Начало русского царства: Иван IV и его время (часть IV)

После погрома Новгорода Иван IV вернулся с опричным войском в Москву, где учинил следствие по подозрению видных московских сановников в связях с опальным городом. 25 июля 1570 г. на торговой площади в Китай-городе состоялась расправа над 300 обвиненными в государевой измене. Царь и его 16-летний сын Иван Иванович собственноручно терзали приговоренных наравне с палачами. 116 человек было казнено, остальные подверглись жестоким истязаниям. В числе казненных оказался и бывший передовой деятель «Избранной рады», член Боярской думы и глава Посольского приказа Иван Висковатый. До последней минуты он перед собравшимся народом обличал клеветников и истязателей, в то время как опричники живым резали его на части. Здесь же заживо сварили в кипятке главного земского казначея Никиту Фурникова. В эти дни даже простые москвичи предпочитали без необходимости не выходить из своих домов, опасаясь быть схваченными опричниками.

Массовые аресты, пыточное следствие, казни и карательные погромы продолжались в Московском государстве и далее. Царь мог обрушить опалу на кого угодно в любой момент, по поводу и без повода. Репрессии не обходили стороной ни бояр, ни героев военных походов, и даже помещичьи крестьяне нередко становились жертвами опричного террора: в случае казни их господ их часто обвиняли в сговоре с теми. В 1570 г. известный своей отчаянной храбростью на полях сражений стрелецкий воевода Н. Голохвастов, тоже заподозренный в государской измене, не желая бесславно закончить жизнь на эшафоте, принял монашеский постриг. По представлениям того времени, уход в монахи означал отречение от суеты бренного мира, а значит, стирал все предыдущие грехи, за которые человек, соответственно, уже не мог быть наказан. Кроме того, рядовые монахи не имели права участвовать в политической жизни, а значит, становились безопасными для правителя и его людей (потому в те времена часто практиковалось принудительное пострижение политических противников). Однако Иван IV, сказав, что поможет «храброму монаху» быстрее попасть на небо, приказал взорвать Н. Голохвастова на бочке с порохом.

В религиозном отношении царь вел себя крайне противоречиво. От насилия, творимого опричниками, часто страдали священники и монахи. Царь часто устраивал при дворе напоминавшие дикие оргии пиршества, заставляя приглашенных на царский обед сановников и бояр исполнять непристойные пляски. Во время одного такого пиршества он в припадке ярости заколол кинжалом своего шута из-за того что тот вскрикнул от боли, когда царь в ответ на какую-то шутку облил его горячими щами. После смерти в 1560 г. по-настоящему любимой жены Анастасии Захарьиной Иван IV был законно с точки зрения православной церкви женат еще три раза. Вторая его жена Мария, дочь кабардинского князя Темрюка, умерла через 8 лет после состоявшейся в 1561 г. свадьбы, возможно, не вынесши более сурового, чем на ее родном Кавказе, московского климата. Третья жена Марфа Собакина, которая на момент свадьбы уже была тяжело больна, умерла через 15 дней. А четвертую Анну Колтовскую меньше, чем через полгода после заключения брака, царь сам отправил в монастырь. Хотя последующие браки уже не могли быть благословлены церковью, Иван IV продолжал брать себе уже неофициальных жен. По наиболее распространенной версии, всего жен, включая четырех официальных, у него было семь. Кроме того, он хвалился тем, что соблазнил много девственниц. В то же время его преследовал реальный страх расплаты за многочисленные грехи, насилие и надругательство над церковью в загробной жизни. Пытки, казни, оргии, распутство сменялись в жизни Ивана IV периодами, когда он истовыми молитвами и покаянием пытался вымолить у Бога прощение. Поэтому некоторые исследователи склонны полагать, что Иван IV страдал расстройством психики, что вполне возможно, учитывая перенесенные им детстве неоднократные тяжелые потрясения, отсутствие бóльшую часть его детских лет настоящих любви и заботы. Однако, что бы ни было непосредственной причиной опричного террора: душевная ли болезнь царя или просто его необузданно властный и жестокий нрав, корни террора выходили из вполне объективной основы. И опричнина с ее беспощадными преследованиями «царских врагов», и завоевания Московским государством сопредельных земель были фазами развития политической дееспособности дворянства как класса. Дворянство, являвшееся главной опорой царской власти, противостояло традиционной русской аристократии: князьям и боярам. Дворяне, многие из которых вышли из черного люда и даже рабов, в процессе объединения русских земель, усиления власти великих князей почувствовали себя очень значимой прослойкой населения и вступили в конкуренцию с боярством за влияние в стране. Именно дворяне поддерживали царя в его стремлениях к расширению территории Московского государства: ведь собственно на Руси большинство плодородных земель издавна были поделены между князьями и боярами, а дворяне нуждались в поместьях. Конечно, деспотичный царь иногда обрушивал репрессии и на некоторых дворян тоже, но в целом именно дворянство выигрывало от опричного террора, от конфискации земель крупных феодалов, попавших в опалу, от устрашения влиятельных бояр и усиления власти царя, из рук которого дворяне получали свое кормление. В данном случае желание дворян возвыситься в русском обществе соответствовало стремлению царя к неограниченной власти: за счет захвата новых земель и разгрома фамильной аристократии дворяне получали поместья и царское жалованье, а царь, опираясь на оружие дворян, которые обладали слишком маленькими по сравнению с боярами имениями, а потому без него самого ничего не значили, мог диктовать всем свою волю, как хотел.

Начало 70-х гг. XVI в. в России совсем не походило на времена деятельности «Избранной рады». При одном царе на смену порядку и стабильности в государстве, великим победам русского оружия пришли зловещий государственный террор, упадок хозяйства и запустение земель из-за грабежа опричников, сокращение казны, средства из которой утекали на содержание опричного войска и нескончаемую Ливонскую войну. На западном фронте были соредоточены основные вооруженные силы Московского государства, тогда как на традиционно более сильно оборонявшихся из-за частых степных набегов южных рубежах осталось всего около 6 тыс. ратников. Сложившейся ситуацией воспользовался крымский хан Девлет-Гирей, давно ведший войну против России, хотя до сих пор довольно вялую. Весной 1571 г. большое крымское войско во главе с самим ханом достаточно скрытно перешло приграничную русскую реку Оку у села Кромы (современная Орловская область). О том, что Девлет-Гирей намерен совершить крупное вторжение в русские пределы, Ивану IV было известно, но царь ожидал прихода крымцев со стороны Серпухова, куда и прибыл с опричным войском. Крымцам удалось легко разгромить встретившийся им небольшой пограничный отряд русских, после чего они устремились прямо к Москве. Основные прикрывавшие южное направление русские полки чуть было не оказались окруженными войском Девлет-Гирея, кроме того, они располагались слишком разрозненно и не могли противостоять крымцам плотным фронтом. Воеводы приказали войскам быстро отступать в Москву, чтобы опередить Девлет-Гирея. Когда крымцы подступили к российской столице, в округе началась паника. Тысячи жителей бежали под защиту московских стен, смешиваясь с отступавшими войсками, что еще более затрудняло для тех возможность выстроиться в правильном боевом порядке. Иван IV отбыл в город Ростов. 3 июня подойдя к окраинам Москвы, крымцы подожгли ее предместья. Заполыхавшие пожары стремительно стали распространяться вглубь города, охватывая все посады. Тысячи людей: горожан, беженцев, воинов гибли в огне, дыму и ужасающей давке на узких и запутанных городских улицах, у ворот Кремля и Китай-города, за каменными стенами которых пытались укрыться от страшного пожара. В погребе собственного дома задохнулся от дыма и сам верховный воевода, председатель Боярской думы князь Иван Бельский, когда-то успешно отразивший поход Девлет-Гирея под городом Болхов. На выскочивших из огромной огненной печи людей набрасывались крымцы и убивали или брали в плен. В течение трех часов вся Москва, кроме Кремля и Китай-города, превратилась в груды углей и горелых бревен. После пожара крымцам даже нечего было грабить в практически уничтоженном городе. Не решившись штурмовать защищенный высокими каменными стенами Кремль, в котором засели уцелевшие русские войны, Девлет-Гирей стал отводить свои войска в степь, забрав с собой свыше ста тысяч пленных. Ивану IV он написал, что этот погром — месть за разорение и завоевание мусульманских земель Казани и Астрахани.

Нашествие Девлет-Гирея в 1571 г. стало страшным моральным ударом для всего Московского государства, и прежде всего — для самого Ивана IV. Впервые со времен татаро-монгольского ига Москва попала в руки врага, причем не просто была разорена: оказался полностью уничтоженным весь ее обширный посад. В 1580 г. приехавший в Москву посол Папы Римского Антонио Поссевино отметил, что ее население сократилось более чем в три раза. Тем более подавлен был Иван IV в связи с тем, что это случилось после блестящих завоеваний России в Поволжье, когда казалось, что столице уже ничего не страшно. Когда в Москву прибыли для переговоров послы Девлет-Гирея, царь вышел к ним в грубой одежде, говоря, что хан совершенно разорил его, и ему нечем платить контрибуцию. В своем письме Девлет-Гирей требовал передать ему казанские и астраханские земли. Иван IV согласился уступить Крыму Астрахань, но категорически отказался отдавать Казань. И причины на то были весомые: из Казани открывался удобный путь непосредственно на Москву, отчего в прежние времена московские земли регулярно страдали от набегов казанцев. Такое приближение к московским границам обширного и мощного государства, которое образовалось бы в случае закрепления в Казани Крыма, грозило в будущем вовсе новым завоеванием татарами русских земель. И такие планы уже строились при крымском дворе, что с воодушевлением было воспринято и сюзереном Крыма — османским султаном.

В ответ на отказ Ивана IV отдать Казань, летом 1572 г. Девлет-Гирей вновь выступил с большим войском на Москву. В составе ханского воинства были также присланные султаном янычары — воины элитных пехотных частей, с детства воспитанные в глубокой преданности султану и османским духовным идеалам. Янычарский корпус в средние века приносил Османскому государству многие великие победы. Однако в этот раз хан, вероятно, посчитав, что Московия глубоко ослаблена предыдущим его походом, переоценил свои возможности. Крымское войско, проходя по русским землям, сильно растянулось в длину, став уязвимым для атаки с флангов. Крымцам удалось разгромить несколько передовых русских отрядов. 29 июля — 2 августа 1572 г. при селе Молоди в относительной близости от Москвы разыгралось ожесточенное сражение между войском Девлет-Гирея и действовавшими совместно опричным и земским войсками Ивана IV. Первоначально успех сопутствовал крымцам и янычарам, однако затем в тыл им неожиданно ударили полки, ведомые князем Михаилом Воротынским. Крымское войско оказалось наголову разгромленным, в плен попали высокие крымские сановники. Сумевшие вырваться из-под русских бердышей, пик и сабель воины Девлет-Гирея в беспорядке отступали в сторону степной границы, преследуемые и избиваемые русскими частями. При переправе через Оку утонуло едва ли не столько же крымского войска, сколько погибло в битве. Общие потери крымцев составили около 27 тыс. человек, из-за чего Крымское ханство, лишившись значительной части боеспособного населения, долго не могло организовывать никуда крупных походов. Московское государство сохранило за собой уже чуть не отданную Девлет-Гирею Астрахань. В Москве впоследствии началось строительство дополнительных укреплений.

В борьбе с Крымским ханством в 1571 — 1572 гг. фактически решался вопрос не просто сохранения за Россией завоеванных ею земель в Поволжье, а ее собственной независимости. Московскому государству удалось отстоять и свою свободу, и поволжские завоевания, однако крайне тяжелой ценой: разорением и без того разграбленной опричниками страны, потерей большого числа боеспособного и трудоспособного населения, опустошением государственной казны. Иван IV при всей своей любви к самовластью все же умел делать выводы из своих ошибок. В 1572 г. им была упразднена опричнина, опричные земли возвращены в земское ведение. Однако до самой своей смерти он неоднократно пытался частично реставрировать опричные порядки. В 1575 — 1576 гг. он снова отрекся от престола, посадив вместо себя на трон послушного себе служивого татарского князя Симеона Бекбулатовича и в обмен на возвращение на престол требуя предоставить ему особый земельный удел. Также до конца своего правления царь продолжал преследовать своих мнимых и реальных врагов, время от времени возобновлялись жестокие казни. Когда в ноябре 1581 г. неожиданно умер его старший сын Иван, стали ходить упорные слухи, что это сам царь в ссоре ранил собственного сына жезлом в голову, отчего царевич заболел и скончался.

В 1572 г. умер король Речи Посполитой Сигизмунд II Август. В объединенном польско-литовском государстве началось противостояние разных дворянских группировок, каждая из которых выдвигала своего претендента на престол. Появился шанс бескровно закончить Ливонскую войну, от которой устали и многие польские и литовские магнаты и шляхтичи: в Речи Посполитой сложилась значительная политическая группировка, которая в обмен на гарантии сохранения широких дворянских свобод желала посадить на посполитый трон Ивана IV. Русский царь не только давал своим польско-литовским сторонникам такие гарантии, но даже соглашался подумать над тем, чтобы перейти в католическую веру. Однако, возможно, по настоянию московского дворянства, желавшего получить в свое пользование свободные земли, он категорично требовал уступить ему в полное подчинение Ливонию, а также передать Московскому государству Киев — бывшую столицу Древней Руси. Эти условия польско-литовская сторона, в свою очередь, категорически отвергала. В конце концов в 1576 г. королем Польским и Великим князем Литовским был избран венгерский князь Стефан Баторий, который пользовался также поддержкой османского султана. Его воцарение в Речи Посполитой не сулило России ничего хорошего.

В 1573 г. на восточной окраине Московского государства — на Урале, во владениях купцов Строгановых, произошли столкновения между русскими и разведывательным отрядом Сибирского ханства, после захвата власти в нем ханом Кучумом вышедшим из вассальной зависимости от русского царя.

Желая изменить расклад сил в Ливонии в свою сторону, Иван IV отдал часть завоеванных ливонских земель датскому принцу Магнусу, который был провозглашен королем Ливонии и принес вассальную присягу русскому царю. Боевые действия против польско-литовских и шведских войск возобновились: теперь русские силы наступали совместно с войсками Магнуса. На первых порах русское наступление развивалось успешно. Русские взяли город Пернов (Пярну). Новоиспеченное Ливонское королевство с Магнусом во главе захватили города Валмиеру, Кокенхаузен, Венден. Католическое население Прибалтики часто само открывало ворота своих городов перед армией Магнуса, опасаясь, что иначе их захватят московские войска, которые, видевшие в католиках «папских еретиков», учиняли на завоеванных землях жестокие грабеж и насилие. То, что население Ливонии больше доверяет Магнусу, чем ему, никак не могло понравиться деспотичному Ивану IV. Царь, всюду стремившийся установить свой абсолютный контроль, с тревогой следил за успехами и возвышением им же созданного Ливонского королевства. Когда в 1577 г. до него дошли сведения, что Магнус завязал переписку со Стефаном Баторием, он приказал арестовать ливонского короля. Русские войска после ожесточенного артиллерийского обстрела взяли прежде взятый Магнусом город Венден. Однако уже через два месяца, в декабре 1577 г., Венден неожиданно совместно атаковали войска Речи Посполитой и Швеции. Русский гарнизон не смог его удержать и спешно отступил, понеся большие потери, а освобожденный из-под стражи Магнус перешел на сторону польско-литовско-шведского союза.

С конца 70-х гг. XVI в. воинство польско-литовского государства, во главе со Стефаном Баторием развернуло активные наступательные действия против русских войск, дислоцировавшихся на принадлежавших прежде Литве западно-русских землях (территории современной Беларуси). Московская казна была истощена, лучшие воеводы пали жертвой опричного террора, значительная часть служивых людей погибла в войне с Девлет-Гиреем. В 1579 г. под натиском польско-литовских войск пал Полоцк, захватом которого в 1563 г. так гордился Иван IV. Оттуда посполитая армия выдвинулась непосредственно на российскую территорию и в 1580 г., несмотря на отчаянное сопротивление гарнизона и горожан, захватило город Великие Луки в Псковской земле. Разъяренные воины Стефана Батория учинили в городе жестокую резню, убивая людей и уродуя трупы. В 1581 г. войска Стефана Батория осадили Псков. 31 раз осаждавшие устремлялись на приступ, однако упорные псковичи героически обороняли свой город, при этом совершив 46 вылазок. В конце концов, увязнув под стенами Пскова, король решился пойти на переговоры с Иваном IV. По заключенному в 1582 г. в Яме Запольском перемирию Речь Посполитая получала Полоцк, Велиж и часть завоеванных Россией в Ливонии земель. По мирному договору между Россией и шедшей тогда к своему военному и политическому расцвету Швецией Россия уступала шведскому королю Юхану III другую часть Ливонии с местными древнерусскими городами Нарвой, Ивангородом и др.

Горечь тяжелого военного поражения на Западе была немного подслащена начавшимся в 1581 г. походом казачьего отряда Ермака в Сибирское ханство, который вряд ли был организован, однако, самим царем, а инициирован купцами Строгановыми, чьи отдаленные от Москвы владения испытывали угрозу вторжений из-за Урала войск югорских князей и хана Кучума. Первоначально наступление Ермака в Сибири развивалось успешно: казаки смогли захватить ряд важных сибирских городов, в том числе столицу ханства Искер (Кашлык). Однако их сил не хватало, чтобы долго противостоять многочисленному ханскому войску, а сообщение их с Московским государством через труднопроходимый в то время Урал было крайне затруднено. Вскоре отряд Ермака начал терпеть тяжелые поражения. Зимой 1584 — 1585 гг. в Сибири вымер от голода, даже не вступив в сражение, весь посланный Иваном IV на подмогу казакам отряд стрельцов, в том числе его командир воевода Семен Болховский. Впрочем, весть о новых неудачах первый русский царь так и не услышал: еще в марте 1584 г. Иван IV умер во время игры в шахматы, прожив неполные 54 года. В конце жизни он, по словам современников, выглядел уже как глубокий старик, не мог самостоятельно передвигаться и страдал от жестоких болей в позвоночнике. Современные исследователи склонны считать, что царь страдал сифилисом, явившимся следствием невоздержанной жизни. На это, в частности, указывают обнаруженные при вскрытии могилы с останками Ивана IV патологические разрастания костной ткани на позвоночнике. После его смерти как среди руских подданных, так и среди иностранных дипломатов ходили упорные слухи, что боярин Борис Годунов — царский шурин, и племянник Малюты Скуратова Богдан Бельский отравили или даже задушили царя, чтобы избежать возможной опалы. Относительно данных химического исследования костных останков Ивана IV эксперты разошлись во мнениях: в них, действительно, найдены следы ядовитых веществ, но является это следствием отравления или приема лекарственных препаратов того времени, сказать сложно. Таким образом, вопрос о том, своей ли смертью умер царь и великий князь вся Руссии, остается открытым.

Ивана IV, возможно, под влиянием советской кинокомедии Л. Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию», часто представляют как сурового самодержца, никого и ничего не боящегося, перед которым естественным образом трепещут первейшие люди государства. На самом деле время Ивана IV — это еще не время абсолютной монархии. Фактически вся полнота власти принадлежала царю лишь в период опричнины, когда он завладел обширными собственными землями, ставшими для него источником ресурсов. До опричнины он не мог предпринимать каких-либо значимых политических действий без согласия высших государственных сановников, одобрения боярской аристократии. После отмены опричнины влияние боярства, хотя не в прежней степени, но снова стало возрастать. Хотя Иван IV уже официально принял титул царя, во многих и русских, и иностранных источниках того времени его называют по-старому: великим князем. Абсолютизм в России сложился много позже — после окончания Смутного времени, а достиг расцвета только при Петре I. По своей сути политика Ивана IV была политикой не самодержца, а диктатора, сумевшего в обход закона и традиций завладеть всей властью в государстве и делавшего все, чтобы эту власть в своих руках сохранить. И как большинство диктатур, власть Ивана IV обернулась крайне противоречивыми результатами. С одной стороны, произошло упорядочивание и совершенствование системы государственного управления, расширение территории Московского государства за счет присоединения богатых земель и городов Поволжья. В результате государство стало сильным и прочным, не распалось и не было завоевано, несмотря на все последующие неудачи. С другой стороны, опричный террор и свойственный последним пятнадцати годам царствования военный авантюризм погубили множество русских людей, в том числе военный и политический цвет Московского государства, привели к разорению страны, запустению земель. Каким же первый русский царь остался в народной памяти, достаточно красноречиво говорит его и поныне широко известное прозвище: Грозный.

Примечательно то, что в советской культуре личность Ивана IV была окружена бóльшим почетом, чем в Российской империи, когда, хотя ему и отдавалось должное почтение как к всероссийскому государю, он все же воспринимался скорее как отрицательный исторический персонаж. «Реабилитация» Ивана Грозного была осуществлена историками, журналистами и кинематографистами сталинской эпохи, так как его политика во многом отвечала духу сталинизма с его пренебрежением сутью средств достижения общественного блага и беспощадным отношением к государственным врагам. О культуре сталинского периода мы уже говорили на history-thema.com. В более позднее советское время Иван IV преподносился просто как суровый и где-то зашоренный предрассудками своего века, но искренне и самоотверженно радеющий о государственном благе правитель. Однако объективная реальность мало зависит от человеческих идеалов: исторические деятели — это тоже люди со своими хорошими и дурными качествами. Они могут быть злыми и добрыми, талантливыми и бездарными, их политика может приносить то пользу, то вред, и качества одной категории не зависят от качеств другой. И мягкосердечные правители доводили свою страну до упадка, и тираны вели свою страну к расцвету. Эпоха Ивана Грозного — это одна из страниц российской истории со своими черными и светлыми сторонами.