). К 18 октября на реке Мескагу между Анапой и Новороссийским фортом было заложено укрепление Раевского. От Анапы до Поти в Грузии протянулась частая линия русских боевых укреплений, названная Черноморской береговой линией. Начальником ее был назначен генерал Н. Раевский. В 1839 г. она была разделена на два отделения: первое – от Анапы до Навагинского форта, и второе – от Навагинского форта до грузинской Мингрелии. Так был в основном исполнен план, разработанный еще И. Паскевичем. Главной целью возведения новой кавказской линии была полная блокада горцев Западного Кавказа – адыгов, убыхов, абхазов, предотвращение их связи с Османским Халифатом и проникновению в их земли по морю британских агентов.

На Кубанской линии была прекращена торговля русских с адыгами: российская военная администрация рассчитывала экономической блокадой принудить тех к покорности.

Однако очень быстро выявилась непродуманность должным образом этого выполненного по властному указанию Николая I предприятия. В связи с потерей адыгами хлебородных земель в междуречье Кубани и Лабы, прекращением торговли с османскими купцами по причине морской блокады Черноморской линией и закрытия для адыгов российских меновых дворов началось обнищание не только проживавшего вблизи границ русских завоеваний населения, но и жителей глубинных адыгских районов. В горах из-за крутизны рельефа и сильной облесенности пахотные и даже пастбищные угодья были ограничены, и местные жители меняли у жителей равнин, русских и османов на хлеб фрукты, которые выращивали в горных садах, меха, которые добывали охотой в горных лесах. Теперь и горные районы остались без хлеба. Это побуждало горных адыгов к выступлениям против России, в которых они стали объединяться с адыгами Черноморского побережья. Совершая набеги на русские укрепелнные линии, разоряя казачьи станицы, горцы стремились теперь еще и захватить провизию. Теперь, с закрытием российского рынка, даже былые сторонники мирных отношений с Россией стали поддерживать Занов и их союзников. И, хотя адыгское сопротивление продолжало носить довольно стихийный, но массовый и упорный, характер, 1837 г. считается годом всеобщего втягивания закубанских адыгов в Кавказскую войну. Еще только относительное затишье наступило в Дагестане, а на Западном Кавказе уже развернулся новый обширный и кровопролитный театр военных действий.